Капкан для бабочки

Глава 17

— Привет! Смотри, кого я привела, — в дверях палаты стояла Жанна и широко улыбалась. Позади нее маячила мешковатая фигура в допотопном костюме, словно присыпанная серой пылью.

Кики приподнялась в кровати и помахала здоровой рукой.

— Здравствуйте, господин майор.

— Там еще Дружинин мается в холле, но я запретила ему подниматься. Он притащил букет, который займет половину твоей палаты. Нам это надо? Разумеется, нет.

— Пусть погуляет, — подтвердила Кики. — А лучше — на работу возвращается.

— Как вы себя чувствуете, Кира Сергеевна? — Раменский подтащил стул и уселся напротив кровати.

— Нормально. Врачи обещают, что скоро отправят домой. Но я им не верю, если бы вы знали, какие они хитрые! Уже три раза обещали выписать.

— Кики, не хулигань, — велела Жанна, набивая тумбочку гостинцами. — Вот, я тебе апельсины привезла, груши, в баночке — тушеная рыбка и салат.

— Слушай, а можно мне гамбургер? Обычный, с майонезом и котлетой? Сил нет, как мне эти салатики надоели, — Кики закатила глаза.

— Ну какие тебе гамбургеры? — тоном матери-наседки заворчала Жанна. — В нее, понимаешь, стреляют, а ей гамбургеров хочется!

— Я вам привезу, Кира Сергеевна, — заговорщически подмигнул Раменский.

— Вот спасибо.

— Да ну вас, — обиделась Жанна. — И вообще, я пойду покурю. Кики, я скоро вернусь.

И она вышла из палаты, погрозив Кики пальцем.

— Что вас привело в это богоугодное заведение? — поинтересовалась Кики лукаво. — Неужели решили навестить боевую подругу?

— Подумаешь, небольшое пулевое ранение! У меня их три, и ничего.

— Но я-то не сыщик, так что…

— Не сыщик, — согласился Раменский. А вообще, вам повезло, что пуля попала в плечо. Если бы чуть правее…

— Да, врачи мне сказали, что я в рубашке родилась. Тоже мне, везунчик, уже две недели тут валяюсь как овощ. Ладно, Всеволод Андреевич, давайте к делу. Вы же знаете, я сгораю от любопытства. Жанна ничего мне не рассказывала, а ваши коллеги… Из них и слова было не вытянуть. Они завалили меня вопросами, а сами ничего не рассказали.

— Ну что вам сказать. Подружка ваша под следствием. Сначала нипочем не хотела признаваться, но потом поняла, что лучше выложить все как есть.

— Ну тогда расскажите мне все в подробностях.

И Раменский рассказал.

Заполучив вожделенные полмиллиона долларов, Павел Холод решил обезопасить себя от возможных посягательств милиции и службы безопасности банка. С мертвого какой спрос? Поэтому он и решил исчезнуть, подсунув правоохранительным органам свой «труп». Разумеется, в машине сгорел Максим Матвеев, безобидный пьянчужка.

Познакомились они возле метро Кантемировская, недалеко от дома, где жил Матвеев. Павел ездил по округе, ненавязчиво присматривался к бомжам, пьяницам и прочим маргиналам, которые кучковались на рыночной площади возле метро. Летом их там было предостаточно. И высмотрел Матвеева, который чрезвычайно походил на него ростом, телосложением, формой головы… Познакомиться с парнем и расспросить его о жизни было делом нетрудным. За бутылку водки Матвеев с радостью поведал незнакомцу историю своей горемычной жизни. И что живет один, и что некому о нем позаботиться.

Как видно, Матвеев Холода устраивал на все сто. Дальнейший ход событий восстановили по неохотным показаниям Лизы, а также, проведя дополнительное следствие.

Неизвестно, что Холод наплел Максиму, но тот пришел рано утром на назначенное место — в лесок неподалеку. Место пустынное. Наверное, Холод посулил тому бутылку, и придумал какое-то мелкое поручение. Выехали за город, достигли нужного места — безлюдно, ближайший поселок в трех километрах, до станции далеко. Холод остановил машину, а Матвеев, вероятно, дремал. Тем проще было накинуть на его шею удавку и слегка затянуть, чтобы парень только потерял сознание.

Дальше Холод действовал быстро. Разделся сам, стянул одежду с Матвеева и переодел его в свои джинсы, майку, куртку. На шею повесил свой крестик, на палец натянул кольцо-печатку. В матвеевские тряпки побрезговал переодеваться, и предусмотрительно прихватил с собой одежду. Из дома не брал, купил накануне. Взял паспорт Максима положил в карман, а свой засунул ему в карман джинсовки.

Потом пересадил парня на водительское кресло и занялся подготовкой декораций. Пластмассовый бензобак «Жигулей» легко было пробить острым камнем, которые в изобилии валялись на выщербленной дороге. С собой у Холода была бутылка с бензином, и он щедро полил под машиной, а потом сделал бензиновую дорожку длиной метров десять. Таким образом должно было создаться впечатление, что камень пробил в бензобаке дыру совершенно случайно.

Конечно, Холод рисковал. Но ради пятисот тысяч он шел на риск без раздумий.

Последним штрихом была зажженная спичка. Холод отошел подальше и швырнул спичку, стараясь попасть под бензобак, из которого уже сочилась остро пахнущая жидкость.

Жигули загорелись на диво легко, словно специально радуя хозяина. Холод с безопасного расстояния понаблюдал за этим зрелищем, убедился, что все взорвалось и горит как надо, и лесом выбрался к станции. Там никто не обратил внимания на просто одетого парня в дешевых солнечных очках.

А в Москве его уже ждала Лиза.

Ее претензий на деньги Холод не понял. Он вообще не воспринимал ее всерьез. Да, обсуждали план операции. Да, именно Лиза натолкнула его на идею раздобыть легкие денежки. Но разве это означает, что с ней придется делиться?

Павел был искренне уверен, что Лиза никакого отношения к деньгам не имеет. Он предложил ей тридцать тысяч «за помощь», но та отказалась, презрительно скривившись. Павел не был особенным знатоком женской души, потому решил что отказалась Лиза совершенно искренне.

А та между тем затаила зло и принялась вынашивать план мести. Доступа к деньгам Лиза не имела, с Павлом они встречались крайне редко, и все шло к тому, что парень собирался раздобыть новые документы и уехать. Разумеется, Лиза не могла этого допустить.

— О том, что было дальше, она мне рассказала, — задумчиво проговорила Кики. — Одним ударом она собиралась убить двух, нет, трех зайцев. Убить конкурента, свалить всю вину на меня, а заодно и потешить свое самолюбие. И ведь я не догадывалась о том, что Лиза меня попросту ненавидит!

— Ее муж подал на развод. Теперь он ошивается в больничном холле с букетом. У вас с ним… какие-то отношения?

— Бог с вами, Всеволод Андреевич, никаких отношений не было и не будет. Я не жажду с ним встречаться, ведь он постоянно будет напоминать мне о Лизе.

— Вас можно понять.

— Послушайте, а почему вы сказали, что сначала Лиза не соглашалась давать показания, а потом… Ее там били?

— Зачем же так? У нас были гораздо более веские доводы. К примеру, диктофонная запись.

— Запись? — нахмурилась Кики. — О чем это вы?

— Так уж сложилось, что я постоянно ношу с собой диктофон. В кармане пальто. В тот вечер, когда мы ехали с вами в Абрамцево, диктофон тоже был при мне.

— Так вы записывали все, что говорила Лиза? — ахнула Кики. — Но постойте… Вы же были на втором этаже. Или нет?

— Вообще-то я слышал весь ваш разговор. Стоял рядом, за дверью, и все видел и слышал. А диктофон у меня вполне мощный, так что качество записи не пострадало.

— Черт возьми, а я думала, вы ходите по второму этажу и знать не знаете о том, что происходит! Пришлось тянуть время, раскручивать Лизу на разговоры, выпытывать у нее подробности. И ведь все это время она держала меня на мушке. Ну вы даете!

И она в сердцах хлопнула ладонью по одеялу. Резкое движение отозвалось в плече пульсирующей болью, и Кики с ненавистью покосилась на повязку, в которой выглядела как раненый боец.

— Кира Сергеевна, я приношу вам извинения. Но вы отыграли сцену на пятерку с плюсом! Благодаря вам у нас появились убедительные доказательства, и мы смогли прижать Дружинину.

— Я чуть не умерла от страха, а вы… Прятались за дверью и все записывали.

— Но ведь все закончилось хорошо. Я контролировал ситуацию, и когда понял, что Дружинина собирается выстрелить, прыгнул на нее.

Представив неуклюжего толстяка, который тигриным прыжком сбивает Лизу с ног, Кики улыбнулась. В ее мыслях выглядело это комично.

— Да уж, все хорошо, если не считать этого украшения, — и она указала на забинтованное плечо.

— Ладно вам, задеты мягкие ткани, это не смертельно.

— Шрамы украшают мужчин, но отнюдь не девушек. Ладно. Лиза выстрелила от неожиданности, когда вы сбили ее с ног, и пуля угодила мне в плечо.

— Да, она нажала на курок, падая на пол.

— Действительно, я родилась в рубашке. Что с ней будет?

— С Лизой? У нее много грехов за душой. Доказать соучастие в ограблении будет сложно, но убийство, и покушение на вас… Лет пятнадцать получит. А впрочем, суд решит.

Он сказал это спокойно и совсем просто, но Кики содрогнулась. Пятнадцать лет. Вся жизнь под откос. Немыслимо!..

У нее на глаза навернулись слезы, и Раменский, заметив это, торопливо поднялся.

— Ладно, Кира Сергеевна, пойду я. Вам отдыхать нужно, а я вас разволновал.

— Спасибо, что навестили.

— Выздоравливайте.

И он, сгорбившись, прошаркал к выходу.