Сквозь огонь, или Дотянись до счастья

В этом состоянии я даже не ощущала крепчающего морозца, стоя на улице в одном тоненьком платье. Даже дрожь не пробрала.

- Ты такая красивая, - сообщил мне Сергей, когда я начала подавать признаки жизни. И попытался меня поцеловать.

Я остановила его недрогнувшей рукой и заявила:

- Нет! Иначе коктейль и шампанское умрут от любопытства, и я вместе с ними!

- Что? - взлохматил белокурые волосы парень и растерянно выпустил меня из

рук.

Я покачнулась и пояснила:

- Тошнит меня.

- Это пройдет, - заверил меня Сережа и попытался повторить попытку осчастливить меня поцелуем.

- Не думаю, - засомневалась я, оглядываясь по сторонам и хлопая по себе то ли в попытках согреться, то ли в поисках чего-то. - По-моему, это состояние прер... прере...перма... постоянное.

Парень начал уговаривать меня попробовать и ощутить, как это прекрасно. Охмуряемой даме было не до него... Я ощутила, что меня на данный момент волнует только один вопрос: где моя сумочка, в которой находились жетончик и деньги на обратную дорогу?

Я беспомощно коснулась его плеча:

- Ты не видел мою сумку? - выпалила, пытаясь найти искомое прямо здесь и желательно на себе. Но сумочка упорно не обнаруживалась.

- Она, скорей всего, внутри осталась, - прояснил ситуацию кавалер, прозревая относительно моих мотивов. В смысле, до него кружной дорогой дошло, что предмет ухаживаний на сладкие посулы не ведется и намеревается как можно быстрее свалить (не путать со свалиться!) домой. И это его слегка обескуражило. По-крайней мере, парень застыл с удивленным видом, не понимая, с чего это я его отвергаю.

Объяснять, как и почему, мне было откровенно лень. Меня ждали дела поважнее, чем поиск моей сумочки.

- Да?.. - нахмурилась я и постучала себя указательным пальцем по губам. - А почему она там, а я здесь? Н-надо сходить и забрать! - и честно попыталась это сделать.

На второй попытке меня снова бережно прислонили к стенке и сообщили:

- Лучше постой здесь, а я принесу.

- Какой ты милый! - восхитилась я, удобно устраиваясь у стены и умащивая попу на выступ здания. Так, по-крайней мере, не настолько сильно штормило. Хотя опьянение, напуганное морозным воздухом и шустрым кавалером, стало постепенно отступать. Шампанское опять запросилось наружу. Мне стало совсем худо.

- Главное, не забудь об этом, когда я вернусь, - предусмотрительно хмыкнул Сергей, погрозил пальцем (мне их почудилось два!) и удалился в недра клуба.

- Я запишу, - пообещала я, стукнув себя в грудь. Глаза у меня почему-то все время сами закатывались. - Если найду на чем, - булькнула я и замолкла, вдыхая свежий воздух и продолжая медленно трезветь.

Дальше начался плохой триллер со мною в главной роли...

Подъехал громадный черный джип и оттуда вывалилась очень колоритная троица громил в темно-синих аддидасовских спортивных костюмах и белых кроссовках. Самый приличный напоминал бритую гориллу - ростом метра два, лицо и комплекция... вполне соответствующие.

- Она? - поинтересовался между делом тот, что напоминал «орангутанга», у «гориллы».

- Вроде по описанию она, и платье то, - утвердительно кивнул тот, и они все направились в мою сторону.

Я растерялась. Наверное, было нужно бежать. А куда? Ноги подламывались и не держали. Мысли заметались в такой панике, что прихватили с собой и мозги.

- Тогда берем, - хмыкнул «гиббон-переросток» и совершенно нагло начал меня упаковывать для транспортировки. Причем на глазах у редкой публики, которая стыдливо отводила глаза, отворачивалась и делала вид, что ничего особенного не происходит.

- Спасите! - наконец нашла я нужное слово. - ПОМОГИТЕ!!! ПОМО...

- Голосистая, - приятно удивился «орангутанг» и зажал мне рот ладонью. Которую я тут же укусила, скривившись от омерзения. Ладонь воняла дешевыми крепкими сигаретами и имела вкус грязи и машинного масла.

Меня легонько, хм, стукнули по затылку увесистой лапищей и привычно- добродушным тоном велели держать зубы при себе, чтобы не собирать их с асфальта. От ласковой щербатой улыбки моего визави я чуть не умерла от ужаса.

Тогда я попыталась вырваться и заодно лягнула ближайшего ко мне громилу. Не знаю, куда я попала, но меня ощутимо встряхнули и пообещали доставить на место без мозгов. Мол, они мне там все равно не понадобятся.

После чего я окончательно впала в безобразную истерику. Я временно оглохла. Ничего не слышала - ни фраз, которыми меня пытались увещевать брутальные человекообразные, ни перешептываний публики - ни-че-го! Сердце билось, словно у пойманной птицы. Разум затмил первобытный ужас. Я орала, кусалась, выкручивалась и пиналась. Вырываясь из рук этим амбалов с неслыханной для себя силой, я плакала, кричала и вела себя как зайчонок, пойманный жестокой рукой.

И чего я добилась? Меня все равно запихали в машину, там же надели наручники, заклеили рот скотчем и еще и уселись сверху на ноги.

Спрашивается, что я могла сделать, кроме того, чтобы паниковать? Три здоровых лба с крайне нездоровыми намерениями куда-то везут меня в машине, и никто об этом не знает!

Перед глазами замелькали объявления «Пропала без вести год тому назад. Разыскивается!» В то время, в начале девяностых таких объявлений в моем городе было множество. Всех, кого похищали, обычно назад не возвращались. Их просто не находили. Или находили... в лесу или речке... по частям...

Самую страшную историю рассказывала тетя Зина о сыне ее знакомой. Он, мужчина небедный, дал любимой жене денег на покупку скромной хрущевки для ее родителей, а от охраны она почему-то отказалась и отправилась на сделку с кульком денег, благо контора находилась совсем неподалеку. Его красавица-жена вышла из дому, спокойно села в какую-то иномарку, явно к хорошо знакомому водителю, и больше ее не видел никто и никогда. Муж за одну неделю поседел, нанял детективов, они полгода рыли - все равно не нашли. Женщина навсегда сгинула...

Куда меня везли? Зачем? Кому я помешала? Никогда за свою жизнь я не испытывала такой паники. В голове полнейшая звенящая пустота. И леденящий, выворачивающий наружу страх. Он прочно обосновался в груди и начал запускать свои щупальца по всему телу, лишая меня разума и способности к сопротивлению. Я даже плакать не могла. Просто прикрыла глаза и ждала неизвестного-известного будущего, изредка прокручивая в голове картинки моего жестоко умерщвления или заточения в бордель... или изуверских пыток. Или всего вместе взятого.

Наконец машина остановилась. Меня вытащили наружу и практически заволокли в громадный двухэтажный дом, стилизованный под английский особняк, с островерхой красной крышей под черепицу. Как это все выглядело, что было вокруг - меня волновало мало. Ноги не держали. Все, что хотелось, - это закрыть глаза и проснуться. Но я даже ущипнуть себя не могла. Руки помимо наручников еще и держали. Хотя и так понятно, что это был не сон, это был кошмар наяву.

Громилы энергично, но без членовредительства - можно даже сказать относительно вежливо, втащили меня в комнату, уложили на кровать лицом вниз и сняли наручники. После чего повернули и сдернули с губ клейкую ленту. И все это не говоря ни слова. Я тоже молчала. Сознание словно отрубило. То есть я пребывала в состоянии глубокого отупения, когда слов и слез нет. И эмоций нет.

Стук захлопнувшейся двери вывел меня из ступора.

Безумным взглядом я обвела комнату, в которой оказалась волею случая, потирая затекшие запястья.

Основное место в помещении занимала громадная кровать, застеленная черным шелковым бельем. Массивная, с резными деревянными спинками теплого золотистого цвета.

Одну из стен занимал встроенный шкаф. Я заставила себя сползти с кровати. От нечего делать и в тайной надежде найти инструмент для побега заглянула внутрь. Его недра светили пустыми полками и секциями. Внешние дверцы были покрыты зеркальным полотном, в котором отражалась растрепанная съежившая хрупкая фигурка, напоминавшая нахохлившегося воробушка.

Подошла к большому окну, забранному фигурной решеткой. Предполагалось, что через дверь мне хода нет. Так может быть... Не может. Окно второго этажа было закупорено наглухо и выходило в безлюдный сад.

Я дошла до одной из дверей. Это оказалась ванная комната с дорогой черной сантехникой. Полки ломились от косметических средств. Жалко, что нельзя сокрушить врага с помощью куска мыла или флакона с шампунем. Или насмерть забить мочалкой.

Вторая дверь, ведущая наружу, была заперта. Колотить и орать я не стала. Во-первых, было страшно привлекать к себе внимание. Во-вторых, сил совсем не осталось. Мне и без того было плохо. Тошнота не прошла. Пузырящиеся остатки алкоголя, еще не окончательно выветрившиеся, вместо душевного подъема на фоне оконной решетки вызывали угнетение и депрессию.

Я сейчас хоть как-то держалась только из-за выброса адреналина. Но он стремительно исчезал на фоне пугающей реальности. Страх и истерика иссушили меня практически полностью.

Обойдя помещение на полусогнутых дрожащих ногах, я вернулась обратно и долго сидела, качаясь вперед-назад на краю кровати. Потом свалилась без сил, свернувшись в позу зародыша. Так было теплее. Лезть под одеяло я не осмелилась. Было в этом что-то... неправильное.

Не знаю, сколько прошло времени, пока не открылась запертая дверь и не вошел Хищник. Брюнет с наглой самоуверенной усмешкой на устах и внешностью фотомодели.

Удивительно красивое лицо с гармоничными тонкими чертами. Прямой нос. Крупные чувственные губы, решительный рот. Высокие скулы. Ярко-зеленые глаза дикой рыси и темные брови вразлет.

Мускулистый, смуглокожий. Одет только лишь в свободные спортивные штаны, с влажными волосами и капельками воды на плечах и спине - видимо, только из душа.

Грациозное опасное животное.

Его кадык дернулся. Мужчина сглотнул, выдавая нарастающее возбуждение раздувающимися ноздрями и учащенным дыханием.

Я вскочила с кровати, где бездумно валялась все это время, и прижалась к стене. Хищник подошел ко мне, оглядел и... превратился в Зверя. Его глаза остекленели от похоти. Мышцы на спине и плечах взбугрились. Движения резкостью и скоростью стали напоминать киношного инструктора-каратиста.

Одной рукой Зверь, словно пушинку, швырнул меня на кровать. Потом, с нечеловеческой силой одним махом разодрав платье - от горловины до подола - долго насиловал: цинично, жестоко, не обращая ни малейшего внимания на отчаянное сопротивление, слезы и мольбы. Только однажды остановился, когда почувствовал, что лишил меня девственности. Застыл в изумлении и снова продолжил свое дело, получая какое-то извращенное удовольствие. Но уже спокойней, можно сказать бережнее, если такое определение подходит для Зверя. Нежный Зверь - это нонсенс, правда?

Сама я ростом, прямо скажем, отнюдь не Дюймовочка: для женщины рост за метр семьдесят - признак дылды-переростка. Но то, как он швырял меня на кровать, будто детский мячик, легко удерживал одной левой и сворачивал в бараний рог, не прикладывая никаких особых усилий - в этом было что-то кошмарно-мистическое.

Это даже не пугало - ужасало.

Я отрешилась, потерялась в своем страхе. Происходящее со мной воспринималось несколько отдаленно. Психика пришла мне на помощь и заблокировала все, что я не могла пережить. Даже боль от утраты девственности прошла стороной. Остался только дикий душащий, сковавший все тело ужас. В горле пересохло, на лбу и висках выступила холодная испарина, ноги отнялись.