Неуместные происшествия, или Переполох в Розингс Парке

Мэри была сильно напугана. Ей все еще мерещилась вода, тянущая ее на дно, вода, которая забиралась в ее нос, рот, не давала ей дышать, давила своей тяжестью. Она никак не могла освободиться от ощущения собственного бессилия и ужаса, которые пережила в пруду. Мэри всхлипывала и сильнее прижималась к мистеру Тинкертону, который нес ее сначала по парку, а потом по лестнице в ее комнату.

— Мисс Мэри, все в порядке, — он чувствовал ее напряжение. — Все уже позади. Вы помните, как это случилось?

— Я… нет… не знаю, — она опять всхлипнула.

— Мы поговорим потом, когда вы придете в себя, — мягко сказал он и внес ее в комнату, где уже находились две взволнованные горничные. Одна разводила огонь в камине, другая готовила для пострадавшей постель.

Тинкертон положил Мэри на кровать, поцеловал кончики ее пальцев и вышел, аккуратно притворив за собой дверь.

Мэри успели переодеть, уложить в постель и напоить горячим поссетом, когда в комнате появились встревоженные родители, Джейн и Китти. Элизабет, вернувшись с прогулки и едва услышав про несчастье с сестрой, присоединилась к родным, собравшимся у постели Мэри.

— Ох, моя милочка Мэри, она чуть не погибла! — восклицала миссис Беннет, разражаясь слезами. Мистер Беннет с взволнованным видом молча держал дочь за руку, почему-то тоже промокшая Китти испуганно выглядывала из-за спины Джейн.

Мэри чувствовала себя ужасно слабой, она не могла говорить, только сильно хотела спать. Ей казалось, если она заснет, то происшедшее с ней покажется дурным сном, и она проснется здоровой и бодрой. Она закрыла глаза и слушала, как отец успокаивает мать, как Элизабет уговаривает всех выйти, чтобы не тревожить Мэри.

— Поспи, дорогая, — услышала она слова сестры, прежде чем погрузиться в теплое и спасительное небытие..