Неуместные происшествия, или Переполох в Розингс Парке

— Кто это — мы? — нахмурилась леди Кэтрин.

— Я и мистер Тинкертон, но были вынуждены принять веские улики… впрочем, мы знали, что этот арест долго не продлится и вскоре все будет разрешено, как в итоге и получилось… гррр-м…

— Мистер Тинкертон? — дама немного смягчилась и бросила взгляд на сыщика, который вместе с судьей присоединился к обществу в гостиной, чтобы за хозяйкой дома проследовать в столовую. — Так вы говорите, мистер Тинкертон был против ареста… Пожалуй… пожалуй, зря я была так к нему несправедлива, выделив ему комнату на чердачном этаже…

Она направилась было к дверям, но вдруг остановилась и обратилась к племяннику.

— Дарси, — сказала она, — предложите свою руку Энн — бедняжка намаялась во время вашего ареста. Она так переживала за вас, что мое сердце разрывалось, видя ее страдания…

Энн с удивлением посмотрела на мать. Ей, конечно, был неприятен арест кузена, и она беспокоилась за него, но, чтобы она испытывала такие муки, о которых только живописала леди Кэтрин… Она машинально оперлась на руку Дарси, который, казалось, был не меньше ее изумлен словами тетки, и ненароком оглянулась на полковника. Ей очень хотелось пойти в столовую в сопровождении Фицуильяма, и там сидеть рядом с ним, смотреть в его глаза, слушать его речи, — что было весьма странно, учитывая, что еще недавно она избегала его и боялась, принимая чуть ли не за похитителя и убийцу. И теперь, идя рядом с Дарси, она отчаянно желала оказаться в обществе другого кузена, который шел один, не спуская с нее глаз.

«Неужели тетушка не отказалась от своей идеи выдать кузину замуж за Дарси? — думал в это время Фицуильям, терзаясь ревностью. — Первые дни после нашей встречи в Розингсе Энн сторонилась меня, но последнее время она с явным удовольствием принимала мое общество и порой смотрела на меня таким нежным взором, что я стал верить в несбыточное… Да и к Дарси она всегда относилась скорее как к брату, нежели…»

Тут Энн оглянулась и встретилась глазами с полковником, отчего он сразу приободрился и подумал, что для него еще не все потеряно.

Мисс Бингли ревниво следила за Дарси. Она обрадовалась, увидев, что мисс Элайза Беннет не собирается принимать участия в вечерней трапезе, и надеялась, что пройдет в столовую в обществе Дарси. Но леди Кэтрин вынудила его повести туда свою дочь, и Кэролайн пришлось довольствоваться обществом судьи, который не замедлил тут же оказаться рядом с ней.

Мисс Бингли было с некоторой досадой приняла руку сэра Юстаса. Но потом, в столовой, изящно отведывая поданные яства, — волнения последних дней отнюдь не лишили Кэролайн аппетита, — она вдруг с удовольствием стала замечать пламенные взоры судьи и его попытки обратить на себя ее внимание. И хотя при этом она не забывала наблюдать за мистером Дарси, надеясь в глубине души, что ему будет неприятен и, возможно, даже вызовет ревность столь явный интерес к ней другого мужчины, ей самой было весьма приятно ощущать очевидную к ней склонность Фэйра. Она мило смеялась и флиртовала с судьей, уже простив ему арест Дарси и убедив себя, что во благо следствия возможно допустить и некоторые недоразумения.

Сэр Юстас чувствовал себя несколько неуютно после столь ощутимой ошибки, допущенной им во время следствия, хотя по-прежнему считал, что мистер Дарси что-то скрывает и явно в чем-то замешан, как и некоторые другие особы, находящиеся под этой крышей.

Мистер Бингли рассеянно изучал содержимое своей тарелки, размышляя, отчего Джейн Беннет вдруг стала так холодна к нему.

Мистер Дарси весь вечер также молчал, скупо и односложно отвечая на обращенные к нему слова соседей, и, казалось, был полностью погружен в собственные мысли, не обращая внимания на окружающих.

Джорджиана ужасно сердилась на капитана Шелли, который проявил себя таким бесчувственным и толстокожим джентльменом и не шел ни в какое сравнение ни с Ромуальдом, ни даже с сэром Автандилоном. Весь обед она припоминала эпизоды из романов, где героиня пламенной речью обескураживала героя, показывая ему всю его несостоятельность и бессердечность (после которой герой обычно полностью признавал всю свою вину и все свои прегрешения, и на коленях молил о прощении). Также Джорджиана клятвенно себе обещала, что более и не посмотрит в сторону капитана, хотя то и дело украдкой поглядывала на дверь, надеясь, что он все же появится в Розингсе, и тем даст ей возможность показать ему все равнодушие, которое она к нему испытывает.

Миссис Херст в волнении наблюдала, как мистер Херст поглощает блюдо за блюдом, беспокоясь, что после диеты подобное чревоугодие выйдет ему боком, одновременно сокрушаясь, как похудел и побледнел ее муж за время болезни.

Только генерал был всем доволен и с удовольствием поглощал все предложенные ему яства, не переставая нахваливать хозяйку дома. Поэтому, когда после обеда все общество разместилось в гостиной, куда был подан чай, сменившая гнев на милость миледи сказала:

— Время позднее, генерал Бридл. Вероятно, вам удобнее будет остаться в Розингсе на ночь. Уже поздно, на улице идет дождь, а утром вам опять придется сюда возвращаться… Да еще может вернуться капитан Шелли с докладом и будет вас здесь искать… Пожалуй, я велю приготовить комнаты для вас и… — она метнула недовольный взгляд на судью, — …и для сэра Юстаса. Лейтенанту Йорику тоже будет удобнее расположиться в доме, как и мистеру Тинкертону…

Леди Кэтрин только хотела сообщить сыщику, что подыщет ему спальню на втором этаже, но, подсчитав количество спален, нахмурилась. Если капитан Шелли будет вынужден также заночевать в Розингсе, то, с учетом Тинкертона, для всех не хватит спален. Прикинув, что младший сын графа никак не может спать в чердачной комнате, в то время как для простого сыщика даже чердачное помещение будет казаться прекрасными апартаментами. Поэтому леди Кэтрин решила оставить Тинкертона в прежней комнате, а в дальнейшем подумать о пристройке к Розингсу, чтобы никто никогда не смог даже подумать, что в доме может кому-то не хватить спальных мест.

Размягченный после обильной трапезы генерал с удовольствием принял приглашение ее сиятельства, сэр Юстас присоединился к Бридлу с выражениями благодарности.

— Не стоит, — процедила леди Кэтрин, всем своим видом показывая, что не простила судье арест Дарси, и поднялась, давая знать гостям, что пора расходиться на ночь.

— А где моя собака? — воскликнула она, только теперь сообразив, что почти полдня не видела МакФлая.

— Из-за этих треволнений я чуть не забыла о нем, — пожаловалась она генералу, как всегда вовремя оказавшему рядом с ней. — Верно, он голоден…

— Если позволите, ваше сиятельство, — отозвался Дуглас, — МакФлай поужинал и пошел гулять.

— Гулять в такую погоду? — удивилась миледи. — Он простудится! Ночью, один, под дождем…

Предчувствуя, что сейчас всем придется отправляться на поиски собаки, генерал заверил леди Кэтрин, что собаки прекрасно себя чувствуют по ночам и под дождем.

— У них… гррр-м… просыпаются охотничьи инстинкты, — сказал он.

— Инстинкты?! — ахнула леди Кэтрин. — Я не допущу никаких инстинктов у своей собаки…

— Позвольте… гррр-м… — генерал растерялся. — Я имею в виду, что собаки любят побегать, пошуршать… гррр-м… травой… И тигры, смею заметить, тоже порой не прочь пошуршать под дождем…

— Тигры? Пошуршать травой? — леди Кэтрин недоуменно пожала плечами, но не стала спорить со знатоком тигриных и собачьих повадок.

Заявив на прощание, что перед сном она намерена прочитать новую книгу «Полезные советы для юных девиц», чтобы проверить, способен ли автор принести юным особам пользу своими советами, она пожелала всем спокойной ночи. Вслед за ней и все гости разошлись по своим комнатам. Через полчаса в Розингс-парке наступила полная тишина.