Большие каникулы

Сельмаг

Как поживаете, городские жители, Юрка Хлебников и Иван Гусев? Вот и еще один день каникул наступил. Что принесет он нам?

Иван, ты мне писал, что Юрка по телевидению выступал. Как это я проглядел? Юрка теперь небось нос кверху задерет. Ну пусть задирает, а мы вешалку из его носа сделаем. Что, трудно вам было написать об этом? Я бы ребят пригласил, посидели бы у телевизора, послушали бы, как он там в хоре на весь Советский Союз ноты длинные вытягивает. Я вам обо всем пишу, а вы утаиваете. Ладно, я вам это припомню.

Иван, скажи Юрке, что он мне надоел со своими вопросами про ПШИК-1. Делать его осталось немного. Вот только достану плоскостные и транзисторные диоды, несколько полупроводников, мультивибратор — и тогда все, чудо к нам придет на своих ножках. Если вы сумеете где-нибудь достать эти детали, то напишите мне — здорово облегчите дело. А не достанете, ничего, обойдусь. Что-нибудь придумаю самостоятельно. Безвыходных положений не бывает.

Иван, ты просишь расшифровать слово «полиглот». Это дело несложное — в иностранном словаре говорится: полиглот — это значит «многоязычный». Вот и мой аппарат будет многоязычным чудом. Мы с ним еще наделаем шороху!

Ребята, вы спрашиваете меня, что стало с теткой-самогонщицей? Мы иногда встречаем ее, но редко. При встрече она отворачивается и платком физиономию от нас закрывает. Не хочется ей нас видеть. Теперь она, наверное, всех нас считает своими врагами. «Тромболифтит» у нее, по-видимому, прошел. Ха-ха! А ну ее, эту тетку. Лучше я вам про сельмаг расскажу.

Мы тут с ребятами воздушного змея задумали смастерить. Возле магазина есть небольшой дворик, там мы и бумагу раздобыли. Шли мы по улице и завернули в этот дворик посмотреть; что там находится. Смотрим, чья-то свинья с поросятами расхаживает по двору. Хрюкает, из бумаги макулатуру делает. Поросята пятачками под сельмаг подкапываются. По всему двору бочки разные разбросаны, от селедочных разносится такой запах — хоть помирай. От капустных тоже затхлостью несет. Разные бочки валяются: и из-под масла, и из-под повидла. Семка долго глядел на бочку из-под повидла, потом нашел щепку и давай со стенок соскребать остатки и в рот запихивать. Когда я увидел это, у меня даже мурашки по спине пошли. «Ты что, с ума сошел? — спрашиваю. — Посмотри, сколько мух там ползает!» А он губы ладонью вытирает и говорит: «Вкусно зато».

В самом углу двора, на земле, лежал огромный рулон бумаги. Мы сразу же прикинули, сколько школьных тетрадок могло бы получиться из этого рулона. Бумага мировая валяется под открытым небом. Жалко ведь.

Посовещались мы на сельмаговском дворе и тут же пошли к заведующему, чтобы он распорядился прикрыть бумагу чем-нибудь от дождя, клеенкой или досками (тары во дворе разной навалом).

Бумагу, которую мы для змея взяли, Семка держал под мышкой…

Прошли по узкому коридору.

Заведующий сидел за столом, у, маленького окошка с решеткой. Какие-то бумаги возле него лежали, а сам он на счетах что-то подсчитывал: может быть, прибыли, а может, убытки. (По-моему, все же убытки. Какая тут может быть прибыль, когда в школьные тетрадки масло заворачивают.)

Места в его кабинете с гулькин нос. Тесно. Я подумал: «Как он, такой толстый, к своему столу пробирается?»

Над ним, на полках, какие-то коробки лежали. Тут же стояли пирамидой; до самого потолка, оцинкованные ведра. Заяц, пластмассовый, розовый, в мешке с солью сидел. Шляпа заведующего (соломенная) висела прямо на картине «Аленушка».

Разглядываем мы все это молча, а заведующий почувствовал, что кто-то вошел к нему, и, не поднимая головы, спросил:

— Кто там?

Мы сделали шаг вперед. Вилен первый начал:

— Товарищ заведующий, мы к вам…

Заведующий перестал гонять колесики на счетах. Взглянул на нас.

— Кто такие? Зачем пришли? — спросил он сердито.

— Там, на дворе, бумага лежит в косую линейку, — сказал Семен, — целый рулон. Неужели вы в нее продукты заворачивать будете?

— Ну будем, а что?

Семка робко спросил:

— А не жалко?

А он, знаете, что ответил?

— Жалко, — говорит, — у пчелки… — И захихикал.

Тогда я ему, сказал:

— Вы бы хоть навес какой-нибудь сделали. Пропадет ведь бумага.

— Все у вас? Или еще какие вопросы есть?

— Есть, — говорю, — не можете вы нам сообщить, откуда бумагу к вам завозят?

— Ну, с базы, а что?

— А где эта база находится? — спросил Вилен.

Директор стал что-то быстро писать на клочке бумаги и протянул ее мне.

— Тут адрес и фамилия завбазой. А теперь дуйте отсюда! Некогда мне с вами заниматься.

Только мы шагнули за порог, он вдруг окликнул нас:

— Стойте! Что это у тебя там, под мышкой, — спросил он Семена. — Что стащили? — и показал на свернутую бумагу.

— Мы не стащили. Взяли немного для змея.

— А ну положи на стол. У нас с бумагой дефицит. Твоей же мамке крупу не во что будет завернуть.

Гошка положил бумагу и пробурчал:

— Я скажу ей, что вы о ней заботитесь.

— Э-э-э, да вы не те ли дружинники-самозванцы, которые под суд подвели Настю Фролову за самогон?

Я обрадовался, когда услыхал это, и говорю:

— Это мы.

— А ты не сын ли агронома?

— Сын, — сказал я.

Он на меня пристально взглянул.

— Откуда ты такой бойкий взялся в наших краях?

— Из Москвы мы приехали, — говорю.

— А за нос свой не боишься, москвич? Вдруг оторвут его невзначай.

— А кто оторвет? — спросил я.

— Найдутся. Этот оторвут — другой не вырастет. — Заведующий загадочно улыбнулся и вернул Семке бумагу со словами:

— Ладно, дружинники, возьмите эту бумагу.

Ушли мы от него, но на базу письмо все же написали:

«Товарищ заведующий базой! Мы пишем вам это письмо вот зачем: целлюлозу добывают из деревьев. Вы, наверно, это знаете. Для этого рубят ценный лес. А лес украшает землю. Но бумага нам тоже нужна. Такую хорошую бумагу на обертку по магазинам раздавать нельзя, да еще уже разлинованную для тетрадок». И подписались, указав свои адреса.

Ребята, время бежит… Ведь уже скоро половина каникул пролетит. Мы так давно расстались.

Вспоминаю я о вас часто. Повидать вас хочется; до смерти.

Я рассказываю о вас Гошке, Вилену и Семке.

Сёмка Галкин часто приходит ко мне на чердак послушать о вас.

На завтра план у нас такой: у моста клад начнем искать, который фашисты на дно реки опустили. Здесь они во время войны всех ограбили, мародеры. Мы всё обшарим, но клад найдем. Как вы думаете, на что мы золотишко потратим? Нет, мы не станем приобретать «Жигули», каждому по машине. Этого мы делать не станем. Мы так решили: Семке штаны новые купим. Он просит джинсовые, и чтобы на карманах была этикетка с ковбоем и мустангом. «Купим», — согласились мы. Он еще просит, чтобы мы не мелочились и купили его матери лакированные туфли на «платформе». Таисия Карповна (это Семкина мать) будет на ферму в лакированных ходить — у коров глаза на лоб полезут. Мы сказали: «Купим». А вот что Гошка с Виленом потребуют, — не знаю. Да что потребуют, то и купим.

Вы, наверное, гадаете, а что Андрей для себя приобретет на золотишко?

Во-первых, билет до Москвы (на самолет), чтобы с вами повидаться. А в Москве куплю для ПШИКа всевозможных недостающих деталей, чтобы потом об этом не думать. А в общем, сколько добудем золота, от вас ни капли не утаю. Вам тоже перепадет. А вы, пока подумайте, что вам хочется приобрести.

Ваш старый друг А. Костров.