Говорящий свёрток – история продолжается

Глава 7. Инженеры

Сказано — сделано. Большую часть дня наши друзья провели в ближайших зарослях, чтобы не привлекать внимания прохожих. Думали — ломали голову что можно было бы сделать для спасения волшебной страны от наводнения, но так толком ничего и не придумали.

Ближе к вечеру людей на улицах стало поменьше. Начальники-руководители, которых у инженеров было препорядочно, а также всякие прочие офисные работники и бухгалтеры давно разошлись по домам. Но инженеры — Мадам Гортензия это знала точно — работают допоздна — все из-за того, что они ужасно увлекаются своей работой и никогда не могут вовремя уйти домой.

Наконец, дождавшись сумерек, мадам Гортензия издала негромкий низкий гудок — условный знак, о котором они договорились давным-давно. Этот гудок мог означать, вообще говоря, разные вещи, как например: «у меня барахлит правый клапан, пожалуйста проверьте», или: «хорошо бы завести двигатель, пора прокачать пары», или просто: «ребята, давно вас всех не видела, приходите пообщаться».

Седовласый инженер с хитрым добрым прищуром подмигнул остальным — троим ребятам помоложе:

— Мадам соскучилась, давно пора бы нам её навестить. — все заулыбались.

Попугай, Лётчик, Фенелла и Дульчибелла — тоже услышали условный сигнал, выбрались потихоньку из зарослей, и перебрались в кабину Паровозихи, спрятавшись за ее высокими дверцами, так что снаружи их было не видать.

Чуть погодя, подошли инженеры. Седовласый курил трубку, выточенную из можжевелового дерева, по обыкновению потихоньку улыбаясь в свои пышные усы. Он с теплотой провел ладонью по корпусу паровозихи.

Молодой, очень высокий, светловолосый инженер, с умным, чуть ироничным, но в сущности — детским, неиспорченным — взглядом — внимательно осматривал Мадам Гортензию — проверял — не появилось ли где за последние две недели новой ржавчины. Затем он подошел к большому боковому люку, открывающему доступ к старинным механизмам бывалого паровоза, достал большой кованый ключ, осторожно, без лишних усилий, повернул его на 90 градусов, поднял, не без помощи одного из своих друзей — тяжёлый железный люк, поставил на упоры, и заглянул внутрь, подсвечивая карманным фонариком, чтобы внимательно осмотреть состояние всех механизмов. Ввиду его высокого роста, ему пришлось нагнуться — и это несмотря на то, что Мадам Гортензия стояла на относительно высоком помосте.

Остальные инженеры собрались у кабины, намереваясь обсудить какую-то новую микросхему, с которой им сегодня пришлось повозиться. Однако, как читатель вероятно догадывается, тема сегодняшнего вечера предполагалась совершенно иная, и навряд ли кто-то из инженеров мог представить себе, о какой необычной механике сейчас пойдет речь.

Попугай, переглянувшись со спутниками, решился подать голос:

— Кхе-кхем! — прокашлялся он изнутри кабины. Звук гулко отразился от стен кабины, сработавшей в качестве своеобразного рупора, и от того получился неожиданно громким. Инженеры вздрогнули, а молодой высокий от неожиданности попытался распрямиться, и крепко приложился головой о распахнутый кверху тяжелый железный люк.

Первым опомнился седовласый:

— Иж-тыж-тыж! — изумленно произнес он, приподнимая очки, — Мадам Гортензия, вы, ранее, кажется, не баловали нас таким звучанием.

— Кхэм, все верно, коллега, — своим скрипучим голосом откликнулся из недр кабины Попугай, — собственно, с вами имеет честь говорить не мадам Гортензия, а один её очень старинный друг. Мне и моим спутникам очень не хотелось бы привлекать внимания посторонних, и, эммм…, мы были бы благодарны, если бы вы нашли возможность выслушать нас, не выдавая наше тайное присутствие.

Инженеры несколько секунд потрясенно молчали. Однако, использованное Попугаем обращение “коллега”, невольно заставило их взять себя в руки.

— Хэмм… разумеется… коллега. — откликнулся седовласый. Очки его оставались приподняты, рот полуоткрыт, а трубка потихоньку дымилась в отведенной руке. — Вы позволите, если мы заглянем на секунду… к вам, в кабину, с тем чтобы мы могли, ну, так сказать, познакомиться. Насколько я понимаю, мы, эээ… пока ещё не имеем чести знать друг друга знать — инженер невольно подхватил несколько высокопарный тон Попугая.

— Кхэм-кхэм, — откликнулся Попугай. У них получалось что-то вроде соревнования всяких “хэмов” и “кхэмов”. Попугай переглянулся с друзьями, — Мы, со своей стороны, конечно, не возражаем. Однако, пожалуйста, будьте готовы сейчас увидеть то, к чему вы… эмм… не готовы. И, прямо скажем, никогда не готовились.

Теперь переглянулись инженеры, и осторожно приблизившись, заглянули в кабину. На них смотрели Попугай, горностай, и светящееся летучее существо, все как будто бы состоявшее из язычков пламени. В лапе горностай держал маленькую клетку, а оттуда, в довершение картины, на них смотрела паучиха, с миниатюрными вязальными спицами в руках.

Инженеры смотрели во все глаза, и не могли поверить, что это происходит с ними наяву. Читатель должен войти в их положение — ведь все-таки это были люди, живущие, как и мы с вами, в мире реальных вещей. Особенно поразила их воображение огнёвка — существо, которое одним своим существованием нарушала, казалось, все мыслимые законы физики.

После примерно минутного молчания, первым выдохнул долговязый светловолосый инженер:

— Димитрис, — представился он. — инженер. Голос его звучал удивленно, но в то же время радостно. Он обожал всякое новое и непонятное, неразгаданное — в своем ремесле, но и эти удивительные, в высшей степени непонятные и неразгаданные существа тем более приводили его в восторг

— Очень приятно, — отозвался своим скрипучим голосом Попугай, — Мадам Гортензия очень лестно отзывалась о вас, молодой человек.

Димитрис слегка зарумянился:

— Спасибо на добром слове… а вы… не могли бы немного нам объяснить… что вы такое?

— Не что, а кто! — естественно возмутился Попугай.

— Конечно, простите, мы не имели в виду вас обидеть, — опомнился теперь и седовласый. — Но, признаться, вы… эмм… коллеги, — он тоже не нашел другого обращения — производите чрезвычайно необычное, немного даже пугающее впечатление. Шестой десяток вот я живу уже на свете, но ничего такого не видал, ни во сне, ни наяву.

— Что ж, я понимаю, — снисходительно отозвался Попугай, — Конечно, мы, жители волшебной страны, стараемся ни при каких обстоятельствах не попадаться на глаза вам, людям. Однако же, исключительной, и я бы даже сказал, инженерной сложности обстоятельства, — нашел подходящее слово Попугай, — заставили нас, пойти на этот, вероятно, несколько удивительный для вас, мм… контакт.

Работяги все ещё во все глаза смотрели на нашу невероятную компанию, не в силах до конца поверить, что происходящее им не мерещится. Однако же, произнесенное Попугаем заветное слово — про обстоятельства инженерной сложности — уже незаметно посеяло в их мыслях семена профессионального любопытства.

Терпеливый читатель совсем скоро… ну или не совсем, но со временем обязательно узнает, во что же эти семена в результате проросли.

Попугай по очереди представил своих спутников:

— Прошу любить и жаловать: горностай по кличке Лётчик — отчаянной смелости боец, эмм, при определенных конечно обстоятельствах.

— Очень приятно, — отозвался Лётчик мягким баритоном, заставив инженеров ещё разок вздрогнуть — попугаи — попугаями, но говорящих горностаев никто из них, разумеется, в жизни ещё не видел.

— Фенелла, огнёвка, — повел крылом Попугай.

— Очень приятно, — пропела Фенелла. Инженеры смотрели на неё во все глаза, как зачарованные.

— Дульчибелла, моя домоправительница.

— Здравствуйте, — совсем тонким голосом пропела паучиха. Она тоже была удивительна, но все же Фенелла потрясала инженеров куда сильнее. Дульчибелла отметила этот неприятный факт легким фырканьем, и усерднее заработала вязальными спицами.

Седовласый представил инженеров — Димитриса, Станополуса, Иайоргоса и себя, Ксантиппоса.

— Коллеги, вновь откашлялся Попугай, мы понимаем ваше удивление, но, поверьте, время дорого, ситуация, можно сказать, критическая, поэтому позвольте мне перейти прямо к делу.

Инженерам и самим уже не терпелось узнать, что произошло, да и, честно сказать, происходящее было настолько удивительно, что они готовы были внимать каждому слову наших друзей, так, как будто бы они смотрели увлекательный сказочный сон, и боялись, что он в какую-то секунду вдруг ни с того ни с сего закончится. Но это был не сон, и чем дальше Попугай пускался в объяснения, чем большими подробностями дополнял он очертания волшебной страны, ее устройства, жителей, порядков, — тем больше они представляли и верили в существование Мифландии. Да и то сказать — как не поверить, когда на расстоянии вытянутой руки, прямо перед ними, парила чудесная птица, вся будто состоящая из одних только язычков пламени, но притом безусловно живая, и… настоящая, хоть и сказочная.