Неправильное воспитание Кэмерон Пост

Глава 18

На следующий день ни Марк, ни Адам не появились ни на утренней молитве, ни на завтраке, ни на занятиях. Где они – сказать не мог никто, даже Джейн. Я мельком увидела Адама во время обеда, но Рик тотчас обнял его за плечи, и они поспешно удалились в его кабинет, явно желая скрыться от посторонних глаз.

Пришло время групповой консультации. Стив, Хелен, Дейн и я уселись в кружок и ждали Лидию, чего раньше никогда не случалось. Тележка с напитками одиноко притулилась у стены, света в комнате не было, и никто из нас не спешил его включать. Рассеянные лучи полуденного солнца, которое всегда светит ярче в конце зимы и самом начале лета, пробивались внутрь сквозь большие окна на западной стороне. Так прошло минут десять, может быть, пятнадцать; за все это время между нами едва ли было сказано с десяток слов, а потом вдруг появились Лидия и Рик. Они взяли себе по стулу и присоединились к нашему маленькому собранию. Рик, правда, тотчас поднялся – щелкнуть выключателем, – и под потолком замигали флуоресцентные лампы, разгоняя мрак.

Рик развернул стул и оседлал его, словно ковбой, похлопал ладонями по пластиковой спинке, которая теперь находилась перед ним, и сказал:

– Тяжелый день.

По щекам Хелен тут же покатились крупные слезы. Она всхлипнула раз, потом другой, ее лицо тотчас пошло пятнами, и Лидии пришлось передать ей коробку с салфетками. За последние сутки она делала это уже второй раз, хотя не припоминаю, чтобы Марк воспользовался хотя бы одной накануне.

– Извините, – сказала Хелен, с силой сморкаясь в бумажный платок. – Сама не знаю, что это я.

– Не переживай, – утешил ее Рик. – Это совершенно естественно.

Судя по Лидии, ничего естественного в этом не было.

– Без сомнения, вчерашняя встреча оказалась для всех очень непростой. Представляю, что за ночь каждый из вас провел. Но нам нужно было побыть с Марком.

– И где же он? – спросил Дейн. В его неторопливом южном выговоре можно было различить ядовитые нотки, хотя вчера со Стивом он разговаривал куда враждебнее.

– Он в больнице в Бозмене, – отрезала Лидия. Рик покосился на нее, и она добавила, несколько смягчаясь: – Не вижу смысла это скрывать.

– К чему этот дешевый мелодраматизм, верно? – проговорил вполголоса Дейн, но достаточно громко, чтобы Лидия его услышала.

– Верно, – сказала она. – Совершенно ни к чему.

Всхлипы стали сильнее, но теперь коробка с салфетками лежала у Хелен на коленях, и она обрывала их, одну за другой, точно лепестки ромашки, пока не набрался целый ворох, в котором можно было утопить все лицо.

– Он пытался покончить с собой, да? – спросил Дейн. Именно это, видимо, пришло в голову большинству из нас, по крайней мере мне-то точно. Он кивнул в сторону Лидии. – Я знал, что дело труба, еще когда мы вышли из комнаты.

Этот язвительный упрек никак не вязался с ленивым выговором Дейна. Он рассказывал нашей группе однажды, что позволил сорокалетнему отцу троих детей трахнуть себя на заднем сиденье «Фольксвагена Джетты», чтобы раздобыть денег на дозу (без особых подробностей, естественно). Но даже тогда его манера растягивать слоги, строить фразу превращала эту историю в один из тех анекдотов, что рассказывают при свете костра, словно все это случилось с кем-нибудь другим. Теперь в его голосе не осталось и следа этой отрешенности.

Лидия не спешила с ответом. Она выжидающе смотрела на Рика, который все никак не мог подобрать нужные слова.

В конце концов он решился:

– Нет, не думаю, что это была попытка самоубийства, но он сильно поранился.

Я предположила, что преподобный Рик объяснится, все остальные, видимо, тоже на это надеялись, но он не стал, а Лидия не вмешалась, поэтому Стив уточнил:

– Так это несчастный случай?

Лидия подала голос:

– Нет.

Но не успела она договорить, как Рик сказал:

– Да… в каком-то смысле да.

– Это как? Да и нет одновременно? – спросил Дейн. – Что, черт возьми, это значит?

– Простите, – начал Рик, – должно быть, я сбил вас с толку. Я имел в виду, что Марк поранился непреднамеренно, то есть он был не в себе, когда это произошло. – Рик сердился на себя за то, что отвечает так уклончиво, ведь это было совсем не в его духе, поэтому он добавил: – Послушайте, вчера Марк был сбит с толку, да ведь вы сами всё видели. Он переживал сильные эмоциональные и душевные страдания и нанес себе физический вред, чтобы как-то облегчить их.

– Но это не выход, – резко и четко проговорила Лидия. – У Марка не сработало, и у вас тоже не получится.

Преподобный Рик перебил ее:

– Вам важно знать другое: мы отвезли его в больницу, и его отец уже с ним, прилетел из Небраски. Состояние Марка стабильное, он поправится.

– Это чушь какая-то! – сказал Дейн. Он сжал руки в кулаки и дважды ударил себя по ноге. – Хватит уже пичкать нас этой сказкой про белого бычка. Что именно он сделал? Если он не пытался покончить с собой, то что?

– От криков и ругани легче не станет, Дейн, – сказала Лидия.

Дейн презрительно фыркнул:

– Вот видите, и опять вы неправы, потому что, блин, мне теперь намного лучше. Мне от этого охренеть как хорошо, так что идите в жопу!

Не знаю, было ли дело в том, что обстановка накалилась почти до предела, или сама Хелен уже была на взводе, но вдруг из-за комка салфеток послышалось хихиканье. Очевидно, она потеряла контроль и не могла остановиться. Смех у нее оказался на удивление девчачий, точно у чирлидерши из фильма для подростков.

– Простите, – выдавила она, заходясь от хохота. – Ой, простите, никак не могу остановиться.

Тогда преподобный Рик выдвинул свой стул, встал за ним и, хлопнув в ладоши, объявил, что так не пойдет и, вместо того чтобы обсуждать ситуацию в группе, они с Лидией поговорят с каждым из нас по отдельности. Поэтому мы все, за исключением Дейна и Хелен, с которыми они побеседуют прямо сейчас, должны теперь разойтись по своим комнатам и ждать их. Лидия бросила на него такой взгляд, в котором явно читалось, что спонтанность этого решения ей вовсе не по душе, но я была рада выбраться оттуда.

Эрин-викинг дежурила по кухне, так что, когда я вернулась, в нашей комнате было пусто. Я повела носом: тяжелый спертый воздух, застарелая грязь, забившая фильтры, – так иногда пахнет в домах в конце зимы, если слишком долго не проветривать. Я приоткрыла окно и стояла в потоке свежего воздуха, пока меня не пробрала дрожь. Небо за горами хмурилось, наливались чернотой серые до поры тучи, точь-в-точь огромные ватные шарики, которыми тетя Рут только смыла вечерний макияж, все в пятнах от туши и теней для век.

Я села в кресло и откинулась назад, балансируя на двух ножках, а сама оперла ногу о край стола, чтобы не упасть. Мне следовало бы заняться испанским, но вместо упражнений я все думала, что же Марк мог сделать с собой.

Угадать, придет ли ко мне кто-то один или они заявятся вдвоем, я никак не могла, поэтому, когда примерно через полчаса Рик постучал в открытую дверь нашей комнаты – постучал один, – я обрадовалась.

– Привет, Кэмерон! Найдется минутка? – спросил он. Рик вел себя так, словно шел мимо и решил вдруг переброситься словом-другим, как будто это не он отправил нас по комнатам и велел ждать тоном, не терпящим возражений. К нему вернулась его обычная душевность, и мне сложно было уловить, скрывалось ли что-то под этой его ласковой приветливостью.

Я не знала, где он собирается расположиться, но он прошел в дальний конец комнаты к моему столу и дружески подтолкнул меня. Одно уверенное движение, и мое кресло опустилось на четыре ножки, а Рик смог дотянуться до кресла Эрин.

– Эй, ты разве не знаешь, что, если так сидеть, можно поломать ножки? – спросил он. – По крайней мере, так мне всегда говорила мама.

– Моя тоже, но, по-моему, это все вранье. Ничего они не ломаются. Я лично ни разу не видела.

– Твоя правда, – согласился он, а потом уже без всяких экивоков перешел прямо к делу: – Так ты хочешь о чем-нибудь поговорить?

– О Марке?

– О Марке, о том, что случилось вчера, о чем-нибудь?

– Он поправится?

Рик кивнул и заправил волосы за ухо.

– Думаю, да. Он сильно поранился, это серьезная травма. Восстанавливаться придется долго. И не только физически.

Говорить о Марке так было нестерпимо. Мне и хотелось, и не хотелось узнавать все подробности. В голове проносились жуткие картины библейских пыток, которым подверг себя Марк: то я представляла его с выколотыми глазами, то с раскинутыми руками, пробитыми гвоздями. От неведения становилось только хуже.

– Это случилось у вас на глазах? – решилась я. Если задуматься, так только хуже. Возможно, Марк хотел, чтобы они видели, насколько все его доконало, что уже было все равно, смотрит ли кто-то.

– Нет, он был в своей комнате, – ответил Рик.

– Но почему вы оставили его одного, если так беспокоились? – Мне не хотелось, чтобы вопрос прозвучал резко, но вышло именно так. Хотя я не жалела, что задала его.

– Хотелось бы найти хороший ответ, но, увы, мне нечего сказать. – Он сосредоточенно рассматривал свои ладони, водил пальцем по натертым от игры на гитаре мозолям. – Этот же вопрос мучает меня весь сегодняшний день.

Он помолчал. Я ждала, и Рик заговорил снова:

– Он совсем успокоился. Было уже очень поздно, когда мы отвели его в комнату. Адам спал. Мы с Лидией не сомневались, что Марк последует его примеру.

В разговоре опять возникла пауза. Невысказанные слова повисли в воздухе. Мои глаза остановились на фотографии Эрин и ее родителей в Музее живой Библии в Огайо. Семья собралась перед витриной, представлявшей Моисея на горе, все в шортах цвета хаки, футболки аккуратно заправлены, на лицах широкие улыбки. Целый год, глядя на это фото, я думала о том, какими счастливыми они здесь выглядят, как они рады собраться вот так вот, все вместе. Но теперь их улыбки вызывали ужас, такими они были фальшивыми, словно это не люди, а манекены, оскалившие пластиковые губы. У меня разболелась голова. Я повернулась к Рику и сказала:

– Я не знаю, о чем еще спрашивать. Или вы хотите, чтобы мы всё узнали, или нет. Какой смысл обсуждать, если вы что-то от нас скрываете.

– Что ж, я расскажу тебе, – сказал он просто, – если ты хочешь. Это, ах… – Он помолчал, болезненно поморщившись. – Мы с Лидией разошлись во мнениях по этому вопросу, но, думаю, важно оставаться честными со всеми вами, ничего не скрывать и не утаивать, чтобы не осталось места для слухов и сплетен. Но это очень неприглядно, Кэмерон.

– Ничего, пусть так, я потерплю.

Он кивнул:

– Да, но в этом нет ничего хорошего. Не надо бы тебе этого знать.

Я вспомнила, как Хейзел на пляже пыталась отговорить меня становиться спасателем. Логика та же. Только теперь я старше, а между тем моментом и сегодняшним днем много чего случилось.

– Вы только что сказали, что важно быть честным, а теперь идете на попятный, – возразила я. – Дейн прав, это сказка про белого бычка.

Он заправил прядь за другое ухо, хотя в этом не было необходимости.

– Этот Дейн умеет подбирать меткие словечки, правда?

– Вот опять. На колу мочало – начинай сначала.

– Вовсе нет, – запротестовал он. – По крайней мере, я не специально. Извини, очень трудно говорить об этом. – Он несколько раз глубоко вдохнул, а потом на одном дыхании выпалил: – Прошлой ночью Марк взял бритву и порезал себе гениталии, затем он облил раны отбеливателем.