Неправильное воспитание Кэмерон Пост

Глава 21

Длина озера Квейк составляет шесть миль. Оно вьется лентой меж каменистых возвышенностей и лесов; кое-где широкое, прозрачное и мощное, местами оно становится узким и темным, и на водах его всегда лежит тень. Главная дорога, US287, изрядно петляет, повторяя контур озера, прежде чем нырнуть в лес, а потом резко уходит вверх по склону, откуда уже можно разглядеть воду; там, где повороты особенно круты, а шоссе становится совсем узким, оно огорожено хилыми перилами. Пробираясь сквозь густой лес к берегу, мы время от времени видели и шоссе, и эту ограду. Другая сторона каньона расплывалась где-то вдалеке, однако время от времени солнце вспыхивало на светоотражателях, расставленных вдоль шоссе.

– Думаешь, мы рядом с тем местом? – Голос Джейн раздался у меня из-за спины.

Она тяжело дышала. Последний отрезок пути (а мы прошли уже четырнадцать миль) ее беспокоила нога, но она ковыляла вперед, почти не жалуясь, и не позволяла нам слишком часто останавливаться.

– Не знаю. Вроде бы да, во всяком случае, по карте получалось, что так. Как бы то ни было, я еще никогда не подходила к нему так близко.

– Но ведь ты столько ждала, – запротестовала Джейн. – Нужно точно знать.

– Хочешь еще раз проверить? – спросил Адам, который шел последним.

– Нет, не беспокойся. – Я успокаивала не столько их, сколько себя.

Мы шли дальше. Склон кое-где становился почти отвесным, земля была вязкой и скользкой от сосновых игл. Ноги то и дело скользили, и только случайно попавшийся камень или жесткий вереск помогали найти опору. Я хваталась руками за стволы деревьев. Отчасти из-за Джейн, отчасти из-за самой местности мы здорово кружили, добравшись до каньона, выбирали самые простые тропы к озеру, даже когда приходилось идти в противоположном направлении. Завидев воду, я мечтала об одном: поскорее очутиться там, внизу, однако для этого требовалось смотреть под ноги, а не на желанную цель.

Вдруг Адам спросил:

– Эти деревья настоящие или это какая-то оптическая иллюзия?

Мы остановились и посмотрели на озеро. Из воды торчали деревья, голые стволы, но кое-где осталось несколько толстых веток, маленькая мертвая рощица, не пережившая землетрясение и потоп.

– Они словно призраки деревьев, – сказала Джейн.

– Это скелеты. Останки деревьев.

– Жутко, – закончил Адам.

Джейн кивнула, соглашаясь.

– В статье об аварии была фотография с чем-то похожим. – На самом деле я думала о другом снимке. На нем было пробитое дорожное ограждение, все погнутое и искореженное, которое повисло над водой. На переднем плане было озеро, над поверхностью которого виднелись такие же безжизненные верхушки.

– Тогда это правильное место, – сказала Джейн.

– Не знаю, – ответила я. – Думаю, под водой много деревьев, здесь же когда-то рос настоящий лес.

– По-моему, это оно, – раздался голос Адама. – То самое место.

Мы забрались так далеко, что вокруг нас словно бы опустилась ночь, во всяком случае, темно было точно ночью. Лучи заката с трудом пробивались сквозь высокую каменную гряду, подсвечивая небо вдалеке, но вот дорогу перед собой было не разглядеть. В таком месте я бы поддалась искушению принять шум ветра в деревьях за шепот привидения в нестрашном ужастике, только вот мне было страшно по-настоящему.

Чем ближе мы подходили, тем причудливее становились очертания мертвых деревьев. В этой части озера многие из них искривились или погнулись, древесина побелела, время оставило на ней свои метки. С самого землетрясения вода поднималась все выше, все сильнее подмывала их корни, пока не высосала из них жизнь без остатка, но они не сдались. Они возвышались над ней, словно кривые посохи великанов, словно кости самих великанов, попавших в ловушку, расставленную какими-то другими гигантскими существами.

– Как звали того невидимого великана? – спросила я через плечо. Мы подошли уже совсем близко, и мне хотелось чем-то заполнить тишину, унять тревогу.

– БДВ?[44] – уточнила Джейн. – Разве он был невидимый?

– Я спрашивала Адама. – Я обернулась к нему. – Как звали то существо у лакота, люди еще могли видеть его раньше, а теперь нет, он живет на горе, окруженной водой?

– Ята. Ты что, его видела? – Он принялся озираться по сторонам, делая вид, что напуган.

Я отвлеклась и немедленно споткнулась. Когда я уже почти повалилась на колени, Джейн схватила меня за рюкзак, не дав упасть. Мы остановились, чтобы я пришла в себя.

– И у кого из нас нога на шарнирах? – улыбнулась она.

– Спасибо тебе, о цепчайшая! – Я поправила лямки и приладила рюкзак на место.

– Так почему ты хочешь знать о Ята? – спросил Адам.

Я кивнула в сторону озера:

– Деревья похожи на посохи великанов.

– Круто. – Джейн вытащила полароид.

Честно говоря, я была рада, что она взяла его с собой. Ее невозможно было представить без него. Вид камеры у нее в руках успокаивал. Мы пошли дальше.

– Может, так оно и есть, – согласился Адам. – Кто знает, вдруг Ята живет где-то здесь. Он знает толк в ритуалах, этот Ята. А ведь ты тут из-за них, верно?

– Наверное. Только не надо дополнительно грузить меня всякими загадочными великанами.

– Не надо так не надо.

У озера почти не было береговой линии как таковой, во всяком случае там, куда мы вышли. Только груды камней и тоненькая полоска серой гальки там, где вода встречается с землей. Я молча остановилась. Озеро плескалось всего в нескольких шагах перед нами. Джейн с Адамом пристроились рядом. Они оглядывались по сторонам, время от времени бросая на меня короткие взгляды. Наверное, ждали, что сейчас я извлеку из рюкзака некую памятную вещицу и они станут свидетелями траурного обряда, который я собиралась провести. Я смотрела на воду, они смотрели на меня.

– Красиво, но… – Джейн не договорила.

– Но жутко, – закончила я за нее.

– Ну да. – Она взяла меня за руку. – Это все из-за деревьев.

– Не только в них, – сказал Адам. – Тут повсюду потоки энергии. Это неспокойное место.

– Словно незаконченное дело. – Джейн сжала кулаки.

Я смотрела на скелеты деревьев и думала, как же сильны и глубоки их корни, если уже столько лет они все стоят и стоят, не сгибаясь под натиском воды. Мы все замерли в предчувствии чего-то.

– Я еще не решила, как поступлю. Дайте мне минуту-другую.

– Теперь все минуты мира наши, хотя ресурс и не бесконечен, – сказала Джейн. – Не спеши.

Адам вскинул было брови, но сдержался ради меня.

– Интересно, они уже начали нас искать?

– Вряд ли. – Джейн покачала головой. – Они прочесывают местность там, куда мы, по их мнению, отправились на пикник. – Она щелкнула кнопкой камеры и присела на большой черный камень, весь в серебристых крапинках, – отстегнуть протез.

Адам, согнувшись, выискивал гладкую гальку. Судя по тщательности, он собирался пускать блинчики: все камешки были плоские, с ладонь величиной. Набрав несколько пригоршней, он замахнулся, но на полпути его рука застыла. Он обернулся ко мне:

– Ничего, если я пущу несколько блинчиков? Не хочу все опошлить.

– Пожалуйста, – сказала я, а сама задумалась, не стоило ли сказать «нет», ожидая едва ли не с ужасом шлепка камня по воде.

Адам отвел руку, но потом, потоптавшись на месте, ссыпал всю кучу на землю.

– Позже, – объяснил он. – Сейчас не время для блинчиков.

Он уселся рядом с Джейн. Они ждали, когда я сделаю то, зачем пришла, но ничем не выдавали нетерпения.

Именно тогда я твердо решила войти в воду. Всякий раз, когда я думала об озере Квейк, я представляла себя на берегу. Береговая линия представала передо мной, окутанная в некую туманную пелену. В этих расплывчатых, зыбких мечтаниях главным было само путешествие, ведь для паломника цель не так уж и важна, хотя и очевидна; значение имеет путь. Но теперь, когда волны плескались у самых моих ног, а позади, на берегу, сидели двое, даже их присутствие было лишним, и я почувствовала, что должна войти в воду, погрузиться в нее, слиться с этой первозданной пустотой.

– Я пойду в воду. – Я стряхнула с себя рюкзак и кинула его рядом с Джейн, потом расстегнула кофту и положила ее на землю, стащила через голову лонгслив и бросила туда же, чтобы отступать было некуда. Я стояла в лифчике и джинсах, и ветер приятно холодил мою кожу.

– Замерзнешь, – заметила Джейн и нырнула в свой рюкзак. – Я прихватила полотенце, так, для профилактики. – Она протянула его мне. – Купальник наденешь?

– Я оставила оба дома. Сама не знаю почему. Вполне могла бы взять, места хватило бы.

Нам не хотелось вызывать подозрений перед нашим так называемым пикником, поэтому мы взяли с собой только то, что влезало в обычный школьный рюкзак. По некоторому размышлении мы все согласились, что на случай проверок (ведь кто его знает, когда в наши ящики заглянут с инспекцией) большая часть вещей должна лежать на своих местах. Но кто бы обратил внимание на пропавший купальник? И ведь я могла захватить один. В пятницу после консультации с Лидией, когда я паковала рюкзак, воспользовавшись дежурством Эрин, я вынимала оба. Они лежала в верхнем правом ящике моего комода. Я медлила, выбирая между старым купальником, в котором я выступала на соревнованиях, и красным, форменным купальником спасателей. В результате и тот и другой отправились обратно в ящик. Теперь я видела, что глупее поступить не могла. Они были легкие, почти не занимали места и могли понадобиться мне в любую минуту. Такую как сейчас, например.

В животе неприятно заныло: так бывает, когда понимаешь, как же сглупил, принимая важное решение, что, возможно, это лишь первый просчет из череды многих и первый звоночек, недвусмысленно указывающий на неминуемый крах всего предприятия, которое просто не сможет не пойти ко дну под грузом всех этих дурацких ошибок.

– Как же глупо.

Джейн потянулась к моему рюкзаку.

– Да он тебе и не нужен. – Она выудила несколько свечей, которые я по ее просьбе таскала при каждом удобном случае. – Не зацикливайся на нем. – Из тайника в протезе на свет показалась зажигалка.

– Спасибо вам обоим. – От холода у меня дрожали губы. – За то, что привели меня сюда.

– Мы разложим костер, – пообещал Адам. – К твоему возвращению. – Он дотронулся до моего плеча и отправился в лес на поиски хвороста. Джейн раскладывала наши продуктовые припасы, в разное время позаимствованные на кухне. Оба были заняты делом.

– Я, пожалуй, разденусь полностью. – Я наступила на носок кроссовки, чтобы легче было снять. Рут всегда говорила, что так я бессовестно порчу обувь.

Джейн кивнула моим когда-то белым, а сейчас безнадежно грязным носкам. Я ослабила ремень, расстегнула пуговицы на джинсах и спустила их. То, что я собиралась сделать, лишило меня обычной невозмутимости.

Джейн щелкнула зажигалкой. Вспыхнул огонек свечи.

– Вполне разумно, иначе пришлось бы сушить белье, а для этого нужно время. Нам ведь не нужны опрелости? – Она с силой вкрутила свечу в каменистую почву, а потом зажгла еще одну. – Конечно, опрелость – замечательное слово, с этим не поспоришь.

– Можно мне одну? – Я подбородком указала на свечи. Мои глаза следили за желтыми языками пламени, которое то вспыхивало ярче, то замирало, но не гасло. Они напомнили мне эпизод из фильма «Карате-пацан», из второй части вроде, в котором мистер Мияги везет Дэниел-сана к себе на родину, на Окинаву, и жители деревни устраивают священную церемонию с бумажными фонариками, пускают их по воде среди лодок, и мириады крошечных огоньков пляшут на поверхности воды. Сцена была завораживающая. Даже музыка Питера Сетеры ее не портила.