Дом на краю магии

Глава 21

Девятка никогда и не подозревала, что однажды ей придётся возвращать скелету фалангу пальца. И вот она сунула косточку в лишённую плоти ладонь, и непонятная сила с жутковатым щелчком закрепила её на месте.

– Вот так, – сказала девочка.

Она в последний раз посмотрела на скелет, размышляя, кем он был – или, возможно, кто он есть, – почему оказался в шкафу и почему Изумилиус так заволновался, когда упомянул его… Но болтать с мешком костей времени не было, а потому Девятка захлопнула дверь шкафа и произнесла:

– Мне пора. Прощай, костяшка.

– Очень жаль, – прозвучал низкий голос скелета, когда она спускалась по лестнице. – Мы хорошо с тобой поладили. Конечно, не считая того, что ты украла мой палец.

Спустившись в коридор первого этажа, Девятка увидела под лестницей Изумилиуса, который чуть не по шею барахтался в чудовищной куче вывалившегося из шкафа добра. В руках он держал килт (теперь украшенный розовыми бантиками), метёлку для пыли (причудливо подстриженную) и свой кубок, полученный когда-то за игру в классики.

– Злая, злая ведьма! – визгливо воскликнул он, поднимая его над головой. – Только посмотрите на это!

Девятка взглянула на кубок.

– «ЧЕМПИОН СОРЕВНОВАНИЙ ПО ИГРЕ В КЛАССИКИ, тысяча восемьсот…»

– Взгляните на имя!

Девятка фыркнула от смеха.

– Изи!

– Презираю её, – процедил волшебник, пинком закидывая «Набор юного вампира» в шкаф.

– Ну не знаю, – проговорила девочка с оттенком уважения в голосе. – А я стала относиться к ней теплее.

И тут у Девятки перехватило дыхание. Она заметила, что из-под самопишущего пера и куска пергамента выглядывает знакомая серебристая коробочка. Девочка проглотила ком в горле.

Музыкальная шкатулка. Её прекрасная музыкальная шкатулка.

Девочка выхватила её из кучи и крепко прижала к груди. Бесшумно набрав в грудь воздуха, она заморгала и подняла глаза к потолку, чтобы справиться со слезами. Только бы Изумилиус ничего не заметил. Но тот был очень занят, пытаясь вытряхнуть сиреневую тапку из огромных штанов, сшитых на тролля. Когда и штаны, и тапка полетели в шкаф, Девятка невольно улыбнулась озлобленному волшебнику.

Она сунула музыкальную шкатулку в ранец и из чистого любопытства взяла бесчернильное перо. Оно выглядело вполне обычным и ничуть не волшебным. Девочка взяла пергамент, и, пока Изумилиус перебирался через залежи хлама, чтобы достать свою тапку, начала писать первое, что пришло ей в голову. Перо гладко скользило по листу, слова лились свободно, тайные, особые слова, идущие прямо из сердца. Девятка перечитала написанное и вздохнула.

Нет. Она стала сминать пергамент, но остановилась, сложила его и поспешно бросила в ранец.

– Всё-таки, возможно, магия не такая уж и плохая штука, – произнесла она, изучая перо. – Можно мне взять это?

– Как пожелаете, мадам, – пробурчал Изумилиус, пытаясь запихнуть в шкаф комплект гробов для Хеллоуина на всю семью. Они всё время раскладывались и шлёпали его по лицу.

Девятка убрала перо в ранец и посмотрела на входную дверь. Она могла уйти прямо сейчас. Взять своё сокровище и уйти. Начать новую жизнь. Но тут девочка услышала звон посуды на кухне. Может быть, ещё немножко побыть с ними вместе… Девятка переступила через самораскладывающийся гроб и пошла по коридору.

На плите кипел чайник, и Эрик в повязанном поверх халата фартуке с рюшами расставлял на столе сервиз. Изумилиус тоже вошёл в кухню.

– Предлагаю отложить уборку на после чая. Язык жабы вернулся, и портреты висят ровно! – Он положил на стол килт и вручил Эрику метёлку для пыли.

– Метёлка стал лучший! – воскликнул тролль, обнимая её.

– Думаю, мы можем отметить радостное событие, – сказал Изумилиус.

Девятка вспомнила о портретах.

– Так значит, Горацио Неряшливый, Миллисент Пожиратель Козлов… А ваше прозвище? Изумилиус какой?

– М-м-м… Великолепный, – ответил волшебник, горделиво выпрямившись.

Девятка прыснула от смеха.

– Ни за что не поверю.

Изумилиус пропустил её замечание мимо ушей.

– Доктор Ложка ищет местонахождение унитаза. А теперь… выпьем чаю.

Он подошёл к чайному шкафу и озлобленно в предвкушении зашевелил искрящимися пальцами. Эрик с громким стуком опустил на стол чашки и неуверенно улыбнулся Девятке.

– Прежде чем уйти, – произнесла Девятка, – я хочу задать вопрос. – На самом деле у неё было много, много вопросов… Но больше всего она хотела получить ответ на один из них. – В чём вы были неправы? – пристально глядя на Изумилиуса, спросила она.

– Ну, у нас… как-то вдруг… разгорелся спор… – пробормотал волшебник.

– Разгорелся спор? – повторила Девятка. – Сестра пыталась вас убить! Признайтесь, в чём же вы были неправы. Что вы сказали ей через щель в почтовом ящике?

Изумилиус неловко переступал с ноги на ногу, потом глубоко вздохнул и сдался.

– Я сказал… Я сказал бу-бу-бу-бу-бу-бу-бу.

– Громче, – потребовала девочка.

– Я сказал… что мой дар сильнее, чем её способности.

Эрик загоготал одновременно с Девяткой, которую чуть не разорвало от внезапного смеха. Волшебник обиделся, зафыркал на них и с предвкушением лакомства потянулся к ручке чайного шкафа. Коснулся её и…

БАЦ! Изумилиус ещё держался за ручку и открывал дверцу, когда вместо лица у него возник аккордеон с двумя огромными выпученными глазами, хлопающими от удивления. Эрик стал жабой в фартуке с рюшами и в розовом цилиндре. Девятка превратилась в большой пузырь, перехваченный по диагонали лямкой ранца. Она раздувалась больше и больше, пока… – ХЛОП! – снова не стала сама собой.

– Думаю, мы нашли одну из странностей, которые «не будут удовлетворять вашим смехотворно высоким требованиям комфорта».

Изумилиус потянулся в шкаф:

– Что ж, это скромная цена за возможность попить чаю.

Он открыл крышку жестяной банки, восторженно вскрикнул и, вальсируя, приблизился к Эрику, который положил несколько ложек чая в чистый чайник.

– Вы отказались сказать это по своей воле, и она заставила вас наконец признать неправоту перед всеми, – заметила Девятка, не в силах сдержать улыбку.

– Я произнёс нужные слова, только чтобы разрушить проклятие, – ответил Изумилиус, и щёки его слегка порозовели. – Вообще-то это, конечно, не так. Я вовсе не был неправ. На самом деле мой дар сильнее, чем её способности.

В кухню бодро вошёл Ложка, запрыгнул на стол и стал рассматривать свой килт.

– Знаешь, приятель, я снова нашёл туалет. Он теперь в твоей комнате, прикручен к потолку.

– Прикручен? – спросил Изумилиус.

– Да. Вниз головой.

– Как это – вниз головой? – воскликнул волшебник и раскрыл от удивления рот.

– Прямо над твоей кроватью.

– Над моей… Вот ведьма! – заревел Изумилиус на всю кухню.

Девятка снова разразилась смехом.

– Изумилиус, её чары определённо сильнее ваших.

– Видимо, да, – сухо проговорил волшебник, падая на стул.

Эрик налил чаю – три обычные чашки и крошечный напёрсток для доктора Ложки – и неуклюже сел.

– Прежде чем вы уйдёте, мадам, отведайте чаю, – предложил Изумилиус, протягивая ей чашку. – Это самый изысканный напиток во всех королевствах.

Девятка посмотрела в коридор.

– Только один глоток. Мне нужно отнести сапфир ростовщику.

Все уставились на свои чашки, потом одновременно подняли их и поднесли к губам, словно в безмолвном ритуале. И отпили.

Когда приятная тёплая жидкость согрела горло, Девятка почувствовала себя полностью обновлённой. Напиток, кажется, достиг каждой клеточки тела. Девочка больше не опасалась, что её сожгут вонючие шипящие лепёшки, задавит заколдованный диван, удушит злобный плющ или ведьма превратит в Почти Полностью Порой Мёртвую статую, пока она пытается обхитрить злодейку, определённо очень умную.

Девятка пила в тишине чай на самой странной кухне в мире, и на какое-то мгновение ей показалось, что жизнь действительно складывается… самым прекрасным образом.

– Что это за аромат? – поинтересовалась девочка, облизывая губы.

– Клубника, – счастливо вздохнул Изумилиус. – Правда же чудесный вкус?

– Клубника, – повторила Девятка, глядя в чашку. – Да, наверное, это вкусно. – Она пожала плечами, со стуком поставила чашку на блюдце и удержалась от усмешки при виде полнейшего блаженства на лице своего сотрапезника.

– Ещё, – сказал Эрик и долил ей чаю в чашку.

Девочка и не заметила, как самое странное чаепитие в мире растянулось на несколько часов и друзья выпили много чашек чаю. Она не знала, сколько времени, но догадывалась, что лавка ростовщика скоро откроется. И тогда она сможет начать новую жизнь.

Девятка поставила чашку на блюдце и замерла, внезапно вспомнив лицо Карманса. Она почувствовала неприятную смесь ненависти и жалости и посмотрела на своих товарищей. У Карманса никогда в жизни не было такого чаепития…

– Я должна сделать одному человеку подарок, – сказала она. – Можно мне взять немного такого чаю? Это поднимет ему настроение.

Изумилиус кивнул и взглянул на неё.

– Пожалуйста, мадам.

Пока слова висели в воздухе, Девятка чуть поколебалась. Но Изумилиус наполнил чайными листьями фиолетовую жестяную баночку и передал её девочке.

– Ему понравится, – натянуто произнесла она, задержав взгляд на банке. – Что ж, я пойду.

– Мы тоже, мадам, – сказал Изумилиус, потирая глаза. – Больше мы вас не побеспокоим. Как только вы уйдёте, мы двинемся в путь. Нам нравится странствовать по мирам и по пространству между мирами. Дом непредсказуем и сам по себе полон приключений – здесь есть комнаты, о которых даже я ничего не знаю, но ему довольно приятно возить нас в путешествия. Свобода любого заставляет чувствовать всю полноту жизни.

– Да-да, – подтвердил доктор Ложка, подавляя зевок, – и ещё нам надо найти профессора Тарелку.

Изумилиус ткнул пальцем сахарницу и посмотрел на Девятку сквозь зелёный дым. Девочка тоже взглянула на него. Ни жизни, ни свободы, ничего…

– Ну ладно, – сказала она, глядя на жестянку с чаем. – Тогда счастливо.

Девочка сунула баночку в ранец, в двадцатый раз нащупав сапфир, и пошла по коридору к выходу.

– Да, и кстати, – сказала она через плечо, – не мешало бы вытащить скелет из шкафа и стереть с него пыль, особенно с рёбер. Думаю, ему это понравится…

– Мадам… – с неловкостью в голосе произнёс Изумилиус.

Девятка остановилась, глядя в сливовый ковёр.

– Спасибо.

Девятка ничего не ответила и не оглянулась. Идя по коридору, она только ненадолго остановилась перед портретом Маркуса Сварливого (1769–1835) и повернула раму под небольшим углом. Картина повисела так несколько мгновений и снова выровнялась. Девочка слегка улыбнулась.

Пора идти. Медная ручка двери похолодила ей ладонь, как ни странно потную. С чего бы это?

По коридору приближались упругие шаги. Девятка не обратила на них внимания и рывком открыла дверь. Её приветствовал порыв утреннего воздуха. Перед ней открылся переулок. Вся связанная с Домом бессмыслица осталась позади. Скоро эти приключения навсегда уйдут в прошлое.

В левую руку ей осторожно что-то положили, и шаги снова тихонько удалились. Девятка закрыла глаза, чтобы справиться с нахлынувшими чувствами. Она и так знала, что у неё в руке, но всё равно открыла глаза, взглянула на карамель, и рой мыслей закружился у неё в голове, море чувств переполнило душу. Но она не могла – отказывалась – смотреть назад. Она упёрлась взглядом в конец переулка, выставила вперёд подбородок и опустила руку, так что конфета выскользнула и упала на сливовый ковёр. Девочка получила то, за чем пришла. Теперь можно было идти.