APPLE. Взгляд изнутри: история интриг, ошибок и эгоизма

Директора Apple заявили, что им требуется время на обдумывание предложения, которое представители Sun сделали в столь неофициальной форме, что у Apple даже не было легального основания для сообщения о переговорах. К тому времени после ухода Джо Грациано совет директоров сократился до восьми членов. И вот эти восемь человек уединились и продолжали вести переговоры и по телефону, и лично на протяжении всей следующей недели.

А тем временем внешний мир гудел как потревоженный улей. Издательства, расталкивая друг друга локтями, вступили в схватку за лакомые кусочки информации о проходящих переговорах. Журнал "Business Week" опубликовал эту историю с рекламой на обложке под названием "Падение американского кумира", а пишущий для "Fortune" Брент Шлендер начал статью об упадке Apple словами "От этого разбивается сердце". Ведущие ток-шоу на радио и авторы колонок в торговых изданиях пытались оживить ситуацию веселыми предложениями назвать новую компанию в честь лимонада — "Снэппл", скомбинировав Sun и Apple. Однако директорам Apple было не до смеха: в связи с растущей среди клиентов неуверенностью в завтрашнем дне продажи Макинтошей резко упали. К примеру, за январь в сети магазинов на Северо-Западном побережье объем продаж снизился на 15% по сравнению с прогнозами, сделанными до переговоров.

"Сама возможность принятия подобного решения, по всей видимости, более важна, чем конкретное "да" или "нет", произнесенное Apple,— говорил мне тогда

президент сети магазинов Джон Лэндфорс из Корвиллиса, штат Орегон,— Apple должна сообщить хоть что-нибудь — подтвердить или опровергнуть".

Между тем сотрудники Apple были на грани паники, ведь лидер терял контроль над происходящим прямо у них на глазах. В то время как остальные члены правления совещались, Шпиндлер укрылся в своем бункере в здании Си-ти-центр-3 и прислушивался главным образом к словам остальных "трех С" — Кевина Салливена, Эда Стида и Дэвида Седы. По словам бывшего сотрудника, в один из этих дней Шпиндлер объявил, что любой, кого станут цитировать в прессе, будет уволен за нарушение дисциплины. А 29 января Шпиндлер разослал по AppleLink всем сотрудникам записку на восьми страницах, посвященную стратегическим планам компании. В записке, в частности, говорилось о его ответственности "за ситуацию, в которой мы все оказались", а также содержалось предупреждение: "Я призываю вас не верить никаким сообщениям прессы, кого бы там ни цитировали, даже если будут упомянуты "источники, близкие к делам компании", или "управленец, пожелавший остаться неизвестным". Они не друзья компании, они добиваются нашего разобщения. Мы выполним свои обязательства перед вами и сразу сообщим вам, как только появится какая-либо новая правдивая информация".

"Это напоминало последние дни президента Никсона в Белом доме",— вспоминает бывший управленец.

Весь компьютерный мир смотрел сейчас на Майка Марккулу и совет директоров Apple, и под этими взглядами им было жарко. "Внутри компании назревал бунт, а директора дергались, оказавшись выставленными на всеобщее обозрение, — вспоминает член правления, участвовавший в обсуждениях.— Конечно, мы действовали под давлением ситуации". Другие свидетели утверждают, что все возможности продолжения нормальной работы после собрания акционеров 23 января, когда многие инвесторы ополчились против Майкла Шпиндлера, были исчерпаны. По мнению правления, из сложившейся ситуации имелось только два выхода: либо принять условия МакНили, либо назначить нового исполнительного директора и навести долгожданный порядок. Некоторые из директоров, оправившись от первого шока, по-прежнему считали слияние с Sun панацеей от неразберихи, царящей в компании. Джил Аме-лио, впрочем, возражал, считая сумму, предложенную Sun, слишком низкой для такой компании, как Apple.

"Когда одна сторона слаба, а другая, напротив, слишком сильна, настоящую сделку заключить невозможно", — твердил Амелио своим коллегам по совету директоров. И затем добавлял: "Для начала нужно привести компанию в порядок".

Ровно через неделю после унизительного предложения МакНили, т.е. 30 января, совет директоров Apple в полном составе прибыл в отель "Св. Реджис", расположенный в центре Манхэттена. На следующий день была назначена официальная встреча. То, что встречу назначили там же, где и в первый раз, говорило само за себя. Вот Apple Computer, распятая и истекающая красными чернилами, истощенная годами неумелого управления. И все равно члены правления Apple выбирают самый дорогой отель в Нью-Йорке, один из лучших в мире.

Двадцатиэтажное здание отеля, построенное в 1904 году, возвышается над Пятой авеню. Его внутреннее убранство, золоченые потолки, величественные своды и витиеватая отделка — все поражает великолепием; "Architectural Record" в свое время писала, что отель "предназначен для ценителей абсолют ного совершенства в устройстве отелей, тех ценителей, кто готов заплатить за это". Теперь, по прошествии почти целого века, это описание все еще соответствует действительности — в 1988 году новый владелец отеля — компания ITT Sheraton Corporation — вложила 100 млн. дол. в полную реконструкцию увядающей красоты. После трехлетнего ремонта отель сорвал бешеные овации со стороны архитектурных критиков. Особенно обращали на себя внимание такие детали, как отделка вишневым деревом в баре "Кинг Коул", золоченые карнизы "Коньячной комнаты" и все 313 номеров, украшенных в стиле времен Луи XVI с восточными мотивами в обстановке и шелковой обшивкой стен. Верхом изящества стало поручение каждого гостя или гостьи заботам собственного "настоящего английского дворецкого", в любое время дня и ночи готового завязать галстук, подать банный халат или срезать кончик сигары.

"Это — собрание оживших легенд,— сообщается в рекламной брошюре отеля.— Это — воплощенная роскошь!"

Именно в этом лоне роскоши и поселились попечители Apple Computer. Майкл Шпиндлер прибыл туда вместе с женой-француженкой Маризой, там же устроились Марккула и некоторые другие, даже Сатжив Чахил и Дэвид Седа. 31 января директора покинули "Св. Реджис" и отправились в пятиминутную поездку на такси в Рокфеллеровский Центр. Там, в конференц-зале на пятьдесят пятом этаже офиса Venrock Associates, и была назначена встреча. В этой инвестиционной фирме старшим управляющим партнером служил один из членов совета директоров Apple Питер Крисп. Уже в зале, поглядывая с головокружительной высоты на улицы, заполненные множеством желтых таксомоторов, Марккула сообщил своему старому другу Майклу Шпиндлеру дурные новости. Друга освобождали, причем не только от должности исполнительного директора, но и от места в правлении.

Можно предположить, что у Дизеля голова пошла кругом, причем не от огромной высоты, на которой находилась комната. По словам одного его помощника, Шпиндлер не имел ни малейшего представления о том, какие мероприятия назначены на этот день, в точности так же как в свое время Джон Скалли, его предшественник на месте исполнительного директора. "Если бы он только знал, что готовится, то не взял бы с собой жену",— говорит тот же помощник. Однако Шпиндлер, несмотря на массу неприятностей, все еще считал, что будь у него чуть больше времени, он привел бы Apple в порядок. "Хотя бы один удачный квартал, и этот кошмар закончится",— заявил Дизель в октябре, подытоживая неудачу предыдущего квартала, закончившегося в сентябре. Но никто ему это время давать не собирался. Оставшуюся часть совещания, продолжавшегося почти целый день, посвятили выбору подходящей кандидатуры на место Шпиндлера. У Джила Амелио уже имелось готовое решение: он сам.

Довольно много людей, работавших тогда в Apple, сейчас не сомневаются, что Амелио нацеливался на место исполнительного директора с того самого момента, как появился в Apple, т.е. с 1994 года. Сам Амелио оспаривает это мнение. "Я поступил так, потому что влюблен в то, что делает эта компания,— утверждает он.— Я живу в Силиконовой Долине и воочию наблюдал попытки Apple выпутаться из сложной ситуации. Я просто не мог сидеть сложа руки, ведь мне казалось, что я смогу помочь".

Так или иначе, но Амелио оказался не единственным директором, метившим на эту должность. По словам человека, посвященного в детали дискуссии, обсуждались кандидатуры Джила Амелио и Юргена Хинтца. К своим пятидесяти двум годам Хинтц успел двадцать семь лет проработать в Procter & Gamble Corporation руководителем маркетингового отдела, а сейчас оказался не у дел.

После своего ухода из Procter & Gamble Хинтц был исполнительным директором в Carnaud Metalbox SA. С учетом его маркетингового опыта и способности работать он являлся весьма серьезным кандидатом.

Однако заслуги Амелио были еще более значительными. Ему тоже было пятьдесят два, а в списке его побед числилась National Semiconductor, которую он превратил из убыточной компании в прибыльную, будучи там исполнительным директором с 1991 года. Его инженерные заслуги также немалы — шестнадцать технологических патентов и дипломы бакалавра, магистра и кандидата физических наук. Конечно, соревнования не получилось. Амелио оказался лучшим претендентом из возможных.

Но Амелио не собирался покидать National Semiconductor, не потребовав дополнительных гарантий со стороны Apple. Ему необходим был полный контроль над Apple, для чего он добился места председателя; этот ход передвинул Марккулу на ступень ниже, сделав его вице-председателем. Когда дело сладилось, некоторые члены правления под звуки шотландской волынки отпраздновали начало новой жизни в зале "Астории", роскошно обставленной гостиной первого этажа.

В тот вечер почти все, за исключением Шпиндлера, покинули отель. Вместе с женой и еще какой-то женщиной он вышел в 15-градусный мороз и прошел пешком два небольших квартала до "Ил Тинелло", девяностоместного итальянского ресторана, славящегося отличной кухней и обслуживанием. Там он сидел с угрюмым видом, беседуя со своими спутницами по-французски, когда официант подошел к их столику и сказал, что ему звонят. Шпиндлер взял трубку, рявкнув в нее: "Алло?" — и затем несколько секунд слушал репортера из "The Wall Street Jounal" (которым был автор этой книги), попросившего Шпиндлера прокомментировать его изгнание из Apple. "Я ничего не собираюсь комментировать, мистер!" — проревел он и грохнул трубкой по аппарату.

На следующее утро, 1 февраля, во время шестичасового полета обратно, на Западное побережье, Шпиндлер подозвал к себе Сатжива Чахила и сказал ему: "Все закончилось. Поговори с Эдом [Стидом]". Чахил отправился к Стиду со словами: "Нам придется сообщить об этом прессе". На высоте 35 тыс. футов Чахил начал подготовку сообщения о смене руководства Apple, предназначенного для ежедневной сводки новостей. Но когда Стид и Чахил вернулись в Купертино, выяснилось, что Амелио продиктовал еще не все свои условия. День перешел в ночь, а сделка все еще не была завершена. "Эд Стид кипел от бешенства, потому что аппетиты Амелио все росли и росли, — вспоминает бывший управленец Apple.— Эд говорил: "Его запросы — ужасное нахальство".

Вот на какие условия пришлось согласиться совету директоров Apple: минимум 2,5 млн. дол. ежегодно, 200 тыс. дол. за подписание контракта. Ссуда в 5 млн. дол. Выплата 10 млн. дол. наличными в случае, если он теряет работу в течение первого года по любой причине, кроме последствий смены управления Apple. Apple согласилась арендовать личный самолет Амелио, "что подлежит обсуждению". Амелио получает право приобретения 200 тыс. акций Apple каждый год, что должно быть одобрено акционерами. Конечно, в тот момент у Apple имелся некоторый избыток акций, но это было уже слишком. И все для человека без опыта управления компьютерной компанией, поставленного над Apple, уже истекающей кровью и готовой к увольнению сотен работников.