В поисках правосудия: Арест активов

7. Кембриджский симпозиум по противодействию преступности

Лето — конец 2010 года

Присоединение Бориса к нашей команде увеличило шансы принятия закона Магнитского не только в Америке, но и в Европе, во много раз.

Но было ясно, что даже в лучшем случае на принятие законов уйдут годы, поэтому мы сосредоточились на том, что могли сделать уже тогда, а именно на миллионах Владлена Степанова в банке «Кредит-Свисс» в Цюрихе.

Для того чтобы заняться ими, не нужны были новые правозащитные законы. Эти деньги были получены преступным путем и подпадали под законодательство о противодействии легализации преступных доходов. На этом основании их можно было арестовать и конфисковать. Если бы удалось убедить власти Швейцарии начать уголовное расследование, это существенно подорвало бы позиции наших врагов.

Оставался один вопрос: как это сделать?

Кроме моего скромного опыта в детском патруле полиции Чикаго, я никогда не общался с правоохранительной системой на Западе, но отсутствие опыта меня не останавливало. Когда я запускал фонд Hermitage, я знать не знал, как управлять фондом, не знал ни одного человека в России, не говорил на русском, но всё же преодолел все препятствия, с головой погружаясь в новые для меня области. Я обзванивал своих однокурсников по университету, изучал непонятную финансовую литературу, ходил на бизнес-семинары и не упускал возможностей понять, как заниматься инвестициями в России.

Безусловно, общаться с правоохранительной системой Запада — это совсем иное. В отличие от России, в которой после краха коммунизма не было никаких правил, в том числе правил работы на фондовом рынке, правоохранительная система Запада всё же имела вековые традиции, законы и прецеденты. Но я решил попробовать применить тот же самый подход и посмотреть, что из этого выйдет.

Я начал с семинаров. Единственный семинар по этой теме, о котором я знал до этого момента, был тот самый Кембриджский симпозиум по противодействию преступности, где в 2008 году я встретил Джона Москоу и пригласил его в наш офис. Я поискал его в «Гугле». Полное название звучало так: Кембриджский международный симпозиум по противодействию экономическим преступлениям. Убедительно! Симпозиум проводился ежегодно в начале сентября в колледже Христа Кембриджского университета, в часе езды поездом от Лондона.

Судя по программе симпозиума, на нем ожидались сотни чиновников из правоохранительных органов. Более того, на второй день работы было запланировано выступление швейцарского прокурора по вопросам борьбы с отмыванием денег и экономическими преступлениями.

Я решил съездить туда и попробовать «поймать» этого швейцарского прокурора.

Зарегистрировавшись и оплатив оргвзнос, 5 сентября 2010 года я отправился в Кембридж с вокзала Кингс-Кросс. Забросив вещи в ближайшую к университету гостиницу, «Хилтон Дабл-Три», я нашел колледж, получил бейдж участника на стойке регистрации гостей и вошел в зал приемов. Там я стал всматриваться в толпу участников. Было очень оживленно, люди разговаривали, смеялись, попивали напитки, громко радовались встрече с теми, кого давно не видели. Я не ожидал, что на симпозиуме правоохранителей будет такое веселье.

Я попытался найти в толпе кого-нибудь из официальной делегации Швейцарии, но быстро понял, что это бесполезно, и стал просто бродить, читая имена на бейджах и пытаясь завязать разговор.

Но и это было сложно. Похоже, все знали друг друга, а мой бейдж с надписью «Hermitage Capital Management» никому ничего не говорил.

В очереди за напитком я обратил внимание на бейдж стоящей за мной женщины — «Финансовый регулятор Карибских островов». Это, конечно, далеко от Швейцарии, но на Карибах зарегистрировано много отмывочных компаний, поэтому такое знакомство могло быть полезным.

Я представился и объяснил, зачем приехал. Она вежливо слушала и кивала, но, получив свой напиток и бросив взгляд на мужчину в стороне, с которым ей явно хотелось поболтать, оборвала меня на полуслове фразой: «Было приятно познакомиться, господин Браудер», — и ретировалась.

Я продолжил бродить по залу со стаканом диетической колы в руке, тщетно пытаясь завязать нужное знакомство. Через некоторое время раздался удар гонга, и толпа стала перетекать в обеденный зал. Он напомнил мне трапезную из книги про Гарри Поттера, которую я читал своим детям: высокие своды потолков, деревянные инкрустации, картины XVI века, писанные маслом. Рассадка гостей была произвольной, и некоторые группы друзей и коллег занимали столы целиком.

В поисках свободного места я увидел дружелюбно улыбающегося человека и воспринял это как приглашение. На его бейдже было написано: «Генеральный прокурор Буэнос-Айреса». Мы приятно поболтали во время обеда, но, к сожалению, прокуратура Аргентины ничем не могла нам помочь.

После обеда последовал очередной раунд обмена любезностями за кофе и десертом, но неловкость всей ситуации меня расстраивала, а швейцарского прокурора я так и не нашел. Но я не терял надежды: в любом случае, он должен был объявиться на запланированном выступлении.

Свежее утро следующего дня и вкусный завтрак поправили мое настроение. Я отправился в один из лекционных шатров, специально разбитых на зеленых лужайках университета для проведения лекций по темам симпозиума. Я не помню толком, о чем была речь швейцарского прокурора — это была одна из самых скучных презентаций, на которых мне довелось присутствовать, но, похоже, всем остальным она понравилась. Да, в их мире я определенно был чужим.

После презентации я подошел к подиуму и дождался, пока прокурор ответит на все вопросы. Наконец, мы остались одни, и я представился.

Было абсолютно очевидно, что он не желал со мной разговаривать, но отступать было некуда. Я начал с нашей истории и закончил 11 миллионами долларов на счетах в банке «Кредит-Свисс». «Как вы думаете, этого достаточно, чтобы заинтересовать правоохранительные органы Швейцарии начать расследование?» — спросил я.

Прочитав мое имя на бейдже, он грубовато ответил: «Господин Браудер, ваша ситуация понятна. Если у вас есть жалоба, то подайте ее в генпрокуратуру города Берна». Затем прокурор развернулся и ушел, не протянув мне даже визитки. Сейчас я понимаю: наверное, было наивно ожидать другого ответа на просьбу случайного гостя симпозиума открыть уголовное расследование в Швейцарии. Этот симпозиум всё же обсуждал аспекты права, а прокуроры в первую очередь следуют правилам.

Прогуливаясь по кампусу колледжа, я ругал себя за глупую затею с приездом в Кембридж и хотел уже уезжать, как вдруг заметил знакомое лицо. Джон Москоу!

Конечно, он здесь. Это же его мир и его люди.

Я заметил его раньше, чем он меня. Я всё еще очень злился: как он мог бросить Сергея и нас? Но было слишком поздно: мы двигались навстречу друг другу. Я был уверен, что он пройдет мимо, но, как только мы встретились глазами, он как ни в чем не бывало протянул мне руку.

— Билл! Что ты тут делаешь? — воскликнул он.

— Да вот, ищу тех, кто бы мог помочь с делом Магнитского, — ответил я на рукопожатие и постарался справиться со своими чувствами.

— Я знаю пару таких людей, — ответил он.

В чем бы ни была причина его внезапного расположения ко мне, он всё же был одним из титанов юриспруденции, и было бы глупо сейчас его критиковать.

Пока мы болтали, утренняя сессия симпозиума подошла к концу, шатры опустели, и зеленую поляну сразу наводнили юристы. Джон осмотрелся и, заметив кого-то в толпе, направился к нему, а мне помахал, чтобы я шел за ним. Мы подошли к мужчине приблизительно моего возраста, в синем официальном костюме, белой сорочке и красном галстуке. С виду он казался американцем.

— Адам, хочу представить тебе Билла Браудера, — сказал Джон, протягивая ему руку. — Билл, знакомься, это Адам Кауфман. Он из прокуратуры Нью-Йорка, где я раньше работал.

Пока мы разговаривали, народ начал передвигаться в сторону «трапезной» на обед. Адам пригласил нас составить ему компанию.

Мы втроем расположились за тем же столиком, за которым я обедал днем ранее. Оставив пиджаки на спинках стульев, мы пошли за едой. Выглядела она совсем не аппетитно. Меню было будто из студенческой столовой: говяжий рулет «Веллингтон» с зеленым горошком на пару, сосиски в тесте и недоваренные макароны. Но мне было не до еды.

Я спешил рассказать Адаму нашу историю, но нас постоянно перебивали его знакомые, проходившие мимо нашего столика. Его внимания искали многие. Он заметил, что вся эта суматоха меня расстраивает, и предложил встретиться «без дураков» в Лондоне в конце недели. Это было большим облегчением.

Мне было нечего больше делать в Кембридже, и после обеда я уехал.

Адам пришел в наш лондонский офис на Голден-Сквер в последний рабочий день той же недели. Я рассказал ему об афере с 230 миллионами долларов наших налогов, об убийстве Сергея и показал документы по Швейцарии.

— Если вы сможете найти какие-нибудь хвосты этого преступления в Нью-Йорке, я возьмусь за него, — ответил он на мой рассказ.

Я чуть не прыгал от радости. Ведь благодаря Джону Москоу «хвосты этого преступления в Нью-Йорке» у нас как раз были — все эти платежи в долларах оставили свой след, пусть и секундный, в банках Нью-Йорка, «Джи-Пи-Морган» и «Ситибанк».

Адам не разделял моего восторга.

— Это жидковато. Вот если бы деньги были на счетах в Нью-Йорке или вложены в недвижимость, тогда это был бы «хвост». Тогда мы могли бы с этим что-то сделать.

Если этот «хвост» существует, то мы обязаны его найти.