В поисках правосудия: Арест активов

24. Фабрика ядов КГБ

Весна-лето 2015 года

Госпитализация Володи в Москве и его критическое состояние стали для всех сильным потрясением. Мне это напоминало арест Сергея: еще один человек, который мне очень дорог, находится в смертельной опасности в тысячах километров от меня, и я бессилен ему помочь.

Кайл Паркер чувствовал то же самое. Они с Володей не только вместе работали над законом Магнитского, но и дружили семьями. Их жены были подругами, их дети играли вместе, они часто приходили друг к другу в гости на барбекю.

Как только я получил медицинскую карту Володи, я тут же переслал ее Кайлу. Нам пришлось стать экспертами по ядам, причем быстро. Мы знали о печально известной фабрике ядов КГБ — организации, которая на протяжении десятилетий разрабатывала новые, страшные, секретные способы убийств. Яды, которые они изобретали, часто тестировали на заключенных ГУЛАГа, прежде чем применять их на «неугодных». В их арсенале были рицин, диоксин, таллий, цианид, полоний (который был использован в Лондоне для убийства Александра Литвиненко) и редкие вещества, выработанные из яда медуз. Нам предстояло выяснить, был ли Володя отравлен ядом из этого списка или чем-то новым.

Мы с Кайлом обзвонили всех, кто мог бы помочь. В Америке Кайл отправил карту Володи ведущему токсикологу из Национального института здравоохранения, офицеру разведки, специализирующемуся на биологическом оружии, казахскому перебежчику, который участвовал в советской программе разработки ядов, а также своей родной сестре, ведущему онкологу в Мемориальном онкологическом центре им. Слоуна-Кеттеринга в Нью-Йорке.

По другую сторону Атлантики мы с коллегами нашли всех британских экспертов по ядам. Мы написали в Портон-Даун, известный британский военно-медицинский исследовательский центр, в Национальную информационную службу по ядам, судебному патологоанатому при Министерстве внутренних дел, в токсикологическое отделение больницы им. Томаса Гая и бывшему детективу по расследованию убийств в лондонской полиции.

Через несколько часов Кайл начал получать информацию от своих источников. Первый ответ пришел от его человека в разведке США. Он подозревал, что могло быть задействовано два яда одновременно. Первый использовался для создания видимости тяжелого пищевого отравления, а пока врачи разбирались с этим недугом, второй яд делал основную работу — отключал органы Володи. Источник Кайла уже видел, как русские использовали эту стратегию: с точки зрения преступника, это небольшая аккуратная операция со вшитой тактикой отрицания вины. Обычные врачи могли не знать о таких веществах и искренне утверждать: «Мы не нашли ничего подозрительного. Мы сделали всё что могли, но, к сожалению, пациент скончался».

Второй ответ Кайлу пришел от сотрудницы Национального института здравоохранения. Она не стала строить теорий, а категорично сообщила, что мы можем смело исключить отравление радиоактивными элементами на основании количества лейкоцитов в крови Владимира.

Это стало облегчением. Радиационное отравление было первым, что пришло нам с Кайлом в голову по аналогии с убийством Александра Литвиненко. Но в данном случае искать яд было всё равно что искать иголку в стоге сена. Поэтому исключить невероятные варианты было полезно.

Наша работа с британцами была менее успешной — оказалось, что никто из них не проверяет электронную почту в выходные. Единственный, кто ответил, — бывший детектив из отдела убийств. Он не делал никаких предположений, чем мог быть отравлен Володя, но прислал набор жутких инструкций, как собирать и сохранять улики с места преступления, то есть с трупа. Там была инструкция по забору крови из бедренной артерии, образцов тканей печени и жидкости из глазного яблока.

От прочитанного у меня свело живот. Володя был моим другом, и думать о глазных яблоках или печени я не хотел, а хотел увидеть его снова — на своих ногах и в сознании.

И тут пришел ответ от сестры Кайла.

«Кайл, это ужасно, но похоже, что шансов у него нет», — писала она. Она повидала много смертей на своем посту. «Тебе нужно предупредить его семью, что пришло время с ним прощаться».

У нас с Кайлом и в мыслях не было рассказать об этом Жене. Она сидела рядом с Володей и чувствовала его состояние лучше любого незнакомца. Время шло — надо было срочно выяснить, чем отравлен Володя. По крайней мере, у нас были образцы крови и тканей, которые мы могли отдать в западные лаборатории.

Утром субботы, 30 мая, я позвонил в английское посольство в Москве. Меня соединили с другим служащим, не с тем, с которым я разговаривал до этого.

— Образцы крови и тканей Владимира у его жены, — сказал я ему. — Как лучше сделать: вы их сами заберете, или попросить его супругу подвезти их?

— Извините, сэр, — ответил он растерянно. — А разве с вами не связывались по этому поводу?

— Нет.

— Мы больше не занимаемся этим в посольстве. Дело было передано в Глобальный центр реагирования на Уайтхолл. Кто-то из них должен связаться с вами в ближайшее время.

Глобальный центр реагирования — это подразделение Министерства иностранных дел и по делам Содружества Великобритании, отвечающее за помощь британским гражданам, попавшим в беду за рубежом.

Я был рад услышать, что правительство так серьезно относится к этому вопросу, и действительно через некоторое время получил от них электронное письмо.

Но беда в том, что они совершенно не помогали. Они не только ни словом не упомянули диппочту, но и отфутболили нас к международным курьерским службам, указав московские телефоны DHL, FedEx и некоторых других, добавив в текст неискренние слова поддержки.

DHL и FedEx? Вы издеваетесь? Каждый может найти всю информацию о них за тридцать секунд.

Я перезвонил сотруднику Глобального центра реагирования на номер, который был указан в электронном письме.

— Я не очень понял, — сказал я ему. — Мне сказали, что вы поможете нам перевезти образцы крови.

— Боюсь, мы не можем этого сделать, сэр.

— Но посольство в Москве пообещало помочь с диппочтой.

— Мне очень жаль, но мы не можем оказать эту помощь.

Я объяснял ему, что Владимир — гражданин Великобритании, и что он может умереть, но тот ни в какую. После разговора мне потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя.

Нам всем внушали, что если вы гражданин таких могущественных держав, как Соединенные Штаты или Великобритания, и с вами случится беда за границей, то ваше правительство бросит все силы вам на помощь.

Но этого явно не происходило.

Нам просто вставляли палки в колеса. В течение предыдущих суток мы с остервенением занимались расшифровкой диагноза и поисками яда, а теперь нужно заняться и логистикой.

Я позвонил в DHL, где мне сказали, что они не перевозят биоматериалы из Москвы. В FedEx сказали, что перевозят, но на это потребуется около 72 часов при наличии у нас экспортной лицензии, выданной российскими властями.

Идиотизм какой-то. Причиной, по которой мы хотели использовать диппочту, было желание избежать контактов с российской властью. Второй, но не менее важной причиной было то, что в случае смерти Владимира эти образцы могут стать единственным доказательством его убийства для последующего разбирательства, и процедура требует соблюдения точности передачи образцов из рук в руки. Диппочта гарантировала непрерывность этой цепочки. Если образцы положить в пакет FedEx и отправить через промежуточные логистические хабы, то цепочка нарушится.

Единственное, что я мог сделать, — это попробовать прыгнуть выше головы. Я написал письмо достопочтенному Филиппу Хаммонду, министру иностранных дел Великобритании, которого я не знал.

В силу его высокого ранга я не ожидал быстрого ответа, но, на удивление, он лично ответил мне на следующий день — в воскресенье. Он писал, что внимательно следит за этим делом и хотел бы помочь, но его руки связаны в отношении использования диппочты. Ссылаясь на Венскую конвенцию о дипломатических сношениях, он объяснил, что дипломатическую почту запрещено использовать для чего-либо, кроме официальных сообщений. Однако, выказывая свое сочувствие, он предложил помощь сотрудников посольства в сопровождении нашего курьера в аэропорт до пограничного контроля. К сожалению, ничем больше он помочь не мог.

Я был безумно разочарован этим ответом. Кремлю плевать на Венскую конвенцию. Они используют дипломатические каналы для перевозки наркотиков, ядов и наличных по всему миру. Почему англичане не могут нарушить правила для спасения своего гражданина?

(Потом, успокоившись, я понял, что невозможно иметь и то, и другое. Именно за это боролись Борис, Володя и я. За эту веру в закон Сергей отдал свою жизнь. Россия должна быть страной, основанной на верховенстве закона, где министр иностранных дел отвечал бы на письма и поступал подобным же образом.)

Мы решили забыть о непрерывной цепочке передачи образцов. Если британское правительство не разрешает использовать диппочту, нам придется мобилизовать собственные ресурсы и доставить образцы в Лондон. Мы поделились этими новостями с друзьями Володи в Москве, и один из них вызвался помочь — лично привести их в Лондон. Дальше всё пошло очень быстро, и уже на следующий день, в понедельник, во второй половине дня образцы были у нас в офисе. Шел пятый день с того момента, когда Володе стало плохо. Мы положили образцы в холодильник, к ланчбоксам с бутербродами сотрудников.

Надо было найти медицинский центр, где могли бы сделать анализы образцов, и я сел на телефон, начав с исследовательского центра Портон-Даун. Но прежде чем я успел объяснить ситуацию, мне ответили:

— Сэр, мы принимаем заказы только от правительства.

— Но это срочно, — умолял я. — Вы можете сделать исключение?

— Извините, но без прямого указания правительства мы ничего не можем сделать.

Тогда я позвонил в Национальную службу информации о ядах, еще одно правительственное агентство, но и там мне сказали, что им нужно направление от правоохранительных органов. Даже если бы мы смогли его получить, на это ушли бы дни или даже недели.

Обзвонив еще с десяток организаций, я получил аналогичные ответы. В конце концов меня направили к врачу консьерж-службы, обслуживающей инвестиционных банкиров, менеджеров инвестиционных фондов и богатых лондонцев. Услуги стоили недешево, но это было неважно.

Врач был связан с частной лабораторией на Харли-стрит в центре Лондона. Эта улица знаменита большой концентрацией высококлассных врачей и медицинских центров. Он заверил меня, что у них есть необходимые договоренности со всеми государственными лабораториями в Англии для анализа образцов.

Поэтому, сказал он, результаты анализа придут быстро, через день, максимум два, и мы обязательно получим все ответы.

Я набрал Жене, чтобы сказать, что образцы в Лондоне и в работе, но она прервала меня неожиданной новостью.

— Билл, у Володи заработали почки!

— Это прекрасная новость!

— Доктор Проценко решил выводить его из комы завтра.