В поисках правосудия: Арест активов

3. Джон Москоу

1989–2008 годы

Четырнадцать лет спустя, в 1989 году, я окончил Высшую школу бизнеса Стэнфордского университета. В том же году пала Берлинская стена. Спустя три года я устроился в инвестиционный банк «Саломон Бразерс» в Лондоне, в отдел инвестиций в Восточную Европу. В этой части света открывались огромные возможности, и в 1996-м я учредил инвестиционный фонд Hermitage и переехал в Москву. Я назвал фонд именем музея Эрмитаж в Санкт-Петербурге, где хранятся шедевры изобразительного и декоративно-прикладного искусства России.

Управлять инвестициями фонда в России было совсем не просто. Олигархи и коррупционеры тем или иным способом обворовывали компании, в которые инвестировал фонд.

Моих коллег по финансовому цеху душила обида, но они воспринимали эту ситуацию как данность, своего рода плату за ведение бизнеса в России. А я не смог смириться с тем, что маленькая группа людей наживается на всех остальных и это им сходит с рук. Это напоминало мне ту историю с флейтой, но только в грандиозном масштабе.

Поэтому я решил бороться. Вместо анализа корпоративных отчетов о прибылях и убытках и бухгалтерских балансов (обычное занятие управляющих) мы вместе с моей командой изучали объемы и методы воровства в этих компаниях и тех, кто на этом наживался. На основании собранных фактов мы подавали судебные иски, боролись за голоса акционеров, а также информировали органы власти, включая министров, о причиненном государству ущербе.

Наша активность, безусловно, имела положительный эффект, но главным оружием была публичность, а именно — вынос всей этой грязи на страницы международной прессы.

Мы не могли остановить воровство полностью, но с точки зрения инвестиций нужно было всего лишь создать достаточное давление для небольших перемен. Дело в том, что компании, в которые мы инвестировали, были настолько недооценены рынком, что даже небольшая положительная динамика приводила к существенному росту акций.

Такой подход к инвестициям в России (можно назвать его «найди и застыди») оказался довольно выгодным. Через некоторое время фонд Hermitage стал одним из первых в рейтинге мировых инвестфондов по прибыльности. На пике карьеры я управлял 4,5 миллиардами долларов инвестиций в российские ценные бумаги.

Но борьба с коррупцией не способствовала моей популярности в глазах олигархов, и со временем мои действия привели к череде катастрофических последствий для фонда и его сотрудников.

В ноябре 2005 года Путин объявил меня угрозой национальной безопасности и выслал из страны. Для защиты активов моих инвесторов мы распродали акции российских компаний фонда Hermitage. Я срочно эвакуировал в Лондон свою команду и их семьи, включая моего операционного директора Ивана Черкасова и директора по корпоративным исследованиям Вадима Клейнера. Как стало ясно позже, это было верное решение.

Через полтора года в мой московский офис вломилась дюжина бойцов МВД, которую возглавлял подполковник Артём Кузнецов. В это же время другая группа полицейских шуровала в офисе наших юристов. Во время обысков эмвэдэшники забрали огромное количество документов, включая нашу финансовую отчетность, правоустанавливающие документы, сертификаты и печати наших российских инвестиционных компаний. (В отличие от Запада, в России не обойтись без печатей: без них просто невозможно вести бизнес.) Всё конфискованное было передано в распоряжение майора МВД Павла Карпова. И пока документы и печати находились у него, часть из них была использована для того, чтобы сфальсифицировать смену собственников наших компаний на лиц со страшным криминальным прошлым.

И хотя наши компании были украдены, финансовые потери были незначительными: мы успели распродать их активы. Наверное, можно было оставить всё как есть. Но для того, чтобы провести обыски и забрать нужные им для мошенничества документы и печати, сотрудники МВД открыли уголовное дело против Ивана Черкасова.

Это уголовное дело обернулось бы катастрофой, если бы Иван остался в Москве, где его бы арестовали и посадили. Но даже несмотря на то, что он был в безопасности в Лондоне, надо было противостоять этим беспочвенным обвинениям, иначе они вернулись бы к нам бумерангом.

Для этого мы наняли команду российских юристов в Москве. Они довольно быстро собрали свидетельства того, что уголовное дело против Ивана было сфабриковано от начала до конца.

Иван Черкасов (© HERMITAGE)

В процессе сбора доказательств всплыли совершенно шокирующие факты. Эти воры не только украли наши компании, но еще и на скорую руку сфабриковали иски против них от трех компаний-пустышек суммарно на один миллиард долларов. Три иска на эту сумму были поданы в суды в трех регионах России. Юристы со стороны мошенников представляли в этих делах одновременно и истцов, и ответчиков, т. е. наши украденные компании, конечно, признавая их виновными. Коррумпированные судьи, не задавая никаких вопросов, за пять минут вынесли и оформили фальшивые решения в пользу лжеистцов.

Мы понятия не имели, зачем им понадобились эти поддельные иски. Но так как в деле были замешаны коррумпированные полицейские, мы надеялись, что, как только мы представим эти факты правоохранительным органам, все участники мошенничества: коррупционеры в погонах и их дружки-преступники — будут арестованы и осуждены, а уголовное дело в отношении Ивана — прекращено.

В начале декабря 2007 года мы подали три заявления в различные инстанции, в которых назвали всех коррупционеров, включая Кузнецова и Карпова, поименно. Но вместо того, чтобы провести расследование, дело передали Карпову, чтобы он проводил его сам против себя. Первое, что он сделал, — это открыл уголовное дело против меня, и чуть позже я был объявлен в федеральный розыск.

Чем больше работали наши юристы, вскрывая всё новые подробности произошедшего с нашими компаниями, тем стремительнее усугублялась ситуация. В июне 2008 года наш юрист Сергей Магнитский обнаружил, что мошенники использовали украденные компании и фиктивные иски против них для незаконного возврата ранее уплаченных ими налогов в размере 5,4 миллиарда рублей (230 миллионов долларов). Именно столько налогов наши компании заплатили в бюджет в 2006 году, когда мы распродали их финансовые активы. Возврат налогов занял всего один день — 24 декабря. Еще два дня ушло на перевод этой огромной суммы из казначейства. Это произошло 26 декабря, за пять дней до Нового года. Вся сумма перевода в итоге оказалась в неизвестном и довольно мутном банке — «Универсальном банке сбережений». Пожалуй, это была самая крупная кража налогов в новейшей истории России.

Владельцем «Универсального банка сбережений» был сомнительный тип — Дмитрий Клюев, а его предприятие с большой натяжкой можно было назвать банком. В российском банковском рейтинге он занимал 920-ю строчку: банк имел один филиал и капитал в 1,5 миллиона долларов. Всё указывало на пустышку, созданную с целью отмывания денег, а не на легальное финансовое учреждение.

Наши юристы подали новое заявление об обнаруженном преступлении в надежде на более адекватную реакцию. Российскому правительству может быть безразлично, что обворовали иностранного инвестора, но уж воровство налогов из бюджета должно же было быть воспринято как оскорбление! Тем не менее в ответ последовали новые репрессии.

Мошенники отправили в Лондон двоих своих подельников. Те отправились в офис международного курьера — компании DHL. Офис находился в районе Ламбет на южном берегу Темзы, напротив Вестминстерского дворца. Оттуда они и отправили документы, которые использовали для воровства налогов, в офис наших московских юристов, указав в качестве отправителя нашу компанию и адрес нашего офиса: «Hermitage Capital Management, 2 Golden Square, London, England».

Они пытались создать видимость, что мы сами отправили поддельные документы для хищения наших же налогов нашим российским юристам.

Как только DHL доставила посылку, сотрудники полиции ворвались в офис наших юристов и «конфисковали» ее. Юристов немедленно вызвали на допросы, и наконец всё стало ясно как божий день. Они решили выставить нас самих мошенниками, укравшими 230 миллионов долларов налогов, а наших юристов — пособниками. Их надо было срочно спасать. Двое смогли быстро покинуть Россию, уехав в Лондон, но третий, Сергей Магнитский, решил остаться. Мы умоляли его уехать, но он верил, что Россия изменилась в лучшую сторону и что верховенство закона обязательно его защитит.

Мы подумали, что в России ему пригодится помощь Запада. Здесь много адвокатов-защитников, но нам нужен был адвокат, который работает на опережение. Пока я искал такого специалиста, четыре юриста не сговариваясь порекомендовали Джона Москоу. Его фамилия вызвала у меня улыбку.

Джон Москоу (© /BLOOMBERG/GETTY IMAGES)

Джон Москоу проработал 33 года в офисе окружного прокурора Нью-Йорка и был там одним из самых воинственных прокуроров. Он бился с коррупцией и международными финансовыми преступлениями и выступал главным обвинителем в известном деле против Международного банка кредита и коммерции (англ. Bank of Credit and Commerce International), который оказался в центре очень шумного скандала с отмыванием денег. Он также вел дело против руководителей высшего звена американского конгломерата компании «Тайко» (англ. Tyco), а именно — генерального исполнительного директора и финансового управляющего, которые были признаны виновными в хищении сотен миллионов из компании. В середине 2000-х Джон Москоу занялся частной практикой и в итоге стал партнером в престижной международной юридической фирме в Нью-Йорке — «Бейкер-Хостетлер».

В сентябре 2008 года я связался с «Бейкер-Хостетлер». От секретаря Джона я узнал, что по счастливому совпадению он в тот момент был в Англии, на Международном симпозиуме по предупреждению финансовых преступлений в Кембридже. Она предложила организовать встречу в нашем лондонском офисе.

Человек, появившийся в нашем офисе через несколько дней, никак не походил на знаменитого и беспощадного борца с преступностью. Ростом он был ниже среднего, с сединой, с небольшой амблиопией («ленивым глазом») и выглядел, скажем так, немного неуклюжим.

Я попытался начать со светской беседы, но она явно не клеилась — то ли он не видел в этом смысла, то ли не знал, как ее поддержать. Но когда я положил перед ним нашу презентацию с перечислением совершенных против нас преступлений в хронологическом порядке, он очень оживился и начал задавать вопросы.

— Это подполковник Кузнецов, — сказал он, указывая пальцем на фотографию человека, который руководил обысками в наших офисах. — Надо обязательно документально подтвердить, что происходило во время обысков, что он изъял и где эти документы потом всплыли.

— Хорошо, — сказал я, — они оставили опись изъятого.

— А это официальный документ? — Он улыбнулся.

— Конечно, — ответил я. — Россия — страна победившей бюрократии. Они всё скрупулезно документируют.