В поисках правосудия: Арест активов

11. Любовная западня

Лето 2012 года

4 июля 2012 года я вылетел из Лондона в Ниццу, на юг Франции, рейсом «Британских авиалиний». В иллюминаторе появилась кромка лазурного берега Средиземноморья и красные черепицы крыш Ниццы. Я по-доброму завидовал другим пассажирам: они улыбались, на многих были шорты и сандалии, все явно летели в долгожданный отпуск. А на мне был деловой костюм.

Я направлялся на заседание Парламентской ассамблеи Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ПА ОБСЕ). Ассамблея объединяет сотни парламентариев из 57 стран, которые ежегодно собираются для обсуждения важных вопросов соблюдения прав человека, демократии и безопасности. В том году заседание проходило в Монако, в получасе езды на машине от Ниццы. Важность этого события для меня была в том, что парламентарии должны были голосовать за принятие резолюции, призывающей страны-участницы ОБСЕ ввести аналогичные законы Магнитского в своих государствах.

Генеральный секретарь Парламентской ассамблеи — Спенсер Оливер, общительный американец из Техаса — пригласил меня принять участие и провести в рамках ассамблеи эксклюзивное мероприятие о законе Магнитского. Обычно такие мероприятия проходят довольно скучно, например, какая-нибудь НКО представляет свои программные документы, поэтому я подумал оживить его коротким видеороликом о преступлениях Дмитрия Клюева, который мы недавно сняли. Он был сделан в том же ключе, что и ролики о Карпове и Кузнецове, и на этом мероприятии прошла бы его международная премьера.

Клюев — это квинтэссенция сращивания российской власти с организованной преступностью. Из ролика станет ясно, почему закон Магнитского так необходим.

С политической точки зрения это мероприятие было Эверестом возможностей, но с точки зрения собственной безопасности — я бы не поехал в Монако. Дело в том, что с 2008 года я был в розыске внутри России, и объявить меня в международный розыск для российских властей было лишь делом времени. О том, что это уже случилось, я узнал бы только в момент ареста при пересечении границы. Каждый раз, когда я проходил паспортный контроль, мой пульс учащался. А в Монако это чувствовалось еще сильнее.

Альбер II, князь Монако, был известен своим расположением к Владимиру Путину. Он был единственным иностранным гостем Путина на охоте в Сибири в 2007 году, которая «прославилась» фотографией с полуголым Путиным на кляче. В силу их дружеских связей князь Альбер с большим энтузиазмом поддерживал российского президента, периодически оказывая ему разные услуги. Ходили слухи о том, как врагов Путина арестовывают в тот же момент, когда они предъявляют паспорт при заселении в гостиницы Монако.

Зная это, а также и то, что границы между Монако и Францией не существует, я поселился на французской стороне, обходя расставленные капканы. Я остановился в одном из отелей Рокбрюн-Кап-Мартен, в 15 минутах езды от Монако. Безусловно, появляться в Монако было рискованно, но поскольку я был приглашен на международное межправительственное мероприятие, то предполагал, что любая попытка меня задержать обернется грандиозным скандалом.

Князь Альбер (посередине в панаме) и Владимир Путин (Сибирь, 2007 год) (© DMITRY ASTAKHOV/AFP/GETTY IMAGES)

5 июля за завтраком в отеле я встретился со своим коллегой, Марком Саба. Марк — очень энергичный, моложавый тридцатипятилетний политтехнолог, моя правая рука в нашей кампании за справедливость для Сергея Магнитского. И хотя его фамилия звучит на арабский манер, он еврей из северного Лондона. У Марка богатый опыт ведения политических кампаний в Великобритании.

Другими словами, Марк — прирожденный лоббист. Его невероятные способности экстраверта позволяют ему легко завязывать разговор с любым человеком, и в 99% случаев люди проникаются к нему очень быстро.

Покончив с завтраком, мы с Марком взяли такси в конгресс-центр Монте-Карло, Гримальди-форум — огромное авангардное здание из стекла и бетона, расположенное на небольшом обрыве у моря. Воздушный вестибюль центра был настолько залит солнечным светом, что многие люди, включая Марка, но не меня, оставались в солнцезащитных очках.

За двадцать минут до начала заседания мы уже были в конференц-холле в глубине здания. Пока мы проверяли оборудование, народ начал стекаться в зал, и ко времени начала сеанса в нем не осталось свободных мест. Думаю, он вмещал больше ста человек, и половина из них были члены парламентской ассамблеи из многих стран.

Пока шел фильм, я наблюдал за реакцией людей, их эмоциями, их восприятием Клюева. Он рассказывал о криминальной жизни Клюева, о том, как он «чудом» избежал тюрьмы в деле Михайловского ГОКа, о его дружбе с майором Карповым и другими сотрудниками МВД, а также о том, как за ним и его сообщниками тянулся шлейф мертвецов, на которых так удобно было «вешать» преступления.

После фильма я взял слово, убеждая присутствующих в необходимости принятия резолюции Магнитского, и, подытоживая, сказал: «Вы только что наглядно убедились — в России не существует разницы между властью и организованной преступностью». После моего выступления многие из депутатов выступили со своими комментариями, в которых выражали поддержку предстоящему голосованию, но часть из них считала, что я перегнул палку, говоря о сращивании власти и криминалитета в России.

В конце мероприятия к нам подошел депутат Европарламента от Бельгии и пригласил нас с Марком на коктейльный прием премьер-министра Монако вечером в гостинице «Меридиан». Мы с благодарностью согласились.

Около шести вечера мы оба вновь отправились на такси, но уже к отелю «Меридиан». Войдя в фойе, я с тревогой отметил, что повсюду слышна русская речь.

Фойе выходило к вытянутому в форме полумесяца бассейну с маленькими мостиками между дорожками, окруженными кипарисами. За всем этим великолепием мерцало Средиземное море. Пока мы изучали гостей, к нам подошла знакомая Марка, американская сотрудница ОБСЕ — Анна Чернова.

— Откуда здесь столько россиян? — спросил Марк.

— Для большинства политиков это работа, а для них — отпуск, тем более что всё оплачивает Кремль, — заговорщически ответила Анна.

Россия — участница ОБСЕ наряду с другими неевропейскими странами, такими как США и Канада, но в отличие от них Россия отправила непомерно большую делегацию.

— Вон они, депутаты от России, — Анна кивнула в сторону бара, где сгрудилась толпа чрезмерно упитанных мужчин среднего возраста. — А вот их жены, — кивнула она в сторону буфета на группу безвкусно, но дорого одетых женщин, излишне увешанных украшениями. Дальше она перевела взгляд в конец бассейна на стайку молодых блондинок в бикини и туниках: — Ну а это любовницы. Детишки уже по своим комнатам с айпадами.

Это было уже слишком, просто гротеск! Я хотел сбежать, но Марк уговорил меня остаться.

— Помимо этих русских, здесь может быть много важных для нас людей, Билл; возможно, это наш шанс, — сказал он.

Я неохотно согласился.

Анна пошла дальше, а мы с Марком бродили от одной группы болтающих людей к другой. Марк был в своей тарелке. Пока он со всеми общался, я почувствовал, что проголодался. День был таким напряженным, что не хватило времени на обед.

Я направился к буфету и встал в очередь. Правительство Монако не поскупилось — стол ломился от французских мясных яств и деликатесов, груд свежих креветок и очищенных крабов. Там было всё что душе угодно.

Стоя в очереди и просматривая новые сообщения на мобильном, я почувствовал легкий толчок в спину и подвинулся вперед, чтобы пропустить человека за мной, но меня снова толкнули. Повернувшись, я обнаружил свою обидчицу — элегантную высокую блондинку с ярко-красными губами с силиконовой припухлостью. Запах сандала, легкое черное коктейльное платье, лабутены и теплая улыбка. Она заговорила по-английски с легким русским акцентом.

— Привет. Я Светлана. Вы здесь на конференции?

— Да, а вы?

— Я живу в Монако и вызвалась помочь в проведении ОБСЕ. Захватывающее событие, да?

Я кивнул. Очередь медленно подходила. Я взял тарелку и серебряные приборы, завернутые в хрустящую хлопковую салфетку. Дама, взяв тарелку, продолжала поддерживать беседу.

— Ну, ваще-то я работаю в индустрии моды, но политика — это так интересно.

На сегодня было достаточно того, что я обвинил российское правительство в сращивании с организованной преступностью, поэтому общаться с русскими не очень хотелось, а тем более с блондинкой, которая «ваще-то работает в индустрии моды».

Подошла моя очередь. Наполнив тарелку, я отошел подальше, к отдельному барному столику, чтобы перекусить в одиночестве.

Вернувшись за десертом, я опять столкнулся со Светланой. На этот раз она стала расспрашивать:

— А вы выступаете на конференции?

— Да.

— А что за тема?

— Правозащитная деятельность.

— Да вы чё! Правозащитная деятельность — это так интересно! У вас есть визитка?

Она прикоснулась к моей руке кончиками пальцев и специально задержала их подольше.

В эту минуту к нам подошли два депутата Европарламента, которые были на показе нашего фильма, и начали засыпать меня вопросами. Светлана не уходила. Спустя несколько минут они попросили мои координаты, и я достал визитки. Светлана ожидаемо протянула руку. Я немного замешкался, но было неудобно дать визитки всем, кроме нее.

Подтянулись Анна и Марк, группа рассредоточилась, и Светлана растворилась в толпе. Марк спросил:

— Кто эта жгучая блондинка?

— Русская девица, интересуется одновременно модой и правозащитной деятельностью, — ответил я сухо. Марк хихикнул.

Я был уже никакой и не стал задерживаться на приеме. Я взял такси на французскую сторону и оставил Марка обрабатывать толпу. Оказавшись наконец в номере, я принялся просматривать пропущенные за время приема сообщения, и тут пришло еще одно новое. От некоей Светланы Мельниковой.

«Дорогой г-н Браудер, — читал я, — мне очень понравилась наша встреча. Я чувствую, что наша связь сильна, и была бы не против поболтать за коктейлем в вашем отеле. Где вы остановились?» И подпись: «Целую, С.»

Связь сильна? Две минуты в очереди в буфет, о чем она? Я не стал отвечать.

Спустя час, уже в постели, я получил еще одно сообщение: «Уильям, ты не спишь? Я — нет. Не могу перестать думать о тебе. Очень хочу встретиться сегодня. Целую еще крепче. С.»

Мне стало смешно. Я лысеющий мужчина средних лет ростом метр восемьдесят. Такие не привлекают длинноногих блондинок с пышной грудью. Всё это смахивало на банальную любовную западню.

Но пока я лежал в темноте, мой мозг просто взорвался. Наши враги постоянно пытаются подставить нас, обвиняя в преступлениях, которые совершили они. В России я уже был самым разыскиваемым преступником. Александр Перепиличный тоже стал мишенью чеченского киллера. И даже здесь, в Монако, на конференции, они подсунули мне соблазнительницу. Конечно, западня была бездарной и неуклюжей. Но не исключено, что сегодня вечером я стоял рядом с оперативницей ФСБ.