В поисках правосудия: Арест активов

 — Что это было? — спросил я.

— Не знаю, — крикнул он.

Дав газу, мы оставили институт позади и помчались по мокрым улицам Аспена.

Я оглянулся посмотреть, не преследуют ли нас, а Пьер завопил:

— Что, черт возьми, происходит?

— Не знаю, — ответил я. — Ясно только, что дело дрянь.

Я был рад тому, что мы в безопасности. Но радость омрачалась тем, что враги выследили меня в Аспене.

Вернувшись домой, я рассказал супруге, что произошло. Хотя это наверняка были американцы, я знал, что они связаны с россиянами.

— Если Кремль знает, что мы здесь, — сказал я, — нам нужно уезжать.

Я и так должен был на следующий день возвращаться в Лондон, чтобы обсудить с моим британским издателем выпуск моей первой книги «Красный циркуляр». Но после всего, что с нами случилось, я не хотел оставлять свою семью и попросил Елену собраться.

Елена на удивление спокойно произнесла: «Конечно, нам не нужно уезжать, Билл».

Когда мы впервые встретились в Москве, Елена работала главным антикризисным управляющим в американской пиар-компании — практически недоступная должность для молодой женщины в такой патриархальной и душной стране, как Россия, — и никогда не позволяла панике взять верх.

— Тогда я никуда не полечу, — сказал я.

— Нет, — ответила она. — Книга очень важна. Тебе нужно ехать. Кроме того, здесь Пьер и Дэвид. И мы всегда можем позвонить Стиву. — Наш друг Стив был местным и заядлым охотником с внушительной коллекцией ружей. — Поезжай в Лондон.

Наверное, она была права. Я всегда чувствовал, что моя супруга — как врач по редким тропическим болезням, и я был болен именно одной из них. Мне несказанно повезло в жизни, что со мной была именно она, помогая мне вынести все эти испытания.

На следующий день я вылетел в Лондон с пересадкой в Денвере. Ожидая рейс из Денвера, я позвонил супруге, и она включила камеру в «Фейс-тайме».

Стоял прекрасный солнечный день. Дети притащили на дорожку, ведущую к дому, разбрызгиватель для полива газонов и, смеясь, бегали друг за другом под струями воды.

Через час, уже ночью, я летел в Лондон. Представляя детишек, играющих около дома, я погрузился в глубокий сон.

Около полудня следующего дня я прошел таможню в Хитроу и отправил эсэмэску Елене о том, что благополучно добрался до Лондона. В Аспене едва рассвело, и ее молниеносный ответный звонок меня удивил.

— Билл, они приставали к нашим детям! — сказала она голосом, близким к истерике.

— Кто? Когда?

— Вчера во второй половине дня двое мужчин подошли к нашему дому. Дети играли на улице. Один спросил: «А твой папа дома?»

— Что?

— Вероника ответила ему: «Нет». А он опять: «А где он?» Она испугалась и убежала с остальными детьми в дом. А он им вслед что-то кричал. Дальше другой начал названивать в дверь. Мы забаррикадировались в подвале. — Переведя дыхание, она продолжила: — Мне страшно здесь оставаться.

За все пятнадцать лет, что мы вместе, я никогда не слышал, чтобы она была так испугана. Я проверил расписание рейсов. Первый самолет в Колорадо вылетал только на следующий день, и пока меня там нет, нам нужна была помощь.

Стив был первым, кому я позвонил. Он жил на небольшом ранчо в предгорьях, к западу от города. Услышав о произошедшем, он взял инициативу в свои руки: «Не волнуйся, Билл, с твоей семьей ничего не случится. Я с двумя приятелями немедленно еду к тебе, и мы будем наблюдать за домом».

Второй звонок был Полу Монтелеони в Нью-Йорк. Как прокурор, он мало что мог сделать сам, поэтому привлек специального агента Хаймана, а тот, в свою очередь, связался с начальником полиции Аспена. (Он связался бы и со своими коллегами по национальной безопасности, но их ближайший офис — в городе Сентенниал (тоже в штате Колорадо), в четырех часах езды.)

Я регулярно просматривал полицейские сводки в местной газете «Аспен Таймс». Самыми громкими преступлениями в городе были редкие случаи вождения в нетрезвом виде, мелкие кражи в магазинах и потасовки в барах; в остальном в местном отделении полиции всегда было спокойно. И так как шериф совсем не хотел видеть свой город в центре крупного международного скандала с участием российских бандитов, он немедленно позвонил мне.

— Меня проинформировали о вашей ситуации, господин Браудер, — сказал он с явно выраженным местным акцентом. — Я навещу вашу жену в течение часа и организую регулярное патрулирование вокруг вашего дома. — Он дал мне свой личный номер и сказал, чтобы я звонил ему в любое время.

Я рассказал всё супруге; судя по ее голосу, она еще не оправилась от произошедшего.

— Дорогая, я возвращаюсь, — сказал я. — Вылетаю завтра первым рейсом.

Я поехал домой, чтобы переодеться, отменить все встречи и забронировать билет обратно в Аспен.

Через пару часов я перезвонил домой узнать, как дела, и, к моей радости, в голос супруги вернулось спокойствие и бодрый дух: «Стив с другом охраняют нас и сидят на капоте своего грузовичка с ружьями. Приезжал шериф, и мимо дома каждые пятнадцать минут проезжает полицейская машина. Я думаю, у нас всё будет хорошо. Поэтому заканчивай там, что планировал».

Это было как бальзам на душу. И я всё же остался в Лондоне на несколько дней, хотя и неохотно. Чем больше я думал о том, что произошло, тем сильнее закипала во мне злость.

Кремль выследил мою семью, и в этом я подозревал Джона Москоу. Ладно переметнуться на другую сторону в судебном процессе и прогнуться перед российской властью, но вовлекать в это дело мою жену и детей — это было уже слишком.