Убийца из ФБР

После расставания Сьюзен утверждала, что у неё завязался роман с Марлоу Такеттом, местным певцом кантри. Несмотря на избыточный вес и грубоватую внешность, Такетт умел привлекать женщин, потому что владел успешным ночным клубом. Заведение имело репутацию места перестрелок и потасовок, но люди со всего округа Пайк стекались в заведение, которое стояло на берегу ручья Хармон, недалеко от Пайквилла, и Сьюзен проводила там много вечеров.

— Однажды Сьюзен показала мне фотографию Марлоу в чёрной ковбойской шляпе. Это была глянцевая фотография размером 8 на 10 дюймов, похожая на фанатскую картинку. Она всё с ним носилась, но, казалось, он ею особо не интересовался, — вспоминает Карла. — Она ходила в его клуб, и я одалживала ей вещи из одежды. Она наряжалась и просила кого-нибудь из соседей подбросить её к его заведению. Иногда она надевала моё чёрное кожаное мини-платье. Она выглядела в нём просто отпадно, однако я никогда не могла понять, что она нашла в Марлоу. Непонятно, встречалась ли она с ним вообще, потому что, знаете ли, Сьюзи всегда любила приврать. Невозможно понять, чему верить, когда она тебе что-то рассказывала.

Как бы то ни было, за месяцы скитаний Сьюзен не смогла найти Кеннету подходящую замену, поэтому ей было суждено вернуться к нему. Жить самостоятельно у неё не получалось. Они с Карлой застряли в Ньютауне без машины, а Ньютаун, расположенный посреди бывших угольных посёлков с такими названиями, как Золушка, Красная Куртка и Рэгланд, был слишком далёк от цивилизации. Сьюзен и Карле приходилось просить родственников и друзей возить их до местных продуктовых магазинов.

Кеннет иногда подвозил им продукты, но Сьюзен терпеть этого не могла. Сейчас она сидела на пособии сама, но не могла получать никаких денег на ребёнка, потому что Миранда жила у Кеннета в Маджестике. Несчастная и терпящая неудобства, Сьюзен скучала по дочери. Для неё, казалось, в жизни не было простых ответов. Прошло совсем немного времени, прежде чем она снова начала спать с Кеннетом, и вскоре снова забеременела. Теперь Сьюзен и Кеннет пришлось думать, как прокормить новорожденного. По иронии судьбы, решением проблемы оказался развод.

В охваченных нищетой холмах восточного Кентукки пособие на содержание детей предоставляется только в том случае, если мать не замужем. Супружество лишает женщин возможности получать денежную помощь на детей-иждивенцев, если только муж не является инвалидом, а Кеннет Смит таковым не признали. В случае развода Сьюзен получала право на государственную помощь. Благодаря пособию на ребёнка, социальному страхованию и талонам на питание паре было бы легче сводить концы с концами.

Сьюзен и Кеннет совместно подали на развод 5 декабря 1984 года. Сьюзен было 23 года, а Кеннету — 30. Они оба указали себя безработными, проживающими в округе Пайк, и утверждали, что расстались с сентября того же года. В документах о разводе первоначально указывалось, что Сьюзен Смит не была беременна на дату подачи заявления, но эту информация уточнили в ходатайстве от 14 марта 1985 года, когда Сьюзен сообщила окружному суду Пайка, что она действительно беременна.

Кеннету и Сьюзен Смит разрешили совместную опеку над малолетними детьми, причем Кеннету — с понедельника по четверг, а Сьюзен — с пятницы по воскресенье. Конечно, всё это было всего лишь формальностью. Брак был расторгнут 14 марта 1985 года, но отношения Кеннета и Сьюзен теперь были крепкими, и скорое рождение ребёнка на какое-то время обеспечило им счастье. Миранде было 2 года, ей вот-вот должно было исполниться 3, когда она с родителями переехали в коттедж с двумя спальнями в Вулкан, штат Западная Вирджиния, прямо через реку от Фриберна.

Дом Сьюзен и Кеннета в Вулкане, Западная Вирджиния

1 августа 1985 года в мемориальной больнице Уильямсон в Уильямсоне, штат Западная Вирджиния, родился сын Брэди Леон Смит. В неофициальном свидетельстве о рождении говорится, что мальчик родился в 16:30 у “мистера и миссис Кеннет Смит”.

К тому времени Сьюзен привела в порядок дом, украсила его занавесками, шелковыми цветочными композициями и гобеленами. Дом принадлежал Трою Бланкеншипу, мягкому человеку, который жил через несколько домов от них. Трой получал арендную плату непосредственно от Жилищного управления Западной Вирджинии, и договор аренды оформили на имя Сьюзен. Технически Кеннет не являлся постоянным жителем, но пара жила вместе как муж и жена, несмотря на развод, и оставалась в Вулкане до весны 1989 года.

Сьюзен выкрасила дом в бледно-жёлтый цвет, отремонтировала всё внутри, переклеила обои, покрасила стены и переставила мебель, которую купила у соседей и родственников. Это был бы прекрасный дом, если бы не стоял прямо у железнодорожных путей, по которым изо дня в день проезжали сотни вагонов, мешая нормальной жизни. Тем не менее, жилище было достаточно уютным, с качелями на веранде и площадкой для барбекю перед входом, а на заднем дворе – с беседкой с видом на реку Таг. Был даже пешеходный мост через реку прямо за домом, соединяя берега Таг штатов Кентукки и Западная Вирджиния.

У Смитов было около 500 кв. м. земли, которую они могли называть своей, но, как ни странно, они редко выходили на улицу. У них не было мебели в беседке у реки, и почти не было садовой мебели, за исключением качелей на крыльце. Только дети во дворе катались на подержанных качелях, которые Сьюзен удалось купить у кого-то во Фриберне. Помещение отапливалось дровами и углём, поэтому в одном углу двора всегда лежала куча угля. Сьюзен предупредила детей, чтобы они не подходили к углю. Ей не хотелось, чтобы они выглядели чумазыми, как многие дети в Вулкане. Ей хотелось, чтобы её дети росли с чувством гордости, и она внушала им мысль, что в доме есть всё, что нужно для нормальной жизни.

Однако сама она считала Вулкан дырой у чёрта на рогах и очень нервничала из-за этого. Хотя она, кажется, была доброй и щедрой: раздавала одежду друзьям, приглашала соседей на ужин и приносила подарки всем родственникам и друзьям во время зимних праздников, — к тому времени Сьюзен не была довольна своей жизнью.

По словам родственников и друзей, Сьюзен была по-настоящему хорошим человеком. Возможно, из-за великодушия и чувства юмора никто вокруг неё не понимал, насколько она чувствовала себя выбитой из колеи. В конце концов Сьюзен очень заботилась о своей внешности, многим жертвуя, чтобы купить стильную одежду, несмотря на проблемы дома. А в 25 лет Сьюзен красила отдельные локоны своих каштановых волос в светлые цвета и щеголяла загаром, который делала в местных соляриях.

Поскольку Кеннет почти всё время проводил не дома, а с друзьями-наркоторговцами, Сьюзен вскоре начала приглядываться к другим мужчинам. В конце концов, официально они с Кеннетом не были женаты, и до неё доходили слухи о том, что он спит со всеми подряд. Она начала встречаться на одну ночь то с одним, то с другим, чтобы заполнить пустоту и унять гнев в сердце. Большую часть вечеров Кеннет играл в азартные игры, а поскольку он не выделял денег на продукты и другие предметы первой необходимости, когда бывал дома, пара ожесточённо ссорилась. Сьюзен иногда звонила в полицию с заявлениями о семейной стычке. Капрал Роби Поуп из полиции штата Западная Вирджиния хорошо знал Смитов.

— Сьюзен звонила и сообщала об ограблении или избиении, и мы посылали кого-нибудь, но никогда и ничего не могли с этим поделать, — вспоминал Поуп. — Она заявляла, что у неё отобрали оружие и деньги, и обвиняла Кеннета в том, что он украл у неё вещи или ударил её, но к приезду наших людей Кеннет Смит бесследно исчезал, а у неё не было никаких следов физического насилия, квитанций или других доказательств принадлежности имущества. В сложившихся обстоятельствах мы мало что могли сделать.

Да, Сьюзен не могла полагаться на защиту полиции, а её вещи долго не проживали. Когда у неё пропадало что-то из вещей, она винила Кеннета и его друзей, но толку от этого не было никакого. Даже телевизор с большим экраном, взятый напрокат в мебельном магазине Матевана, украли. Как обычно, Сьюзен позвонила в полицию Западной Вирджинии и обвинила во всём Кеннета, но через несколько дней всё спускалось на тормозах.

Насилие в семье теперь стало частью повседневной жизни. Хотя Кеннет утверждает, что никогда не бил Сьюзен, он признаёт, что несколько раз угрожал ей. Теннис Дэниелс жил у Смитов в 1986 году и был свидетелем некоторых их домашних ссор. Он даже помнит слова Кеннета, как тот однажды связал Сьюзен руки полотенцем, чтобы дать ей пощечину. Но Теннис считал, что это не его дело. Он жил в их доме бесплатно, так что считал Кеннета хорошим шурином. Теннис знал, что договор аренды на дом был оформлен на имя Сьюзен, но он был благодарен Кеннету, как хозяину дома, за то, что тот позволил ему жить у них.

Отношение окружающих мужчин приводило Сьюзен в бешенство, особенно с учётом того, что ей приходилось брать на себя всю ответственность, но никакого уважения она в ответ не получала. Она часто жаловалась сестре Шелби на несчастную жизнь, но та была не в состоянии помочь ей. С течением времени Сьюзен всё больше и больше обижалась на Кеннета, подозревая его в воровстве у неё, обвиняя его в том, что он ставит под угрозу тот небольшой доход, который у неё был. Она получала пособие одновременно из Кентукки и Западной Вирджинии, чтобы свести концы с концами.

По словам сестры Карлы, получение пособий из обоих штатов было обычным делом для тех, кто жил в их углу. Район был настолько изолированным и опасным, что люди из государственных учреждений никогда не приезжали, чтобы проверить место проживания. А поскольку государственные границы буквально проходят прямо на заднем дворе у каждого, жители с лёгкостью заявляли, что живут в обоих штатах.

Очевидно, Сьюзен была хорошо знакома с обеими системами, потому что знала, что нужно говорить в каждом штате, когда приходила заполнять бланки о своей инвалидности и пособии. Карла помнит, как сестра смеялась над тем, что лгала людям за стойкой социального обеспечения в Западной Вирджинии.

Внешне Сьюзен старалась не относиться ко всему слишком серьёзно. Тем не менее ей было унизительно быть привязанной к мужчине, который заставлял её использовать детей как средство заработка. Возможно, от этого она ещё больше пристрастилась к наркотикам. В любом случае её не волновали возможные последствия, но она брала всё, что перепадало ей через Кеннета и различных местных "врачей": возбуждающие, успокаивающие, кокаин, обезболивающие — всё, что попадалось под руку.

Тем не менее обычно она была в состоянии нормально жить, и окружающие никогда не осознавали, что большую часть времени она была “под кайфом”. Она дошла до точки, когда самооценка уже была на нуле, а дети становились смыслом жизни. Однажды она сказала сестре Карле:

— Я дошла до того, что единственное, что для меня имеет значение, — это мои дети.

Поэтому тем хуже было думать, что во всех своих бедах ей некого винить, кроме самой себя. Никакое количество лака для ногтей, крема для лица или перекиси не могло скрыть её ужасного существования.