Неизвестная книга наркома внутренних дел Н. И. Ежова

Согласно приказу НКВД № 00447 от 30 июля 1937 года предлагалось репрессировать семьи, члены которых способны к активным антисоветским действиям. Члены такой семьи по решению тройки подлежали водворению в лагеря или трудпоселки.

Семьи лиц, репрессированных по первой категории, проживавшие в пограничной полосе, подлежали переселению за пределы пограничной полосы, внутрь республик, краев и областей.

Семьи репрессированных по первой категории, проживавшие в Москве, Ленинграде, Киеве, Тбилиси, Баку, Ростове-на-Дону, Таганроге и в районах Сочи, Гагры и Сухуми, подлежали выселению из этих пунктов в другие области.

Все семьи лиц, репрессированных по первой и второй категориям, предлагалось взять на учет и установить за ними систематическое наблюдение.

Через две недели, 15 августа 1937 года, в приказе НКВД № 00486 давались уже новые установки о репрессировании членов семей осужденных, соответствующие указанному выше постановлению Политбюро от 5 июля 1937 года.

На основании этого приказа репрессировались семьи «изменников родины, членов правотроцкистских шпионско-диверсионных организаций, осужденных Военной коллегией и военными трибуналами по первой и второй категориям» после 1 августа 1936 года. Члены таких семей арестовывались, их имущество подлежало конфискации. Жены по решению Особого совещания подлежали заключению в исправительно-трудовые лагеря на срок от 5 до 8 лет. Дети в возрасте старше 15 лет, если по усмотрению работников НКВД они признавались социально опасными и способными к совершению антисоветских действий, направлялись либо в лагеря, либо в исправтрудколонии или в детские дома особого режима Наркомпроса[19]. Грудные дети направлялись с матерями в лагеря, откуда по достижении 1–1,5-годичного возраста передавались в детские дома и ясли Наркомздрава[20]. Дети в возрасте от 3 до 15 лет размещались в детских домах наркомпросов.

По состоянию на 4 августа 1938 года у репрессированных родителей изъяли 17 355 детей, намечалось к изъятию еще 5 тысяч детей.

В дальнейшем Наркомат внутренних дел посчитал целесообразным репрессировать не всех жен осужденных изменников родины, правотроцкистских шпионов, а только тех из них, которые были в курсе или содействовали контрреволюционной деятельности своих мужей и в отношении которых органы НКВД располагали данными об их антисоветских настроениях и высказываниях. Их легко могли рассматривать как политически сомнительных и социально опасных. Предложения НКВД Сталин принял.

Репрессии против жен «врагов народа» не ограничивались ссылкой и заключением их в исправительно-трудовые лагеря. Некоторые из этих женщин были расстреляны. 20 августа 1938 года Сталин и Молотов утвердили представленный Ежовым список на осуждение по «первой категории» 15 жен «врагов народа». Из 15 расстрелянных 10 были до ареста домашними хозяйками, а две – студентками.

21 марта 1939 года Берия сообщал, что в исправительно-трудовых лагерях у заключенных матерей находится 4,5 тысячи детей ясельного возраста, и предложил, ссылаясь на установленный ранее порядок, изъять их у матерей и впредь придерживаться подобной практики.

Имели место случаи, когда против детей старше 15-летнего возраста фальсифицировались обвинения в принадлежности их к контрреволюционным организациям и участии в антисоветской деятельности.

Всего подверглось репрессиям в качестве членов семей «изменников Родины» и «врагов народа» – 40 056 человек.

В январе 1938 года состоялся Пленум ЦК. На нем в числе других вопросов заслушали доклад Маленкова «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков». Доклад был посвящен партийным чисткам, однако он поднял и вопрос о репрессиях.

На пленуме были обозначены две группы лиц, виновных в так называемых «перегибах». К первой отнесли «коммунистов-карьеристов», ко второй – «искусно замаскированных врагов», которые специально пытались компрометировать честных партийцев. Жесточайшей критике подвергся местный партийный аппарат, который стал главным виновником Большого террора.

Вместе с тем доклад Маленкова, выступление Кагановича, реплики Сталина, Молотова, Ежова и Берии, по существу, ориентировали на продолжение массовых репрессий, прикрывая это необходимостью дальнейшего разоблачения врагов партии и Советского государства.

Для населения создавалось впечатление, что постановление пленума принято по инициативе Сталина, что именно он остановил машину расправ, что осуществлял репрессии не Сталин, а партийный аппарат и органы НКВД. В газетах стали публиковаться статьи о пересмотре отдельных приговоров, о привлечении к ответственности виновных лиц, о восстановлении в партии отдельных коммунистов.

Однако в целом после пленума репрессии не уменьшились и их характер не изменился. Продолжалось репрессирование по лимитам, по национальному и другим чисто формальным признакам. В январе 1938 года Молотов, Каганович, Ворошилов и Жданов утвердили 22 списка на осуждение 2770 человек, из них 2547 – к расстрелу; в феврале Сталин, Молотов, Каганович, Ворошилов и Жданов утвердили 28 списков на 3699 человек, из которых 3622 человека предложили расстрелять; в марте они подписали 36 списков на 3286 человек, в том числе 2983 человека определили к расстрелу.

Позднее, на приеме депутатов Верховного Совета СССР в Кремле 21 января 1938 года, И. В. Сталин произнес тост в честь сотрудников органов госбезопасности и Н. И. Ежова. В нем он вновь нацеливал органы государственной безопасности на продолжение репрессий.

«Антисоветский правотроцкистский блок». Фабрикация обвинительных материалов на Бухарина и Рыкова началась задолго до этого и продолжалась в течение ряда лет. В марте 1935 года от бывших участников «бухаринской школы» и группы Угланова, находившихся в то время в политических изоляторах, были получены показания о террористической деятельности правых и осведомленности об этом Бухарина и Рыкова. Позднее от Каменева и Зиновьева добились показаний о блокировании правых с троцкистами и зиновьевцами. От отдельных арестованных имелись вымышленные показания о существовании в СССР террористической организации правых. Об этих показаниях Ежов информировал Сталина.

Содержание некоторых протоколов допросов перед их подписанием допрошенными лицами согласовывалось со Сталиным. Так было и 23 сентября 1936 года: после проведения в ЦК ВКП(б) очных ставок Сокольникова с Бухариным и Рыковым и допросов Бухарина и Рыкова Вышинский направил Сталину эти протоколы с припиской, что после его одобрения эти документы будут оформлены подписями соответствующих лиц.

Поскольку Бухарин и Рыков являлись кандидатами в члены ЦК, вопрос о них в декабре 1936 года включили в повестку дня Пленума ЦК, на котором с докладом «Об антисоветских, троцкистских и правых организациях» выступал Ежов. Оперируя ложными показаниями Сосновского, Куликова, Яковлева и других, он обвинил Бухарина и Рыкова в блокировании с троцкистами и зиновьевцами и в осведомленности об их террористической деятельности.

Бухарин направил Сталину письмо, адресованное «Всем членам и кандидатам ЦК ВКП(б)», с возмущением чудовищностью предъявленных ему обвинений.

В связи с отсутствием достоверных данных о виновности Бухарина и Рыкова Сталин внес принятое пленумом предложение: «Считать вопрос о Рыкове и Бухарине не оконченным. Продолжить дальнейшую проверку и отложить дело решением до последующего Пленума ЦК».

Однако никакой партийной проверки не проводилось. Дело фактически передали в НКВД. В печати продолжалась политическая травля Бухарина и Рыкова, помещались статьи с использованием сфальсифицированных и тенденциозно подобранных фактов из их прошлой деятельности.

Фабрикация «новых» данных о якобы совершенных Бухариным и Рыковым преступлениях продолжалась. В конце 1936 и начале 1937 годов. органы НКВД арестовали близких в прошлом к Бухарину и Рыкову людей. Произвели в Москве, Ленинграде, Свердловске, Саратове, Хабаровске и в других городах многочисленные аресты лиц, прямо или косвенно связанных в прошлом с лидерами правого уклона.

В 1937 году по указанию Сталина органы НКВД начали фальсификацию обвинительных материалов против бывших правых уклонистов. Их обвинили в терроре, вредительстве, диверсиях, шпионаже в пользу иностранных разведок.

На февральско-мартовском Пленуме ЦК 1937 года был заслушан доклад Ежова по делу Бухарина и Рыкова. Оперируя сфальсифицированными органами НКВД показаниями, Ежов обвинил их в том, что они создали контрреволюционную организацию правых и совместно с троцкистами и зиновьевцами встали на путь прямой измены Родине, на путь террора против руководителей партии и советского правительства, на путь вредительства и диверсий в народном хозяйстве.

Важно отметить, что перед докладом Ежова участникам пленума раздали два тома копий протоколов допросов арестованных, содержавших всевозможные измышления. Эти показания принимались на веру, а объяснения Бухарина и Рыкова расценивались как «адвокатские приемы» и клеветнические выпады против НКВД, как нападки на партию и Центральный комитет. В результате пленум постановил Бухарина и Рыкова исключить из состава кандидатов в члены ЦК ВКП(б) и из рядов ВКП(б), передать их дело в НКВД. В тот же день Бухарин и Рыков были арестованы.

Расследование по делу проводилось с грубейшими нарушениями законности, вплоть до применения к арестованным физических методов воздействия. В архиве Ежова, в одной из записных книжек, обнаружена его запись: «Бить Рыкова». Имеются также данные, что избиениям подвергались Крестинский, Ягода, Плетнев и некоторые другие обвиняемые.

Все арестованные по делу «Антисоветского правотроцкистского блока» в предъявленных им обвинениях признали себя виновными.

Дело «Антисоветского правотроцкистского блока» рассматривалось в открытом судебном заседании Военной коллегии Верховного суда 2–13 марта 1938 года с участием государственного обвинителя Вышинского.

Вместе с Н. И. Бухариным и А. И. Рыковым на скамье подсудимых оказались видные партийные и советские работники, ранее занимавшие высокие посты: нарком внешней торговли А. П. Розенгольц, нарком земледелия М. А. Чернов, первый заместитель наркома иностранных дел Н. Н. Крестинский, работник НКВД П. П. Буланов, работник наркома путей сообщения В. А. Максимов-Диковский, активный деятель Коминтерна[21] Х. Г. Раковский, председатель Центросоюза И. А. Зеленский, нарком лесной промышленности В. И. Иванов, заместитель наркома земледелия П. Т. Зубарев, нарком финансов Г. Ф. Гринько, советник Полпредства в Германии С. А. Бессонов, первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана А. И. Икрамов, первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии В. Ф. Шарангович, председатель Совнаркома Узбекской ССР Ф. У. Ходжаев. Вместе с ними был осужден и Г. Г. Ягода, нарком внутренних дел.

Бухарина, Рыкова и других суд признал виновными в том, что они с целью свержения в СССР социалистического строя и по заданию иностранных разведок организовали в 1932–1933 годах заговорщическую антисоветскую группу «правотроцкистский блок», занимались шпионажем в пользу иностранных государств, проводили вредительство и диверсии в промышленности, сельском хозяйстве и на транспорте, организовали убийство Кирова и умерщвление Куйбышева, Менжинского, Горького и его сына Пешкова, а также пытались отравить Ежова.