Трудные дети

Наверное, я довела его. Или он довел меня до ручки, заставив делать несвойственные мне вещи, которые Залмаев не мог просчитать. И он не смог увернуться, не выбил нож у меня из рук.

Все произошло в считанные мгновения. Я дышать перестала, одним неразрывным жестом вытянула оружие, которое не отпускала, и всадила в Марата. Не просто пригрозила, поцарапала, а всадила, и лезвие вошло очень мягко, практически не встречая сопротивления, а я смотрела в его глаза, в которых даже не промелькнуло искры боли или удивления. Я надеялась, что он хотя бы вздрогнет, но он только побледнел слегка и как будто окаменел, превращаясь в застывшую фигуру.

На самом деле все это заняло секунду, не больше. В один момент я в него нож всаживаю, а уже в другой - Залмаев сильно меня отталкивает, что я просто-напросто отлетаю до противоположной стены, больно врезаюсь спиной и локтем в кухонный стол. Я замерла в неестественной позе, расширившимися глазами глядя за тем, как Марат вытаскивает нож из предплечья, который вошел не так уж глубоко, как мне казалось. И стало тихо-тихо, не слышно было даже стука сердца.

Только тогда я осознала, что вообще сделала, и меня обуял ужас. Я боялась не того, что могла Марата убить, что могла причинить ему серьезный вред - внутри себя я именно этого и желала. Я бы только вздохнула свободнее, если бы он умер. Но его смерть от моей руки могла привести к непоправимым последствиям, едва ли не худшим, чем его присутствие в моей жизни. Я бы лишилась всего, что у меня есть, всего, к чему стремилась полжизни и никому и никогда не хотела отдавать.

На самом деле именно этот страх, - лишиться всего своего - а не ненависть к Залмаеву сорвал меня с катушек. Я не могу позволить кому-то забрать мое. Марат слишком сильно пугал, играя на самой болезненной струне, и он перегнул палку.

Влажное пятно на потемневшем свитере становилось все больше. Марат небрежно и зло откинул нож на стол, прямо в пустые рюмки, покатившиеся по ровной поверхности. Лезвие, окрашенное алым, запачкало бамбуковую салфетку.

Залмаев на выдохе выругался, очень грязно и яростно, зашипел, когда я дернулась в попытке сменить неудобную позу и выпрямиться.

— Аптечка есть?

Я моргнула. Потом медленно кивнула, в ту минуту опасаясь только за себя, а не за его здоровье.

— Неси, - когда я не сдвинулась с места, Залмаев гаркнул: - Неси!

Я принесла и тут же отошла на пару шагов, опасливо наблюдая за тем, как он рвет бинт и дергано вырывает куски ваты.

— Давай врача вызовем.

— На часы смотрела?

— Платных.

— Будешь платить? - с издевкой уточнил Марат. - Да ты удавишься скорее.

— Ты сам виноват. Не надо было со мной так.

Он помолчал, затем со всей душой попросил:

— Уйди.

— Залмаев…

— Уйди, сказал!

Дрожащими руками я стянула со стола нож и юркнула на второй этаж. Я не жалела, что ударила. Повернись время вспять, все было бы точно также. Человек способен на разные вещи, когда затрагивают то, что он любит больше всего. Нужно только найти слабое место. Для меня - это жизнь в самом низу. Я была готова убить любого, кто попытается опустить меня на самый низ. Ненависть и обида - всего лишь предлог. Из-за них я бы никогда не взяла нож. И Марату это было прекрасно известно.

Когда животное загоняют в угол, оно выпускает когти, пускает в ход зубы и борется за свою жизнь всеми доступными методами. Именно так сейчас боролась за свою вновь построенную жизнь я.

Я сама всё построила, по кирпичикам возводя свой мир, устраивая его на свой вкус и никто не смел его рушить.

Никто. В том числе и человек, который когда то вытащил меня с улицы, пусть и против моей воли.

Он многое мне дал, показал, научил.

Но и забрал слишком многое - мою свободу, да что там свободу, он почти забрал мою жизнь, чуть не убив меня в порыве ярости.

Всё это пронеслось в моей голове за пару мгновений, я сидела на своей кровати на втором этаже и смотрела на лезвие ножа, всё ещё в крови, в тусклом освещении льющегося уличного света, оно выглядело очень зловеще.

Лёгкий ступор, в который я впала после немого созерцания невольного спутника моей новой жизни, восемь лет, подумать только восемь лет он ждал своего часа, был нарушен звонком телефона. Вздрогнув я начала спускаться по лестнице вниз, звонил, конечно же не кто иной как мой идеальный муж. Нашёл время.

Хотя может это и неплохо, разрядил гнетущую с каждой минутой всё сильнее обстановку.

Всё ещё сжимая в одной руке нож, я схватила неумолкающий телефон.

- Да, дорогой!- ответила я наконец, беря себя в руки и цепляя поверх всё ещё бьющей нервной дрожи маску принцессы. Годы тренировок не прошли зря , Элеонора Авраамовна была бы мной довольна, хотя глядя как на пушистый ковёр всё же капает собравшаяся с лезвия капля крови, было трудно оставаться спокойной.

- С новым годом , Аля!- радостно кричал на том конце провода Рома, перекрикивая взрывы фейерверков и чьи то громкие возгласы.

- С новым годом, Ром!- усмехнулась я в трубку, - только у нас ещё шесть часов до нового года.

- А у нас уже, - бурно выражал он свои эмоции, - как жаль, что мы встречаем его врозь, это в последний раз, теперь только в месте, хочешь, Аль?

- Хочу, хочу к тебе,- шептала я тихо, играя свою роль до конца.

- Я скоро вернусь, тут совсем немного дел осталось утрясти. Люблю тебя Аль!

- И я, с новым годом, Ром!

Он отключился, а я глядя на потемневший экран подумала о глупой примете, о том как новый год проведёшь, так его и встретишь.

Сомнительная перспектива.

Всё это время Марат наблюдал за нашим разговором с раздражённой гримасой, хорошо хотя бы молча, видимо все силы, он тратил на сдерживание эмоций от боли.

- Мда,- процедил сквозь зубы Марат, со здоровой долей скептицизма, - ты и впрямь стала хорошей актрисой, впрочем, ты всегда ею была.

- Ты сделал меня такой.

- Звони Лёхе, пусть найдёт врача и заберёт меня.

Желая поскорее от него избавится, я не стала спорить и ругаться, опасаясь его ярости после произошедшего, послушно взяла с его рук трубку и набрала Трофима. Передала слово в слово слова Марата, по окончании язвительно добавив: ”к ноге”. И повесила трубку, под непрекращающийся поток брани в исполнении Трофима. Адрес называть не стала, я не настолько наивна , чтобы думать что Лёха в неведении месторасположения моей квартиры.

Залмаев вопросительно поднял бровь, я лишь нервно дернула плёчом и промолчала.

Прошла мимо него, обходя по максимальной дуге, налила стакан воды из холодильника, выпила.

Лёху мы дожидались в полном молчании, я лишь как то отстранённо наблюдала, как Залмаев всё больше бледнеет. Хоть бы не отключился, думала я, даже вдвоём мы его не дотащим.

И всё же меня отпускал страх, и понемногу появлялась злость, расцветая всё ярче и ярче.

К моменту приезда Трофима я уже полностью пришла в себя, благо Марат полностью погрузился в свои мысли.

О, как, даже общения ему перехотелось!

Открывая дверь я была готова ко всему, но Лёха уже успел успокоиться, и лишь презрительно произнёс:

- До чего же ты кровожадная, Александра Леонидовна! Не ожидал.

- Я тоже не ожидала столкнуться с вами в этой жизни ещё раз.

- А ты и не в этой, ты ещё в той.

Закрыв за этими двумя дверь, я задумалась, что же дальше.

Куда нас это приведёт и как теперь себя вести, из головы не выходили слова моей старухи.

Я потеряла контроль над ситуацией, да что над ситуацией, над своей жизнью.

Ещё чуть чуть и всё может рухнуть в одно мгновение, от любого слова или неверного движения.

И даже не от чужого , я сама всадив нож в Залмаева чуть не разрушила свой мир.

С этим нужно что-то делать, нужно возвращать контроль себе, любым путём, любой ценой.

Чем я готова платить за свою свободу и спокойствие?

Многим. Но не всем.

***

Марат.

В машине под светом вечерних фонарей и яркой подсветкой праздничных огней, чувствуя, как всё сильнее немеет рука, я вдруг понял, что снова живу.

Не плыву бесконечно под толщей воды, задыхаясь без глотка воздуха, не зная где верх, где низ, бессмысленно, зная только приблизительное направление, не имея возможности вздохнуть, потому что не чем.

Теперь я дышу, глубоко и с наслаждением, впервые за последние восемь лет.

Вкус жизни. Она жива и это главное, всё остальное не так уж и важно.

Месть?

Да, некоторые вещи нельзя прощать, она ушла, бросила меня, заставила поверить в свою смерть, и за это она ответит. Она ответит за всё.

И в первую очередь за обман.

Она готова биться за себя, за свою жизнь. Что же вторая попытка ударить меня ножом была более успешной, чем первая при нашем знакомстве, третьей не будет. Я не позволю.

Моя девочка стала ещё жёстче, ещё ярче, ещё притягательнее.

Лишь с нею рядом я дышу полной грудью.

Моя.

***

Наступившие праздники принесли с собой закономерное затишье: Роман всё ещё во Владивостоке, Лев Иванович и Наталья Дмитриевна скупо поздравили по телефону, Антон в очередной раз пропал на неопределённое время, Ритка думала, что я в Аргентине.

Так что я была предоставлена самой себе, естественно под ощущающимся даже кожей, пристальным, пусть и не заметным вниманием Марата, который не давал о себе знать после последней стычки. Тихо , но не спокойно. Самое время подумать и решить как действовать дальше, оставлять всё на самотёк я была не намерена.

Не для того я положила столько сил и времени, чтобы кто-то решал за меня.

На любого мужчину есть свои рычаги воздействия, эту истину старуха вбила в меня крепко, разные мужчины, разные методы. Только вот Залмаев не был обычным мужиком, и простые привычные лекала здесь не подходили. К нему подход должен быть особенным, он знает меня, я знаю его слабые места, только вот пользоваться этим знанием нужно тонко и аккуратно, мне хотелось жить и жить хорошо, если придётся чем-то или кем-то жертвовать, значит так и быть.

Утихомирить эмоции и мыслить трезво, это я умею, жизнь научила, даже трясясь от страха, как осиновый лист на ветру, в сложившейся ситуации я понимала, что прежде всего он Мужчина. И я знаю, чего хочет этот мужчина.

А я прежде всего женщина, настоящая, хоть и не хочу быть женщиной для него.

Хотя нет, я вру, я хочу быть женщиной для любого, чтобы мною восхищались и возносили. Но с Маратом это и легко и сложно одновременно, все надежды на жизнь подальше от него рушатся и летят в пропасть, поднимая несметное количество брызг от воспоминаний и причинённой друг другу боли.

Нужно жить в предлагаемых условиях, бросить всё и бежать подальше , за границу, в другую жизнь?

Заманчиво, но вряд ли выполнимо, я теперь под колпаком, не зря Трофим предупреждал , чтобы не дёргалась.

Попытаться можно, но в случае неудачи, реакция Марата может быть непредсказуемой, что ему стоит рассказать всем и в том числе Роману , как когда то Славе, когда он просил разрешения “у моего братика на официальные ухаживания” . Тогда крах всему, всей моей жизни, в которую я вкладывалась день за днём и год за годом.

Нет, нужно играть по правилам, тем более то, что меня пасут круглосуточно не вызывало не малейших сомнений. Риск был бы неоправданным. Я не привыкла так рисковать.