Трудные дети

Глава 36.

Я задержала дыхание и отвернула голову влево, стараясь избежать навязчивых и излишне романтических ласк. Но чечен в пьяном состоянии, увы, своей силы не растерял, казалось, она наоборот удвоилась или утроилась. На мои маневры он не обратил никакого внимания.

Сидящие рядом пару минут за нами понаблюдали, а потом, весело хохоча и переговариваясь, принялись продолжать свою попойку. Марат тоже потянулся за рюмкой. Я мягко, на настойчиво обхватила его за широкое запястье и отвела руку в сторону.

— Тебе уже хватит.

— Да?

— Да, - с уверенностью закивала и поерзала у него на коленях, пытаясь слезть. - Поехали отсюда.

Марат радостно вскинулся.

— Домой? Поехали!

Трофим тронул меня за локоть, привлекая к себе внимание.

— Я вам такси вызвал до гостиницы. У входа стоит.

Хотя бы не думать о том, как и куда везти это тело.

— Спасибо, - негромко пробормотала и тут же потянула чечена с удобного и мягкого дивана. - Поехали, хороший мой.

Он весь был послушный, разомлевший, наверное, как кот после убойной дозы валерианы. Таким добрым Марата я никогда не видела. Мужчина все время лез обниматься и целоваться, глупости и нежности бормотал, неосознанно повышая голос, так что на нас периодически оборачивались. Трофим мне помог Марата до машины дотащить, потому что, я хоть и сильная, нести на себе почти стокилограммовую тушу не могу.

Я надеялась, что в такси Марат слегка образумится и, возможно, уснет. Но он не уснул, вместо этого продолжил меня лапать, целовать, и я еле сдержалась, чтобы не изогнуть шею, когда он мягко принялся скользить губами по нежной коже и щекотать ее колючей щетиной. У меня шея всегда была слабым местом, и пусть пьяный, но мужчина об этом прекрасно помнил. А затем совсем щекой потерся и аккуратно подул, и до меня донесся легкий и слегка сладкий аромат алкоголя вперемешку с запахом его туалетной воды.

— Прекрати, Марат, - он начал на меня наваливаться, руку под кофту запустил и прошелся ею по животу, а я изо всех сил ногтями вцепилась в его предплечье. Такое ощущение, что в ту минуту чечен ничего не чувствовал. - Перестань, я тебя прошу. Ты пьяный.

— Я соскучился, радость моя. Ты скучала? Скучала, да?

— Скучала, только слезь с меня.

Фора в пару недель со стороны Марата оказалась всего лишь уступкой, в чем можно было даже не сомневаться. У него после алкоголя язык развязался, и теперь он, не особо скрываясь, прямым текстом об этом говорил. Говорил, что любит, что скучал, что чуть не поубивал мою охрану, когда она позвонила и сказала, что я исчезла в неизвестном направлении, к тому же и мой сокурсник не пойми куда делся.

— Я дал тебе отдохнуть, - повторял раз за разом Марат. - Много времени дал. Да?

Он упирался, из такси вылезать не хотел совсем, и я на автомате со всеми его словами соглашалась.

— Да-да, - раздраженно смахнула длинную прядь с лица и выпрямила, устало выдохнув. - Марат, пойдем в номер.

Мужчина продолжал упираться.

— Ты теперь поедешь со мной домой?

— Поеду, только пойдем.

С грехом пополам я его довела до номера, уложила, но он все равно не унимался. Меня за собой утягивал на кровать, сжимал крепко и через слово повторял, как любит и как волнуется. А еще рассказывал, как тяжело ему было сидеть от меня в трех кварталах и не сорваться ко мне, зная, что я не одна.

— Он тебя не трогал? - грозно свел брови на переносице и приподнялся на локте. - Этот твой…

Я толкнула его в грудь, вынуждая упасть на подушки.

— Не трогал. Угомонишься ты сегодня или нет? Спи, наконец!

Мое ворчание Марата лишь умиляло и вызывало довольную улыбку. Чего греха таить, мне самой лестно было столько приятного о себе услышать, но такой чечен меня напрягал и выбивал из колеи. Я не привыкла к нежностям, во всяком случае тем, что не в постели. В постели во время или после секса многое говоришь и многое слышишь, как правило, совсем не понимая смысла слов. Сейчас, конечно, все можно списать на то, что Марат пьяный и совсем не понимает, что говорит, но и это как-то не очень успокаивало. Его слова заставляли меня ерзать, прятать глаза, а кожу - покрываться мурашками. Такой Марат меня почти пугал, потому что я понятия не имела, что с ним делать.

Он снова пьяно ухмыльнулся и заложил руки за голову, вольготно разложившись на широкой кровати.

— Это хорошо. Руки бы вырвал.

— Кому?

— Обоим. Ложись со мной.

— Ты спать собираешься или как?! - взорвалась я. - Закрывай глаза быстро.

— Ты такая забавная, когда ругаешься.

— Залмаев!

— Что? - притворно удивился. - Честное слово.

— Засыпай, я тебя прошу.

Через минут десять он, наконец, мерно задышал, а я поехала за своими вещами. Оставила записку Андрею. Не то чтобы ему уж так интересно, куда я пропала или что со мной, но приличия соблюсти нужно. Когда я вернулась, Марат по-прежнему спокойно спал.

Мы пробыли в Питере еще два дня. Просто так, будто мы влюбленная парочка туристов. Марат хорошо знал город и во что бы то ни стало вознамерился показать мне все то, чего я так и не увидела. Таких вещей оказалось много.

Мы бродили по улицам, держась за руки, тихо переговаривались, словно никаких проблем и не было. Ксюши не было, этого ребенка не было - никого. Мужчина все делал, чтобы я не задавала никаких вопросов. Задабривал меня, развлекал, а комплименты и ласковые словечки, почти смущавшие, сыпались на мою персону как из рога изобилия.

— Ты меня пугаешь, - честно призналась ему после очередной порции нежности.

— А ты привыкла, что я только рычу?

— Да. На меня - да.

И пусть я позволяла увлечь себя, закрыть себе глаза, но не могла забыть о злосчастном ублюдке. Никогда не скрывала своего отношения к нему. Сейчас же, пользуясь нежданной мягкостью и вседозволенностью, я решилась исследовать почву. Раньше с Маратом я откровенно побаивалась говорить на эту тему, потому что, во-первых, ничего приличного не сказала бы, а во-вторых, получила бы такой нагоняй, что, наверное, с неделю не вставала бы с постели. На данный момент же меня холили и любили, так что можно было и попытаться.

Конечно, заведенный мною разговор Марата не обрадовал. Даже больше. Мужчина погрустнел и подобрался, настраиваясь на непростой разговор.

— Саш, я тебя прошу, забудь.

Я эмоционально руками всплеснула и привстала из кресла.

— Забудь, значит? Ты меня заставил столько месяцев под одной крышей с женой жить и теперь говоришь “забудь”? Сволочь ты. Был и остаешься.

— Чего ты хочешь? Это мой ребенок.

— Зачем тебе ребенок? Тебе проблем мало?

— Причем здесь проблемы? - вскипел он, поднимаясь с дивана и начиная напряженно расхаживать из угла в угол.

— А притом! - тоже вскочила и уперла руки в бока. - Притом, радость моя. Вот зачем она тебе, а? Ты все, что мог, выжал из этих отношений. Что она тебе дает такого, чего не могу дать я?

— Что ты говоришь?

— А то! Почему ты от нее не уходишь?

— Потому что она моя жена, - как само собой разумеющееся произнес мужчина.

— А я тогда кто?

— Саш, в самом деле… - он попытался меня обнять, прижать к себе и таким образом прекратить неприятный разговор, но я неожиданно сильно заупрямилась. Кулаками в его грудь уперлась, отстранилась и подняла голову к его лицу. - Чего ты завелась на ровном месте? Я тебя люблю.

Мне, наверное, танцевать надо от такой благодати.

— Ты себя любишь в первую очередь, Марат, а не меня. Ты думаешь, что я всю жизнь с тобой не пойми как буду? Может, я тоже хочу семью. Детей там…

Марат, конечно, смешок сдержал, но выразительно закатил глаза, чем раззадорил меня еще больше.

— А что такого? - гордо вскинулась. - Я не могу детей хотеть?

— Не дури. Какая из тебя мать? Ты сама с собой разобраться не можешь.

— И что? Не сейчас, ладно, но потом же…Вот скажи мне, забеременею я от другого мужика, что ты сделаешь?

— Убью, - последовал лаконичный ответ, и Марат напрягся.

— После этого. Что ты будешь делать? - когда он с силой сжал челюсти и отвернулся, я хмыкнула и закивала. Что и требовалось доказать. - А я вот знаю что. Ты все сделаешь, чтобы этого ребенка не было. Так ведь?

— К чему это “если бы да кабы”? Я понять не могу.

— К тому. Ты мне никогда не дашь спокойно и нормально зажить. Мне стоит на ком-то только взгляд задержать, и ты уже рычишь и лезешь руки выкручивать мужику. А что потом? Ты свою Оксану в свиноматку превратишь, а мне что делать? Если я ребенка рожу, кем он будет? А кем его отец будет? Или он так же, как я, будет жить? Прятаться ото всех, улыбаться твоим законным детям и жене? А может, ты его поселишь на правах дальнего родственника в свой большой дом, а он каждый день будет смотреть, как ты со своими детьми играешь?

— Своего ребенка я никогда не брошу! - не сдержавшись, рявкнул Марат. За дверью номера слышались шаги, которые после гневного окрика прекратились. Очевидно, обслуживания и уборки номеров на сегодня не предвидится. - Что ты от меня хочешь, в конце концов?!

— Только не заводи свою песню о том, что все мне даешь, - остановила я готовые сорваться с его языка слова. - Я это столько лет слушаю, что мне надоело.

Конечно, мы в очередной раз разругались вдрызг, можно сказать, перед самым отъездом, но я, по крайней мере, высказала все, что меня долгое время мучило. А еще я поняла одну такую вещь, от которой сразу сделалось нехорошо и муторно на душе - Марат не собирался и не собирается бросать Оксану. У него и мысли такой не возникало, про планы и говорить нечего. Она его устраивала, не напрягала, была идеальной женой и матерью, не то что я, как он сам мне сказал. Мол, так и так, Саш, я тебя люблю и обожаю, но мать из тебя аховая, да и наши с тобой дети мне особо не нужны.

Суть не в том, что я так сильно хочу ребенка. Детей я не любила, не понимала и не собиралась тратить то время, что могу потратить на собственные интересы, на пеленки и распашонки. И возможно, лет через десять я бы для них созрела. Но ему это не нужно. Ни сейчас, ни через десять лет. Я снова “не гожусь”, а она - “годится”.

Домой мы возвращались в подавленном настроении, а все хорошее, что было в Петербурге - безвозвратно исчезло. Оставалось два пути - или уйти мне, или уйти Ксюше. Можно, конечно, рассказать ей все, даже продемонстрировать. Марат все контролирует, но я смогу дождаться его слабины и перевернуть все так, как нужно мне. Но в таком случае от меня живого места не останется, а Ксюша, чего доброго, Марата простит и заживет припеваючи. Можно уйти, но это самый крайний случай. Но главная ведь проблема не в Оксане, а в маленьком зародыше, на которого не подействует зрелище, как его папочка изменяет его мамочке с другой тетенькой. Возможно, есть еще и другой путь, но…Не то чтобы он меня смущал, никакого морального благоговения я не испытывала…но в таком случае могу пострадать я. И чует мое сердце, одними тумаками дело не ограничится.

В московском аэропорте мне улыбнулась удача. В паре метров лицом к нам стояла одна из Ксюшиных подруг. Марат Машу не увидел, мужчина в этот момент почти с отчаяньем поглядывал на часы, а вот я ее очень хорошо рассмотрела. И буквально за доли секунды почувствовала, как девушка поднимает на нас глаза. Возможно, мысли материальны, и мои желания начали сбываться. Затаив дыхание, я скользнула ладошкой в Маратову ладонь и переплела наши пальцы. Голову ему на плечо откинула и, когда встретилась с чуть настороженным вопросительным взглядом темно-серых глаз, мило и слегка извиняюще улыбнулась.