Трудные дети

Глава 28.

Все складывалось как нельзя лучше. Для меня и для Марата тоже. Чего нельзя было сказать об Оксане и ее семье.

У ее отца начались проблемы. Те два кооператива, которыми он владел, не выдержали дефолта и не смогли восстановиться. Мужчина влез в долги, проиграл, потерял некоторую часть средств. Если Марат успел вовремя подстраховаться, переведя все деньги в доллары, то Георгий Саныч не успел. Вернее, не захотел. Совковое сознание, в котором прочно укоренилась мысль о том, что Россия - непотопляема, а рубль - тем более, было уже не изменить. Он до последнего не верил в крах системы, все ждал чего-то, хотя кризис уже висел на хвосте. И в итоге потерял почти все - или очень много, хотя разница небольшая.

— И что ты будешь делать? - задумчиво побарабанила пальцами по подбородку, рассматривая довольного мужчину, сидящего рядом со мной на диване. - Зачем он к тебе приходил? Просил помощи?

— Просил, - неспешно кивнул Марат, едва не лопаясь от гордости. - Но я отказал.

— Да ну? Под каким же предлогом ты отказал своему тестю?

— Я вложил деньги в выгодный проект. Сожалею, возможно, если бы вы обратились за помощью раньше, - безбожно кривляясь, изобразил он. - Но увы, увы, увы…

— Странно, что он обратился к тебе только сейчас, - по сути, уже почти год прошел. Потихоньку все начали восстанавливаться.

— До последнего тянул, собака. Ему гордость не позволяла. Влез в долги, почти прогорел. В общем, сейчас он в полной заднице.

— И ты этому только рад, - проницательно прищурилась я.

Марат равнодушно пожал плечами, всем своим видом давая понять, что ни причем.

— Почему я должен расстраиваться? Это его проблемы, а не мои.

— Тоже верно.

Все осложнялось одним фактом - Оксаной. Ее отец, погрязший в долгах как в грязи, отдать их не мог. И теперь справедливо опасался за себя и жизнь близких. Дело принимало другой оборот, и теперь Марат не мог стоять в стороне. Теперь дело касалось его семьи. Но даже и в такой ситуации чечен не мог не провернуть все под себя.

Марат выставил отцу Ксюши ряд условий. Он, конечно, поможет любимому и единственному тестю, не оставит того в столь щекотливой ситуации. Но только на своих условиях - а именно, если Георгий Саныч по-родственному за мизерную сумму продаст свои активы. И Марат, безусловно, погасит все долги, расплатиться с кредиторами и удержит семейный бизнес на плаву.

Все, конечно, сопровождалось взаимными расшаркиваниями, скрипом зубов со стороны Ксюхиного папки и еле прикрытой демонстрацией одолжения со стороны Марата, который не стремился даже прятать своего положение короля и бога. Георгий Саныч не так все планировал, совсем не так. А Марат как будто все давно продумал и был готов к такому повороту событий.

В общем, отцу Оксаны пришлось смириться с таким положением дел. Он ничего не мог сделать, он мог только сидеть и терпеливо ожидать окончания истории. А пока все формальности утрясались, было решено отправить Ксюшу с ее матерью от греха подальше. И именно это меня особенно радовало.

— Прости, Марат, но я не думаю, что Оксана добровольно свалит на несколько месяцев. Как бы ты ее не уговаривал, - та вообще не хотела от мужа дальше, чем на шаг отходить. И сейчас началось обострение ее любвеобильности, что меня не шибко радовало, признаться, потому что Марату теперь приходилось уделять ей время, даже больше, чем мне. Ксюше неожиданно захотелось погрузиться в культурную жизнь столицы, ходить по театрам, балетам, выставкам и на худой конец, в кино. Чему тут радоваться? - Она в тебя клещами вцепилась, и если уедет, то только с тобой.

— Если попросит Георгий Саныч, Ксюша поедет. Им действительно надо сейчас исчезнуть из страны, хотя бы на время. Я - это я. Со мной другой разговор.

— А его они послушают?

— Послушают, - утвердительно сказал Марат. - К тому же Ксюшкина мать обо всем догадалась уже. Дочь они под удар не поставят.

Так и вышло. Пришлось, правда, мужчинам перед Оксаной поплясать, поуламывать ее, рассыпаться в просьбах и обещаниях. Эта сцена напомнила мне другую, из мультика “Бременские музыканты”, когда шел диалог между принцессой и ее папочкой-королем. Она еще ножками все время топала и заявляла, что “ничего я не хочу”. Вот и Ксюша мне казалась капризной, визгливой и тупой. Настолько тупой, что вообще, по-моему, не понимала, что дело может принять серьезный оборот. И в первую очередь ее, дуру, оберегают. Но нет, она топала ногами, обижалась, дула губы и громко заявляла, что никуда не поедет, по крайней мере, одна.

— Ксюш, но я работаю, - оправдывался Марат, нежно и успокаивающе гладя ее по спине. Хотя я видела, как его вся ситуация в целом порядком достала. Мало того, что появились лишние проблемы - не такие уж серьезные, но все-таки требующие внимания - так еще приходилось тратить время на бессмысленные капризы.

Отвык, хороший мой, от женских истерик. Я их вообще не устраивала, а Оксана, если ее не трогать особо, была тиха и примерна. Но вот если тронешь и заденешь ее королевское высочество, такой вой поднимался. И вроде все равно милой остается, трогательной и нежной - даже истерики нежные - только вот прибить мне ее ой как хочется.

— Ты всегда работаешь, Марат! - воскликнула она с обидой. - Почему я должна ехать одна? Давай вместе, вдвоем, ну?

— Ксюш…

Такое продолжалось пару дней. Потом, наконец, ее уговорили и она уехала. На пару недель, как заверили Оксану, но Марат сказал, что, возможно, решение проблем затянется на более долгий срок. Я только рада.

— А вот улыбку могла бы сделать не такой ослепительной, - прокомментировал он мою радость от новости об окончательном отъезде принцессы. - Изобразила хотя бы сочувствие для приличия.

Я гортанно рассмеялась, откинув голову. Еще чего. Он теперь мой. Полностью. На две недели, месяц, пару месяцев…Он, конечно, и так мой и никуда не денется, как и я тоже, но именно сейчас у нас есть возможность засыпать и просыпаться в одной постели, завтракать, обедать и ужинать. Развлекаться и просто быть рядом, как в старые добрые времена. Марат, работал, конечно, но на меня время оставалось всегда. К тому же я и сама не сидела без дела.

Сразу после тот как отвез жену в аэропорт, Марат с одной спортивной сумкой, в которую сложил самые нужные и необходимые вещи, приехал ко мне домой. Было четыре утра, я еле глаза разлепила, чтобы его встретить. Не до конца понимала, зачем он туда-сюда ходит, что раскладывает, но послушно положила вторую подушку в кровать.

— Ты со мной? - хриплым голосом уточнила я.

— Да.

— А дом? Кто там будет?

— Я договорился с домработницей. Она раз в три дня будет убирать квартиру.

Марат широко зевнул, потер слипающиеся глаза и подтолкнул меня по направлению к кровати.

— А если Оксана позвонит, а тебя дома нет?

— Я попросил ее звонить на сотовый.

— Слишком много работаешь? - невинно улыбнулась, и без того догадываясь, какой ответ. Все-таки она такая дурочка. Марат многозначительно поглядел на меня из-под густых бровей и с облегчением улегся под одеяло. - Все ясно. Работяга моя.

Он мягко улыбнулся, притянул меня к себе, уткнувшись носом в шею, и через несколько минут размеренно и глубоко задышал, согревая меня своим горячим дыханием. Это было слишком хорошо, и поневоле я начала привыкать.

Оксана снова уехала не вовремя. Или в самое время - с какой стороны посмотреть. Именно в тот момент мы с Маратом нуждались друг в друге. Появился не просто секс, нужда, удобство, появилась, своего рода, потребность…какая-то глубокая и правильная. Отличающаяся от всего того, что мне хотелось от жизни. Кто бы мог подумать, что мне станет необходимым просыпаться “не одной”. Не просто “не одной” - с таким же успехом можно завести кота или собаку, и будет тебе счастье. Нет. Мне стал необходим Марат. Я просыпалась и видела его, засыпала и тоже видела его. Я привыкала и привыкла к тому, что на кухне он работает, просматривает какие-то бумаги, а я суечусь рядом, делая свои дела. Я привыкла даже к постоянно-периодичным звонкам на его мобильный и могла с точностью сказать, кто звонит и по какому вопросу.

В какой-то степени даже сам Марат стал жить моей жизнью. Теперь он точно знал, с кем я учусь, общаюсь, в каких отношениях состою. У меня были знакомые, так называемые друзья, хотя за друзей я их не считала. Но были такие люди, с которыми я могла бы прошвырнуться по магазинам или выпить кофе. Одна поправочка - если бы я в этом нуждалась.

Но Марат знал о них всех, а я знала обо всех его знакомых. В то время мне трудно было по-настоящему оценить особую степень доверия и единения, образовавшуюся между нами. Я не ценила, вернее, занизила ее стоимость. Мне казалось, что это так же нормально и обыденно, как и все остальные вещи, которые я получила, проникнув в цивилизованный мир. У меня не было еды, жилья, возможности учиться, книг. Я не знала, что такое радость, уверенность в завтрашнем дне, удовольствие. И узнала обо всех этих вещах только здесь, рядом с Маратом. И наше единение я приравнивала к…ну, уверенности в завтрашнем дне. Крайне полезная и приятная штука, которая доступна всем или почти всем.

Я проникла еще глубже, если такое вообще возможно. Я проникла даже туда, куда боялся заглядывать сам Марат.

Он же чеченец. Родившийся в Чечне, воспитывавшийся в правильной, по их законам, семье. Мне так казалось из его немногословных рассказов, которые состояли из пары-тройки рубленых предложений. Я знала, что его отец любил его мать, она была его первой и единственной женой. Больше он не хотел. Я знала, что его отец учил Марата многим вещам - это проглядывалось в изменяющейся тональности голоса, в которую прорывались глубокие, спрятанные воспоминания. Но стоило копнуть глубже, как Марат закрывался. Захлопывался, как мерзкая раковина, и мне хотелось стукнуть его по башке и заявить, что он упрямый дурак.

Но я же не таран, и такой способ с Маратом никогда не прошел бы. Приходилось действовать мягко, нежно, ловя мужчину в такие моменты, когда он больше всего уязвим. Это два состояния: пьяный Марат и пресыщенный Марат. Ну а так как пил он редко, то оставалось лишь второе. Другое дело, что после секса уже мне не хотелось говорить и о чем-то спрашивать.

Я садилась на Марата верхом, легонько его целовала и гладила. Очень нежно, бережно - касаясь совсем не так, как в порыве страсти. Любила перебирать его волосы, и мужчина чуть ли не мурлыкал от удовольствия. Он почти засыпал, откидывая мне голову на ладонь, а я, как кошка, калачиком сворачивалась у него на груди, убаюкиваясь мерным стуком уверенного и надежного сердца.

— Скажи что-нибудь, - шепотом, еле слышно попросила я. Такой момент не хотелось портить громкостью.

Марат зарылся в мои волосы, наматывая черные пряди на крепкие пальцы.

— Что сказать?

— Не знаю. Что хочешь. Скажи что-нибудь по-чеченски.

В такие моменты он не злился и не нервничал. Полумрак и нежность успокаивали нас обоих.

— Что?

— Что угодно. Хочешь, даже ругайся на меня, - щекой потерлась о короткие темные волоски на его груди. - Только тихо. Не шуми.

В первый раз он не ответил. Во второй - весело хмыкнул. Но я же упертая. В третий раз он сказал пару слов. Позже - мог минут пятнадцать о чем-то мне рассказывать, смеясь над моим растерянным, озадаченным и очень серьезным выражением лица. Я ни слова не могла понять, тарабарщина какая-то, но мне нравилось слушать то, как он говорит. И я изо всех сил это делала. Не понимала - чем безумно мужчину развлекала - но слушала.