Трудные дети

Марату потребовалось совсем мало времени, чтобы меня раскусить. Вернее сказать - ему ничего не стоило это сделать. Но своего я добилась - Оксана уехала, сославшись на туманные причины и головную боль. Я никогда не останавливаюсь на полпути.

— Ушла подстилочка, - притворно сокрушаясь, качала я головой. - Какое горе.

— Сука ты, Саш, - сдерживаясь из последних сил, Марат холодно улыбнулся, но кулаки хрустнули.

— Ну а она бл**ь. И Петровна говорит, что сука - литературное слово. Так что мне-то еще ничего.

Мы разругались. Я его провоцировала, сознательно понимая, что получу. Но черт, если мне еще раз придется быть свидетелем их…этой гадости…Пусть где угодно этим занимаются, но не при мне. Мне досталось. Мне так досталось, что я даже подумала, будто разрушила какие-то его планы. Ну а что я? Пусть куда-нибудь с ней идет и там все делает. Марат думал иначе. И из-за того, что я сделала так, как хочется мне, он дико злился.

— Может, нам с Оксаной тебе квартиру еще купить?! - вновь завелся парень. - Или нам уехать отсюда, чтобы тебе не мешать? Скажи, не стесняйся.

— Я просто прошу меня не трогать! - крикнула, не выдержав его ора. - Это так сложно?!

— Не смей на меня орать! - в ответ рявкнул Марат, рывком подбираясь ко мне. - И указывать - не смей. Нравится тебе или нет - Оксана будет здесь жить. Со мной! И попробуй хоть что-то сделать, увидишь, что будет.

— Мне на вас плевать! На тебя и твою суку! Но я это не буду слушать. Я не хочу! Лучше убегу, но здесь не буду!

— Так, значит? - Марат напрягся, и я подумала, что он опять меня ударит. Но он больно дернул меня за руку, выворачивая руку, и потащил в коридор. - Никто тебя за язык не тянул.

Неосознанно я упиралась, цепляясь за все предметы, попадавшиеся на пути. Свалила вазу, уронила картину со стены, которую еще Оксана привозила. Я царапалась и вырывалась, но у чечена была железная хватка, от которой наверняка оставались синяки. Я догадывалась, куда и зачем он меня тащит, и, честно сказать, почувствовала страх. Мне не хотелось на улицу. К тому же зимой. Мне вообще не хотелось. Мне было неплохо здесь. И я винила во всем Оксану. Если бы не она, то я бы осталась здесь.

— Не нравится, - тяжело дыша, Марат в два поворота открыл замок и распахнул дверь. - Выметайся!

Он вытолкнул меня, так что я споткнулась о коврик. И хлопнул дверью.

Пару секунд я просто стояла на лестничной площадке и пялилась на железную дверь. И только тогда я поняла одну вещь. Я уже привыкла там жить. В этой самой квартире, которая стала моей зоной комфорта. Моим домом, хотя прошло чуть больше года. Я внутренне поверила Марату. Его словам, что если я соглашусь - он мне поможет. Не помог. И свое собственно поведение я не считала неправильным. Что с того, что я ее выжила отсюда? Но даже догадываясь, что это не сойдет с рук, я не думала, что он выгонит. Зимой. В одних тапках.

Стоять рядом с дверью не было смысла. Я еще раз оглядела джинсы, кофту с короткими рукавами. Надо что-то делать. На шее висел кулон, который подарила Ксюша. А через пару домов гастроном, в котором есть ломбард. Нормально. Первый страх и растерянность ушли, уступая место деловитости. Я справлюсь. Холодно, конечно, девочка в легкой одежде вызовет ажиотаж, но я куплю. На первое время мне хватит. Справлюсь.

Спустилась вниз и на первом этаже столкнулась с нашей соседкой. Как назло.

— Сашенька, - она удивленно моргнула, оглядывая мою одежду, и еще удивленнее смотрела, как я направляюсь к выходу. - А ты куда? Ты почему в таком виде? И не дома?

— Дверь захлопнулась, - плечами пожала и слабо улыбнулась, на ходу придумав легенду. - А Марата дома нет.

— А что ты не дома была?

— Вышла посмотреть, что в почтовом ящике лежит.

— Ааа, - бдительность соседки была усыплена. - А ты куда?

— Да я к знакомым. У них должен быть ключ.

— Иди ко мне домой и позвони им. Пусть они его привезут.

— А у них нет телефона, - не моргнула я глазом. - Придется идти. Тут недалеко.

— Давай спасателям позвоним.

— Они дверь выломают. Что я потом Марату скажу? - трогательно, подражая Ксюше, хлопнула ресницами и потупилась. - Надо сходить.

— Куда ты в таком виде? - запричитав, указала рукой на мою одежду. - Простудишься ведь. Давай пока у меня посидишь, чайку попьешь, а потом и брат твой приедет. У него же есть ключи?

— Он поздно приедет.

Сначала я не оценила ее предложения. Но подумав, решила, почему бы и нет? Посижу у нее, придумаю что-нибудь. Возможно, у нее есть какая-то одежда. Я попрошу у нее что-нибудь на время, исключительно чтобы дойти до друга семьи, а там меня и след простыл. Пусть с ней потом чурка разбирается. Меня это не должно волновать.

— Ну ладно, - согласилась, делая шаг по направлению к ее квартире. - Давайте подожду. Спасибо большое.

— Не за что, дочка, - она пропустила меня внутрь и закрыла дверь. - Проходи. Сейчас чайник включу.

Пока она хлопотала на кухне, я осматривалась. Планировка почти та же, что и у нас, вернее, у Марата. Только комнат не две, а одна. Дверной проем завешан причудливой шторкой, на трюмо много статуэток. Запах еще в квартире был такой странный, но не противный.

Несколько часов пришлось провести в обществе бабульки. Я натужено улыбалась, так что болели щеки, кивала периодически и посматривала на часы. Наконец, решила:

— А у вас нет пальто какого-нибудь? Мне только дойти, и я вернусь сразу.

Она неуверенно замялась и отвела глаза. Одно дело чаем напоить, другое - давать что-то, пусть и на время. Ее кошка, спящая в углу, подняла голову и мяукнула.

— А брат твой скоро приедет?

— Нет, - расстроила я. - Поздно-поздно вечером.

— Ему позвонить нельзя?

— Нет. Он работает, а номер я не знаю.

Она тяжело вздохнула, поднялась, отставила чашку и принесла пальто. Обычное серое, драповое, не новое.

— Держи. Занесешь потом?

— Конечно-конечно, - заверила я быстро. - Как только ключ заберу.

На часах было уже восемь вечера, и мне оставалось надеяться, что ломбард работает. Так даже лучше - не придется искать зимнюю одежду. Эту - я возвращать не собиралась. Пусть “брат” разбирается.

Торопливо попрощалась, еще раз пообещав, что непременно вернусь, и вылетела на улицу. Было холодно. Если днем снег подтаял, образовав слякоть и грязь, то теперь месиво начало замерзать, и я через каждые пять-шесть шагов скользила, норовя упасть. В одних тапках было холодно, и ноги себе отморозила почти сразу.

В магазине на меня странно косились, но тут же отворачивались. Никому особо не было до меня дела. В кабинке ломбарда сидел хиленький мужичок с крохотными глазками. Завидев меня, он поднял брови и вопросительно уставился.

— Скажите, за сколько я могу ее сдать? - сняла цепочку и передала ему в руки.

— Только цепочка или с кулоном?

— Все вместе.

Он очень долго рассматривал и изучал украшение, а потом украдкой меня разглядывал. Все понятно. Стоит перед ним ребенок, и он думает, что может меня развести. По глазам вижу. Только не на ту напал. Наконец, мужик назвал сумму, втрое меньше минимума.

— Издеваешься? - процедила я, снимая маску доброй и послушной девочки. Та маска осталась в квартире у Марата. И мне уже не понадобится. - Ты меня за дуру держишь, мужик?

Мой тон был холодным, расчетливым и никак не подходил для скромной девочки. Мужик выпрямился во весь свой небольшой рост и приосанился.

— Девочка, я и так завысил цену. Если не нравится - иди в другой ломбард.

— Это белое золото высшей пробы, и ты хочешь мне заплатить за него копейки. Ты совсем оборзел?

Вот теперь он понял, что со мной связываться не надо.

— А откуда у тебя это? Ты ребенок еще. Сейчас-сейчас, - лихорадочно забормотал он, не выпуская украшение, и потянулся за телефоном. - Я в милицию еще позвоню. Украла небось.

— Не украла, - прозвучал позади меня успокаивающий бас Марата. - Это ее. Но мы закладывать и продавать ничего не будем. Отдайте.

Оценщик пригнулся, чтобы в окошке разглядеть говорившего, и после того как увидел - звонить передумал. Одно дело девчонка, которую можно запросто обвести вокруг пальца, другое дело - угрожающий массивный кавказец у нее за спиной, которого обмануть не выйдет. А если я вдруг ему родственница, то когда чурка узнает, что меня пытались развести, вообще неизвестно, что будет.

Эти безрадостные мысли на стареньком лице отражались бегущей строкой. Я бы посмеялась, не будь обижена и зла. Убегать и привлекать к себе внимание смысла не было. Сейчас Марат у меня заберет и украшение, и пальто, а потом вытолкнет на улицу. Приятного от такой мысли мало.

— Да заберите ради бога, - цепочку поспешно вернули, и Марат, опередив меня, ее забрал и положил к себе в карман. Вот о чем я говорила. - Тоже мне…следили бы за ребенком лучше.

— Обязательно.

Марат обхватил мое запястье и потащил меня к выходу. Я не сопротивлялась, потому что глупо им бесполезно, тем более, народу рядом достаточно много. У крыльца магазина стоял жигули.

— Садись.

Я села, сложив сжатые в кулаки ладони на коленях. Марат на меня не глядел, довез до дома, так же за руку вывел и позвонил в дверь соседки. Старушка быстро открыла, как будто стояла и ждала, когда чечен позвонит.

— Нашел ее? - с улыбкой спросила бабулька, умильно меня разглядывая и забирая любезно отданное пальто.

— Нашел. Спасибо, что пригласили ее к себе, - благодарно улыбнулся чечен. Он был мягким и вежливым, что резко контрастировало с силой, с которой он сжимал мое запястье.

— Да не за что. А то представляешь, стою, смотрю - Сашка бежит. В одной кофточке на улицу. Думаю, что-то неладно, наверное. Ты в следующий раз аккуратнее. И ключи так не забывай.

— Я прослежу, - двусмысленно пообещал Марат. - Еще раз спасибо.

К моему удивлению чечен повел меня домой. Я на него не обращала внимания и делала вид, что его нет.

— Тапки сними, - приказал чечен. Я не глядя, скинула их в разные стороны и застыла. - Вперед пройди.

Все как в старые добрые времена - я в углу на диване, Марат - на кухне. Он не выгонял, что странно, и не орал. Мне было плевать - я отогревалась.

— Иди пить чай с малиной. Еще заболеешь, и мне с тобой возиться.

— Не хочу, - обиженно буркнула.

— Что опять? - закатил глаза чечен.

— Ничего. Отдай мою цепочку.

— Не отдам.

— Она моя!

— Ты ее продать хотела, - цинично заметила Марат.

— Ну и что? Она моя. Хочу - продаю, хочу - нет. Тебе то какое дело?

— Я с тобой сейчас по-хорошему разговариваю, - вся его наигранная хорошесть и добрый настрой с каждой секундой все больше сходили на нет. - Что у тебя за привычка выводить меня из себя?

— Ты брехло, - процедила я со злостью.

— Что ты сказала? - желваки у чечена дернулись.

— Брехло, - уверенно повторила я.

Я вздрогнула и сильно зажмурилась, когда в паре сантиметров от уха в стену врезалась ваза. Открывать глаза было страшно.

Марат не умел просить прощения. Вообще. Я даже сомневаюсь, что хоть раз он это делал. В детстве - возможно, и то вряд ли. Он предпочитал не унижать себя словами. Если был не прав - исправлял. Но признавать вину - нет. Справедливости ради стоит сказать, что и я такая. Просить прощение мне несвойственно и диковато. За что просить? За то, что делала, как хотела? Бред. За то, что кого-то подвела? Каждый за себя.