Покой и воля (Книга II)

Глава 19. Кровь на моих руках

Старый. Не древний, нет, но и не новодел из нынешних, что принимаются скрипеть всеми частями чуть ли не на следующий день после выхода из мастерской. Грузно осевший на четыре толстые ножки в виде звериных лап. Щедро украшенный резьбой: цветы и щекастые рожицы с тугими завитками бараньих рогов на висках. И весь он, кроме бронзовых ручек и петель, — из славного английского дуба, покрытого благородным темным лаком. В таком хранят парадные мантии, тяжелые от золотого и серебряного шитья, или фамильную библиотеку, сплошь в сафьянных переплетах, инкрустированных перламутром и самоцветами, или... да много чего способно вместить в себя дубовое нутро, но уже который год пылится шкаф в Выручай-комнате и за дверцами его лишь темнота да парочка сушеных тараканов. Ничего не попишешь: если создали тебя Исчезательным, то будь добр исправно впускать и выпускать, а сломался — доживай свой век среди таких же волшебных инвалидов.

Пивз, невидимым пристроившись на крышке Исчезательного шкафа, вторую неделю наблюдал за процессом его починки. Изобретательность и упорство Драко Малфоя начинали удивлять даже видавшего виды полтергейста. Обложившись трудами по артефакторике и чарам, парень день за днем бился над испорченным магическим механизмом, смахивая злые слезы и бормоча сквозь стиснутые зубы то ли заклинания, то ли ругательства.

Когда Малфой вдруг радостно заорал, Пивз едва не свалился со шкафа.

— Никак получилось? — проворчал шумный дух и нырнул в деревянные недра, чтобы проверить.

Вместо темноты его встретили сумерки. Короткое мельтешение и за неплотно прикрытой дверцей забрезжил дневной свет. Пивз толкнул ее и обнаружил, что Выручай-комната сильно уменьшилась в размерах, рухляди в ней заметно поубавилось, а сохранившаяся перекочевала на застекленные полки. Промеж них с хозяйским видом расхаживал какой-то тип — потертый, сморщенный и лысый. Заметив движение сбоку от себя, он обернулся и с некоторым удивлением, но безо всякого страха уставился на полтергейста.

— Вас прислал мистер Малфой? Значит, у него получилось?

— Ага, — Пивз решил играть роль до конца.

— Отчего же он сам не явился?

— Ему на уроки надо.

Лысый поморщился:

— Мальчишка, а туда же, в интриги... Потрудитесь передать ему, что ради его затеи я не собираюсь держать лавку открытой круглосуточно. Закрываюсь в девять пополудни и ни минутой позже. Запомнили?

Полтергейст с достоинством кивнул и провалился обратно в Хогвартс. У шкафа уже никого не было. Возможно, Малфой и впрямь отправился на занятия.

По просьбе Снейпа Слагхорн без труда вспомнил, где приобрел медовуху, предназначавшуюся для Дамблдора. И согласился, что у мадам Розмерты имелась возможность подсыпать яд в бутылку. В пользу этой теории говорил и тот факт, что, как установили совместными усилиями оба зельевара, директора хотели отравить крысиным ядом, — самым популярным средством борьбы с грызунами в домах Хогсмида.

Пивз в деталях описал то место, куда его выбросил шкаф. Никаких сомнений: лавка Горбина и Бэрка. Новые детали головоломки в совокупности с остальными позволили увидеть картину практически целиком: Драко Малфой пытается убить Дамблдора, а Исчезательный шкаф — способ быстро покинуть Хогвартс.

Вызванный в кабинет декана, Драко молчал и трясся. Не помогли ни уговоры, ни аккуратный намек, что дело скоро разрешится само собой. Мальчишка твердил, как заведенный, про непременное личное исполнение и страшную кару в случае ослушания. «Да ведь у вас не выйдет ничего, — пытался вразумить его Снейп. — Эта задача вам не по плечу. Еще одна неуклюжая попытка, и о вашем намерении заговорит вся школа».

В ответ Малфой разрыдался. Пришлось отпаивать Умиротворяющим бальзамом.

Первым чувством, которое испытал Снейп, разгадав замысел ученика, было невероятное облегчение: неизвестность, порожденная Непреложным обетом, больше не отравляла его жизнь. Облегчение пришло, но радость медлила. Мысль о скорой и неизбежной смерти директора, того самого, кто торговался с ним за жизнь Лили, кто бросил умирать Квиринуса, кто растравлял в нем чувство вины перед Гарри Поттером, — эта мысль по прежнему черной тучей висела на горизонте. Дамблдора было легко обвинять за глаза (а иногда и в глаза), зная, что не последует ответного удара в спину. Он никогда не оправдывался, не юлил... Северус прекрасно понимал, что ему довелось работать под началом человека выдающегося и смерть его не принесет никому ничего хорошего. С такими мыслями он шел к директорскому кабинету, собираясь изложить кое-какие идеи по поводу задания Драко, когда по этажам замка разнесся пронзительный вопль Плаксы Миртл:

— Убийство! Убийство в туалете! Убийство!(25)

* * *

При виде распростертого на полу, залитого кровью Малфоя и бледного, растерянного Поттера Снейп на мгновение решил, что подростки дрались врукопашную, и Гарри ранил Драко ножом. Но длинные ровные разрезы на одежде выглядели подозрительно знакомо, и если Поттер вдруг не обзавелся мечом вроде того, что сам Снейп после поездки к могилам Основателей отдал Квирреллу, то напрашивался единственный, пусть и невероятный вывод. К тому же в руках Поттера сейчас был не клинок, а волшебная палочка.

По дороге в больничное крыло Северус прикидывал, откуда Поттер мог узнать о Сектумсемпре. Дамблдор научил, желая получше вооружить Избранного? Но этим заклинанием Волдеморта не одолеть, следовательно, оно бесполезно и едва ли привлекло бы директорское внимание. Самостоятельно Гарри до него не додуматься, в этом Снейп не сомневался. Но кто-то же ему подсказал, ни в каком учебнике про такое не вычитать... Снейп чуть не выругался вслух, когда, уже поручив Драко заботам Помфри, вспомнил, что один подходящий учебник все-таки был.

Неумелая ложь Гарри, пытавшегося подсунуть ему книгу Уизли, только укрепила подозрения Северуса. На его счастье, кабинет зельеварения пустовал и никто не помешал перерыть содержимое книжного шкафа. Так и есть: серого томика «Расширенный курс зельеварения» с размочаленными уголками и пятнистым от клякс обрезом на полках не оказалось.

А Слагхорн-то умилялся: самородок, талант, весь в маму... Проклятие! Северус с такой силой захлопнул дверцы, что треснуло одно из стекол.

Бездарь и лентяй, присвоил чужие знания и нагло ими пользуется, выдавая за свои. Трусливый лжец, не сознался даже тогда, когда его фактически уличили. А еще этот заносчивый наглец станет вместе с компанией потешаться над учителем, потому что учитель своим внезапным интересом подсказал ему, чей учебник. Угрюмый урод Северус Снейп именует себя Принцем-полукровкой — смехота, животики надорвать!

Где-то в дальнем углу сознания, кипящего ненавистью и досадой, робко пытался возражать здравый смысл. Поттер не мог знать, чей это учебник. Ты, Северус, на его месте поступил бы точно так же, причем без малейших угрызений совести. «Но Поттер будет насмешничать! — взвыла старая обида. — Он догадается, он уже догадался, кто такой Принц-полукровка!»

Продолжишь разыскивать свой учебник — точно догадается, заметил рассудок. У Поттера голова, что Выручай-комната, — забита хламом, ему просто недосуг заниматься такими расследованиями. Наконец, он не Лили...

Класс зельеварения дрогнул и растворился в солнечном дне далекого-далекого лета.

* * *

Книга большая, тяжелая, с плотными, резко пахнущими типографской краской страницами. Крупный четкий шрифт, затейливые буквицы и картинки — много-много ярких цветных иллюстраций.

— Подарили давно, на день рождения, — Лили бережно переворачивает глянцевитые листы. — Но мама не разрешала ее выносить.

— Чего ж теперь — разрешила? — Северус недоверчиво хмыкает.

— Я пообещала, что дам только в своих руках смотреть.

Руки у Лили чистые до самых голубеньких рукавов-«фонариков». И платье без единого пятнышка. И ногти аккуратно острижены, а не обломаны, как... Он шмыгает носом и суёт грязноватые ладони поглубже в карманы пыльных штанов. Ну, сидел на земле, забыл отряхнуть. И вообще он уже взрослый (целых девять лет!) и книжка сказок его не интересует.

Страницы мягко шелестят под детскими пальцами. Над очередным разворотом Лили надолго замирает. Северус снисходительно косится на рисунок: дядька в короне, похожей на садовую ограду, сидит на белом коне, который скачет по зеленой траве. Дядька сытый, мелко-кудрявый и в золоте, конь тоже сытый, с золотой гривой и хвостом колечками, и даже облака над дядькиной головой все в сияющих завитушках и толстые, как соседский кот-обжора. Может поэтому, а может оттого, что Лили уже второй раз мечтательно вздыхает, картинка Северусу не нравится.

— Ну и кто это? — словно бы нехотя интересуется он.

— Принц, — смущенно улыбается Лили.

— Подумаешь... Я, между прочим, тоже принц.

Девочка недоверчиво смотрит на приятеля. Ни короны, ни коня, ни золота, на скуластой физиономии царапины, под носом грязно. Неожиданно ее лицо озаряется догадкой:

— Я поняла! Ты заколдованный, да?

— Еще чего! Я сам кого хочешь заколдую, — он возмущен до глубины души. — И вообще я не просто принц, а принц-полукровка!

— Это как? — удивленно распахиваются прозрачно-зеленые глаза.

— Ну... — Северус конфузится, пойманный на незнании. — К нам как-то бабушка приезжала, ну, мамина мама. И они поссорились. Громко кричали, на весь дом. Бабушка ругала маму, что вышла замуж за папу, а потом сказала, что «твой Северус совсем не наш». Мама до этого плакала и тоже кричала, а тут вдруг успокоилась и твердо так говорит: «Северус наш, он принц. Полукровка, но все равно настоящий принц».

— Наверное, это титул такой, — сказка продолжалась и теперь Лили с восторгом смотрела уже не в книгу, а на мальчика. — Как принц Уэльский.

— Конечно, титул, — обрадованно подхватил он. — И ни у кого больше такого нет! Ты только никому не говори, ладно? Особенно сестре.

Прозвище стало их общей тайной. В Хогвартсе он посылал ей записки, подписанные «Н.В.Р»(26), получал ответные послания, начинавшиеся со слов «Ваше тайное высочество» и тихо млел, не задумываясь, что доставляет ему бОльшую радость: отзвук давнего детского восхищения, дружески шутливый тон обращения, или неуловимый аромат свежести, который исходил от письма, и, казалось, пропитывал самый воздух, окружавший Лили Эванс.

В приступе тщеславия он подписал «Принцем-полукровкой» некоторые свои вещи — тетради, книги, учебники. Ближайшие друзья по факультету отнеслись к этому по-разному: Эйвери добродушно оборжал «Принца» и забыл о прозвище, а Мальсибер многозначительно заметил: «Все правильно, Северус. Иначе бы ты не оказался в Доме Слизерина».

«Расширенный курс зельеварения», что достался от матери и со второго курса сделался для Снейпа настольной книгой, тоже принадлежал «Принцу-полукровке».

— Сев, все-таки ты ужасный неряха. Пальцы в чернилах, учебник размалеван — разве так можно? Ой, ведь он для старших курсов, а ты уже превратил его невесть во что!

Студентка четвертого курса Лили Эванс сердито листает исчерканные страницы. Ее взгляд останавливается на непонятном слове: