Ветер в его сердце

Сантана сбрасывает одеяло и вскакивает на ноги. Потом тянет Калико за руку, и вот уже они вдвоем отплясывают лишенную привычного речитатива версию древнего традиционного танца. Следом я исполняю еще несколько племенных танцев, затем — песню «Дизел Рэтс», после чего завершаю выступление инструментальным кавером моей самой любимой песни из когда-либо написанных — «Как прекрасен мир!»[51]

Сантана и Калико восторженно хлопают и, шлепнувшись на землю, приваливаются друг к дружке с довольными физиономиями. Я убираю гитару в футляр.

— Ну ведь правда не сложно было, а? — спрашивает Калико.

Я качаю головой.

— Кажется, я понимаю, почему вы больше не играете на людях, — говорит Лия. — Достаточно пары тактов любой композиции — и вы сами себя сдадите.

— Только в резервации всем плевать, — возражает Рувим. — Да Стив может и в город отправиться, там тоже к музыкантам не приглядываются.

— Странно, что до сих пор никто не заметил… — продолжает Лия. — Конечно, вы старше, чем во времена расцвета группы, но выглядите просто превосходно. Очень узнаваемо. Кто-нибудь должен был смекнуть. И кстати, — добавляет она, — лично мне не верится, что какой-нибудь таблоид давным-давно не нанял бухгалтера-криминалиста, чтобы разнюхать, куда уходят ваши авторские гонорары и отчисления.

— Джексон все оставил Стиву, — объясняет Морагу. — Он был единственным живым родственником.

— Да, здесь все прошло гладко, — киваю я.

Ко мне подходит Рувим и хлопает по плечу:

— Классно сыграно, дружище.

Затем он, сама серьезность, обращается к Лие:

— Большинство из нас понятия не имеет, кто такой Джексон Коул. Мы знаем только Стива и хотим, чтобы так и оставалось.

Писательница смотрит на него, затем переводит взгляд на меня:

— Я уважаю ваше желание и ни в коем случае не стану всем вам перечить. Времена славы «Дизел Рэтс» давно в прошлом. У группы, конечно, есть преданные поклонники, причем их довольно много, но даже если я когда-нибудь и обращусь снова к музыкальной теме, прах безвременно ушедшего Джексона потревожен не будет.

Затем она улыбается Рувиму:

— Только следите за тем, чтобы Стива не снимали во время исполнения. Последнее, что ему нужно, это оказаться на YouTube.

Сантана хихикает, однако Лия совершенно права. Все эти мобильные телефоны, смартфоны и планшеты сильно изменили внешний мир за годы моего отшельничества, и я воспринимаю предупреждение писательницы очень серьезно.

— Может, сменим тему? — предлагаю я, пока кто-нибудь не стал развивать ее дальше.

— У меня предложение получше, — отзывается Морагу. — Предлагаю разойтись по домам. Во всяком случае, сам я так и поступлю. Мне детишкам сказки читать завтра в восемь утра… Уже сегодня? Неважно, времени остается всего ничего.

Он поднимается и отряхивает джинсы от пыли:

— Ойла, друзья мои.

Затем добавляет что-то на языке кикими. Саму фразу я уже не раз слышал — точного перевода не знаю, но это нечто вроде благословения.

«Будь сильным. Воплощай мечты. Не сгибайся. Пожалуй, все это мне по силам».

Шаман исчезает в темноте, и с его уходом начинают разбредаться собаки. Остается только Руби. Она ждет, пока Лия не попрощается с остальными, и тогда они вместе идут к дому Эгги. Небо над пустыней оглашает хлопанье крыльев улетающих ворон.

— Нам тоже пора, — говорит Рувим Сантане. — Я провожу тебя домой.

— Спасибо, но я прекрасно доберусь сама, — отзывается девушка. — Я отлично знаю дорогу, ходила по ней тысячи раз!

— Возможно, но я обещал Томасу доставить тебя домой и намерен именно так поступить.

Наконец остаемся только мы вдвоем. Я встаю и, подав руку Калико, помогаю ей подняться. Не отпуская ее, беру футляр, и вместе мы уходим в горы. Моя подруга необычно молчалива.

— Все нормально? — не выдерживаю я в конце концов. — Ты не злишься, что я взял на себя инициативу разобраться с Сэмми?

Она сжимает мою ладонь.

— Ничуть! Все разрешилось неплохо, хотя могло бы обернуться совсем по-другому, если бы ты поторопился с выводами, как это сделала я.

Я пожимаю плечами:

— Да я тоже поторопился, но решил сначала выслушать его.

— Вот поэтому-то ты и хороший Арбитр, — улыбается Калико.

— Как раз в этом я не очень уверен, — качаю я головой, — в особенности потому, что столько всего изменилось.

— И как ты себя чувствуешь после всего происшедшего за эти две недели?

— Растерянным. Даже немного в панике, — признаю я.

Она обнимает меня за талию, и мы продолжаем подъем к знакомой тропе.

— Я помогу тебе расслабиться. У меня припасено кое-что… — шепчет моя подруга, целуя меня на ходу в щеку.

Всю оставшуюся дорогу до трейлера она продолжает заигрывать, и я только рад отвлечься от своих размышлений. Перед самым спуском Калико останавливает меня.

— Просто помни, — говорит она, и на этот раз ее голос звучит совершенно серьезно, — тебе не обязательно пытаться справиться со всеми проблемами в одиночку. У тебя есть Морагу, Тетки, Рувим. Если тебя что-то смущает, они все тебе разъяснят.

— И еще у меня есть ты.

Она встает на цыпочки и целует меня.