Overlord. Том 2. Тёмный воин

— Видите ли, меня обязывает вера. В день, когда вы забрали чью-то жизнь, нельзя есть в компании больше чем из двух других людей.

— Да уж, господин Момон, интересные у вас обычаи. Но мир велик, и не нам вас учить, во что верить.

Узнав, что дело в вере, товарищи уже не смотрели на него с таким недоверием.

«Похоже, что и в новом мире к религиозным вопросам относятся серьёзно», — подумал Айнз и, изобразив молитву какому-то неведомому богу, обратился к Петеру с занимавшим его вопросом, чтобы заодно сменить тему.

— Кстати, название вашей группы — «Мечи тьмы», но у всех у вас разное оружие…

Лукрут предпочитал лук и длинный кинжал, Дайн — шестопёр, Нинья — посох, Петер орудовал магическим мечом, хотя не особенно примечательным. Никто из них не пользовался «мечом тьмы». Конечно, оружие Петера и Лукрута можно было назвать мечами, но в них не наблюдалось ничего, связанного с «тьмой».

Создать оружие тёмного цвета нетрудно: нужно всего лишь добавить специальный порошок, и металл чернел. Однако у всех авантюристов оружие имело другие цвета, противореча названию группы.

— Ну, как бы вам сказать…

На лице Лукрута появилась странная улыбка, будто его заставили вспомнить что-то неловкое, а щёки Ниньи залила краска, не имевшая ничего общего с отсветами костра.

— Так захотел Нинья.

— Пожалуйста, хватит! Это было чистое ребячество!

— Брось, чего стесняться! Мечты не терпят скромности!

— Дайн, я очень прошу, не надо об этом вспоминать.

Авантюристы захохотали, и только Нинья не знал, куда деваться. Похоже, эти четверо вкладывали в название какой-то особый смысл, известный только им.

— Понимаете, мы назвали группу в честь мечей, принадлежавших одному из Тринадцати героев, — объяснил Петер, широко улыбаясь. Похоже, он считал, что больше объяснять не требуется.

«Вот только мне это ни о чём не говорит… Видимо, речь о тех тринадцати великих героях, что одолели злых духов двести лет назад. Но я пока не знаю, ни кем они были, ни каким снаряжением обладали… Опасно ли показать моё незнание? А если бы я был в курсе, то должен ли рассмеяться?»

Пока Айнз терзался, не зная, как же поступить, в разговор вмешалась Нарберал:

— Ну и что это за мечи?

Прекрасно! В душе Айнз возликовал, победно вскинув кулак, а вот «Мечи тьмы» несколько растерялись. Судя по всему, здесь такой вопрос больше смахивал на шутку — как можно не знать об этом зачарованном оружии?

— Набэ, милая, так ты не знаешь? А впрочем, в легендах о дурном часто не говорят. Их хозяин хоть и был одним из Тринадцати героев, но в нём текла кровь демонов, так что некоторые всё равно считают его злодеем. Я слышал, он обладал чудовищной силой!

— «Мечами тьмы» называют оружие Чёрного Рыцаря, одного из Тринадцати героев, и у него их было целых четыре. Меч нечиста «Килинейрам», испускающий энергию тьмы, меч разложения «Корокудабар», раны от которого нельзя исцелить, меч смерти «Суфиз», одна царапина от которого могла убить, и меч зла «Хумилис», о силе которого ничего не известно.

— Да-а? — равнодушно протянула Нарберал, явно потерявшая интерес к теме, и рассказчикам осталось лишь неловко улыбнуться.

А вот Айнз задумчиво склонил голову набок. Описание мечей почему-то показалось ему знакомым. На ум пришла хорошо известная ему вампирша — Шалтир Бладфоллен, один из главных классов которой — Проклятый Рыцарь — давал ей похожие способности.

Представителями этого класса были паладины, на которых наложили проклятие. Он считался одним из самых сильных во всём «Иггдрасиле», но обладал не менее суровыми штрафами, так что такой класс почти никто не выбирал. Зато Проклятые Рыцари могли выучить навык, позволявший выпускать волну тьмы, наносить раны, которые можно вылечить только сильнейшими заклятиями исцеления, и накладывать проклятие, приводящее к мгновенной смерти.

Айнз нахмурил фальшивые брови. Едва ли это случайное совпадение. Конечно, «Мечи тьмы» в самом деле могли обладать тем же эффектом, что и навык Проклятого Рыцаря, но куда вероятней, что герой просто овладел этим классом. А значит, выполнил все требования к нему и обладал шестидесятым уровнем, не менее. Впрочем, Чёрный Рыцарь должен был освоить ещё и все упомянутые навыки, а значит, достиг как минимум семидесятого уровня. И он на равных сражался со злыми духами, одного из которых, как бахвалился Нигун из «Солнечного писания», сумел одолеть призванный им Доминион авторитета. М-да, понять расклад сил оказалось непросто.

Разумнее всего было предположить, что уровень духов сильно разнился, но докопаться до правды удалось бы, только пообщавшись с самим героем или раздобыв его оружие.

Пока Айнз мысленно рассуждал, авантюристы уже сменили тему. Опомнившись, он снова прислушался к разговору — не стоило упускать шанс выудить новую информацию.

— Собственно, собрать их все — наша главная цель. Ведь в легендах какое только оружие не упоминают, но только про эти мечи доподлинно известно, что они существовали. Хотя вот сохранились ли они до наших дней?..

— Но ведь кое-кто уже завладел одним из мечей.

«Мечи тьмы» подскочили на месте и повернулись к Нфирии — его фраза повергла их в настоящий шок.

— К-кто он?!

— Чёрт, не может быть! Значит, их осталось всего три?

— Дела! Теперь их на всех не поделить…

Зельевар осторожно пояснил:

— Я говорил про главу группы авантюристов «Синяя роза».

— Да ну?! В ней же адамантитовые жетоны! Похоже, этот меч мы упустили…

— Видимо, да. Но ведь осталось ещё три! А значит, нам нужно стать сильными, чтобы достать хотя бы их!

— Разумеется. Тем более раз сохранился один, то и остальные наверняка тоже. Вот бы они лежали в каком-нибудь укромном месте, где их никто не найдёт раньше нас!

— Нинья, не забудь записать это в дневнике, а то ещё забудем.

— Не волнуйся. Конечно, запишу. Но вообще, это мой личный дневник, а ты мог бы вести свой собственный, если бы научился грамоте.

— И верно, память полезно чем-то дополнить.

— Дайн, я клонил к другому…

— И тем не менее мы кое-чем обзавелись.

— О чём вы?

— Об этом, Момон, — ответил Петер и вынул из-за пазухи кинжал с чёрным клинком и рукояткой, украшенной четырьмя скромными самоцветами.

— Мы решили завести их на память, пока не найдём настоящие.

— Надо было назваться «Клинками тьмы», а не «Мечами». Тогда и не было бы речи про оригинальные и подделки. Это — настоящий символ нашего единства.

— Да-а, иногда и Лукрут говорит что-то дельное!

Все четверо дружно рассмеялись. Их настроение захватило даже Айнза, и он улыбнулся, подметив, как их привязанность к кинжалам напоминала то, как он сам дорожил посохом — символом гильдии.

Скоро, как часто бывает за трапезой в большой компании, разговор начал перескакивать с одного на другое. «Мечи тьмы» взяли инициативу на себя, пытаясь втянуть Айнза, Нарберал и Нфирию. Хотя Айнз и старался поддерживать беседу, авантюристы чувствовали, что делает он это с неохотой.

Его действительно сковывало опасение, что нечаянно оброненное слово выдаст его скудные познания о мире, из-за чего он всё чаще умолкал на полуслове. Нарберал, о чём бы её ни спрашивали, своими ответами отбивала всякое желание продолжить разговор, так что и её постепенно оставили в покое. А вот Нфирии беседа давалась легко. Конечно, из них троих он единственный родился и вырос в этом мире, но непринуждённость, с которой он общался с людьми, была куда важней: юноша охотно обсуждал любые темы и легко понимал настроение собеседников.

«Подумаешь. У меня раньше тоже были товарищи», — с лёгкой обидой заметил про себя Айнз, глядя на веселящуюся у огня компанию.

Четверо авантюристов явно жили душа в душу. Впрочем, а как ещё могли бы вести себя те, кто доверил друг другу свои жизни? Нфирия время от времени посматривал на них с завистью, а Айнз даже заскрипел зубами под шлемом, вспомнив своих товарищей и такие же дружеские посиделки.

— Вы здорово ладите. Скажите, а все группы авантюристов так дружны?

— Наверняка. Ведь вы готовы доверить своим товарищам жизнь. Опасно работать с людьми, когда не знаешь, чего от них ждать и что у них на уме. Так что вы неизбежно притираетесь друг к другу.

— Ещё бы! Тем более в нашей группе нет девушек. Говорят, из-за них рано или поздно доходит до драки.

— Конечно, — чуть помедлив, улыбнулся Нинья. — Лукрут бы точно что-нибудь учудил. А в остальном… наверное, нас сплотила общая цель? Хорошо, что она у нас есть.

Остальные одобрительно покивали.

— Вы правы. Когда всех объединяет общее стремление, это совсем другое дело…

— Как? Момон, у вас раньше тоже была своя группа? — заинтересовался Нфирия.

Айнз осёкся, но сразу решил, что тут ни к чему изворачиваться и врать:

— Только мы… не были авантюристами.

Его голос зазвучал печальнее, когда он вспомнил товарищей. Но разве можно было его упрекать? Ведь, даже став нежитью, он не в полной мере избавился от чувств, и воспоминания о согильдийцах согревали его душу, как ничто другое.

Как-то уловив невысказанное, авантюристы замолчали. У костра воцарилась такая тишина, словно кроме них во всём свете больше не было ни души. Айнз поднял глаза к сияющему звёздному небу и заговорил:

— Когда я был ещё совсем слаб, меня спас паладин в белоснежных доспехах, вооружённый мечом и щитом. Он познакомил меня с четырьмя своими друзьями, и нас стало шестеро. Скоро к нам прибилось ещё трое таких же слабых ребят, как я, и вышла группа из целых девяти человек.

За треском костра послышалось чьё-то восхищённое: «Ого!»

Айнза не волновало, чей это голос. Он вспоминал тех девятерых, что стояли у истоков будущей гильдии «Айнз Ул Гоун».

— Они были прекрасными товарищами. Паладин, воин с катаной, священник, асса… вор, нин… ещё один вор, владеющий парными кинжалами, чародей, повар, кузнец. Мои лучшие друзья. Впереди меня ждало ещё много разных приключений, но дни, проведённые с ними, я не забуду никогда.

Благодаря им он понял, что такое дружба. В то время даже в «Иггдрасиле» ему приходилось нелегко, и если в реальности ему никто не протянул руку, то в игре он нашёл настоящих друзей. Их группа постепенно росла, а один счастливый день сменял другой.

Именно поэтому он так дорожил гильдией «Айнз Ул Гоун» и готов был отбросить всё и растоптать что угодно, лишь бы сохранить своё главное ослепительное сокровище — память о тех временах, которая была для него всем.

— Однажды вы обязательно встретите таких же хороших друзей, — попытался утешить его Нинья.

— Не будет никакого «однажды»! — внезапно рявкнул Айнз.

Сам опешив от того, сколько ярости и злобы прозвучало в его словах, он поднялся:

— Простите… Набэ, я поужинаю там, в стороне.

— Тогда и я с вами.

— Понимаю… ну что ж, ничего не поделаешь, раз так велит вера, — с сожалением ответил Петер, не став их отговаривать.

Айнз бросил взгляд на явно переживающего из-за своей ошибки Нинью: тот был мрачнее тучи. И тем не менее Айнз и не подумал сказать ему хоть слово. А ведь хватило бы простого: «Ладно, я не в обиде». * * *

Пара удалилась к краю огороженного сигнальной нитью лагеря и, похоже, там приступила к еде. Когда кто-то покидает компанию, оставшиеся нередко заговаривают о нём. Тем более сегодня, когда отошёл человек, изрядно интересовавший всех. Разумеется, речь сразу зашла о нём. Как будто дождавшись, пока воцарится мгновение тишины, в костре громко треснуло полено, подбросив в воздух искры. Следя за тем, как крошечные огоньки растворяются в ночном небе, Нинья едва слышно проговорил: