Украденная судьба. Этот принц — мой!

— Все из-за него! — со вздохом призналась и коротко обрисовала едва не разразившийся за ужином скандал.

— Ого! — сказал Эрвин. — Надо бы пойти, предложить ему поединок. Пусть отвлечется немного.

Нет, ну это никуда не годится! Я родному брату свои беды изливаю, а он собирается утешать моего обидчика!

— То есть, ты тоже на его стороне?

— Ох, Юсти!

Эрвин кивнул мне в сторону ближайшей залы. Мы зашли, и он прикрыл за нами дверь. Я почувствовала холодок — видно, брат установил защитное поле, чтобы нас невзначай не подслушали. Ну и зачем такие серьезные приготовления? Я скрестила руки на груди, заранее готовая к тому, что буду возражать словам брата.

— Ты ведь знаешь, что в Линезе был мятеж, и Вигнар тогда пострадал? — спросил он. Я осторожно кивнула. Думала, Эрвин собирается меня упрекнуть за то, что невежливо обошлась с гостем. А такого начала разговора не ждала.

Когда случилась война, о которой спросил брат, Тилю было около десяти лет, и он тогда скрывался у нас, в Рольвене. То есть, папа вроде как предоставил ему тогда убежище.

— На Вигнара было совершено несколько покушений. Во время одного из них ему нанесли магический удар такой силы, что он не смог полностью оправиться. Его силы истощаются… Раз Тиль сказал такое, должно быть, Вигнар умирает.

Я невольно прикрыла рот рукой. Королю Вигнару не было и шестидесяти, а маги живут втрое больше. Разговор за ужином внезапно представился мне совсем в ином звучании. Вот мама справляется о здоровье отца Тиля, совершенно так же, как делала это во все предыдущие встречи. Мне казалось, ее вопросы — всего лишь формальность, дань вежливости, как приветствие или замечание, что мы всегда рады приезду линезского принца. Обычно Тиль отвечает какой-нибудь банальной фразой… Вы так внимательны, ваше величество. Благодарю за беспокойство, тетушка. Вы никогда не забываете о моем отце, тетя…

Мои замечания действительно были неуместными, теперь я это видела. Я не хотела огорчить Тиля. На самом деле — не хотела.

— А откуда об этом известно тебе? — спросила я.

Эрвин задумчиво посмотрел на меня.

— Тебя никогда не удивляло, что он приезжает в одно и то же время, поздней осенью? Мог бы появляться ближе к лету… или, наоборот, зимой, когда реки замерзнут, а дороги не будут тонуть в грязи.

— Но ведь предсказание… — проговорила я, снова сбитая с толку.

— Ну да, — хмыкнул Эрвин. — Не помню, чтобы Тиль хоть раз упоминал, будто оно привязано ко времени года.

Не упоминал, и что с того? Мне казалось, брат ищет тайну там, где ее нет. Тиль — человек привычки. Достаточно вспомнить, как он одевается: все его костюмы похожи один на другой. Порой кажется: Линезская казна пуста и принц попросту не может себе позволить новой одежды!

Так и с приездами. Выбрал удобное время для визитов, вот и все…

Но Эрвин смотрел так, будто знал больше. Это меня задело. С каких пор он разбирается в делах Тиля больше, чем я? И почему не говорил со мной о своих догадках раньше?

— Эрви, а…

— Знаешь, — задумчиво сказал брат, — папа прав. Тебе стоит поговорить с самим Тилем. Если он захочет, все объяснит.

Вот так завершение разговора! * * *

Даже после того, что случилось, я не желала зависеть от воли Тиля. Мне не понравилось, как сказал об этом Эрвин. Что значит: если Тиль захочет? Но мы с ним равны! К тому же, это Тиль находится в нашем королевстве, а не наоборот. Почему я должна ждать от линезского принца милости?

Внутренний голос подсказывал, что я вторгаюсь в личные дела Тиля… и он действительно имеет право выбирать, кому довериться. Но… от этого становилось только хуже. Я понимала, что если бы мне самой довелось оказаться на месте Тиля, я ни за что не стала бы отвечать на его вопросы после нанесенной обиды (даже если причиной ее было незнание). Так что я не ждала, что линезский принц будет со мной откровеннее. А Эрвину вот он все выложил.

Брату следовало открыть мне все, чтобы подготовить к разговору с Тилем. А вдруг я снова скажу что-то не то? Это же не просто беседа двух знакомых людей, а практически международные переговоры получаются! Отчего Эрви не пришла в голову столь очевидная вещь?

Скорее всего, поняла я, брат просто не захотел оспаривать папино решение. Когда он сам не может выбрать, как поступить, всегда принимает отцовскую сторону. И до сегодняшнего дня у меня это обстоятельство не вызывало возмущения. Папа — мудрый правитель. Но он… слишком хорошо относится к Тилю… А Тиль, между тем, добился того, что от меня отвернулись самые близкие люди!

И я решила, что буду действовать по-своему.

По способностям я была магом-пространственником. У Эрвина, кстати, магия была совсем другая — основанная на жизненной силе. Ему достался знаменитый дар Эрталей: брат мог заставить людей забыть о любой ссоре, остановить любую драку. Глаза у него при этом становились удивительного золотого оттенка. Способность эта давалась Эрвину с трудом.

А я вот работала с пространством. Многому меня научила бабушка Кларисса. Родителям это не очень нравилось, папа даже обсуждал с бабушкой, что она должна быть осторожна в суждениях. Не знаю, почему он так относился к моему обучению. У них с бабушкой были теплые отношения, и я не смогла бы припомнить иных ссор…

Бабушка рассказала, как я могу «настроить» на себя зеркала в королевском дворце. Не со всеми получилось, но время от времени мне удавалось подслушать разговоры фрейлин, и я знала, кто из них мечтает заполучить Эрвина. Однажды даже удалось предотвратить попытку его опоить. Велисса, дочь герцога Морина, решила, что приворожит брата и в будущем станет королевой Рольвена. Вряд ли у нее что-то получилось бы и без моего вмешательства. У Эрвина прекрасная защита и устойчивость к большинству ядов. А любовное зелье вполне сойдет за яд! Но Велиссе нужно было преподать урок, чтобы впредь было неповадно. Да и другим фрейлинам тоже стоило показать, что Эрвин неприкосновенен. Потому я уличила Велиссу при всех девушках. Ни брат, ни родители об этом не узнали. С тех пор фрейлины начали меня побаиваться. И я была вполне довольна своей грозной репутацией.

Вот если бы Велисса решила опоить Тиля — я бы не препятствовала… Увез бы ее в Линез, сразу двумя проблемами меньше!

Хотя нет.

С ней ведь потом на официальных мероприятиях каждый раз беседовать придется в обязательном порядке!

Доступ к зеркалу в родительских покоях у меня тоже был. Конечно, я не пыталась, но мамин будуар и гостиная, где родители иногда пили чай вдвоем, мне «просматривать» удавалось. Правда, приходилось быть очень осторожной. Папа в любой момент мог почуять слежку. Да и некрасиво. Но иногда, если по-иному необходимые сведения не добыть, приходилось поступаться принципами…

Изображение часто было мутным из-за магической защиты, но голоса я слышала. Мама сказала:

— …ты был строг с ней. Это удивило даже Тиля. Вряд ли он обижен настолько…

— В том-то и дело! — спокойно ответил папа. — Если бы это был не Тиль, мог случиться скандал, а Юсти получила бы недоброжелателя. Она не считает нужным быть осторожной, нападает первой…

— Она смелая девочка. Это говорит лишь о том, что нашим детям не было нужды опасаться покушений, — заметила мама рассудительно. — Рано или поздно она выйдет замуж. Тогда супругу нужно будет думать о ее безопасности.

— Угрозу не так-то легко распознать. Нет, Делина. Ей необходимо научиться не только совершать поступки, но и брать на себя ответственность за последствия. Союз с Линезом необходим.

— Пускай об этом заботится Эрвин… Или ты думаешь снова предложить Тилю остаться на Первый Зимний бал?

— Он не захочет.

Ха! Да Тиль боится Зимнего бала как огня! К нам съезжаются все соседи. Так что линезский принц старается в это время быть подальше от нашей столицы. Чтобы, чего доброго, пророчество не сбылось! Об этом беззастенчиво шушукаются каждый год: ах, Тиль Линезский опять не почтил нас своим присутствием! Как, вы не слышали, он только что уехал. Прибыл загодя, но отец срочно вызвал его обратно… Бедный мальчик, вы ведь слышали, что ему напророчила королевская гадалка?

— Тилю пора задуматься о женитьбе. Его ответственность перед государством — позаботиться о собственном наследнике.

— Его останавливает проклятье. Ты же видишь…

Да уж, будет ли Эрвину выгода от дружбы с таким правителем?

Родители замолчали. Я уже подумала, что беседа завершена и собиралась «усыпить» зеркало. Но тут мама сказала:

— Судя по письму принца Руата, он намерен просить руки Юсти.

— Пожалуй. Для того чтобы на трех страницах десять раз назвать меня «дражайшим соседом», нужны серьезные основания.

— Мальчик пытается быть учтивым, — мягко заметила мама. Папа проворчал:

— Главное, чтобы не перепутал учтивость с лестью.

— Это будет хороший союз, — заметила мама. Я затаила дыхание. Руата я увидела первый раз два года назад. Он был невероятно красив: смуглый, черноволосый, в халате, расшитом золотыми нитями он смотрелся на удивление мужественно, хотя поначалу традиционный наряд жителей полуострова Диль я сочла нелепым. Правда, потом оказалось, что Руат удивительно навязчив и увлечен только лошадьми (тут они нашли много общего с Эрвином). Он подарил мне розоватое стеклышко — у них там в Диле на побережье много таких, само море обкатывает их как гальку… Руат сказал, что стеклышко он подобрал в священной пещере, которая открывается лишь раз в десять лет. «Очень цветок напоминает», — неловко сказал он тогда, не глядя на подарок. Я хранила стеклышко в шкатулке под подоконником. Мне казалось, куда больше оно напоминает маленькое чудное сердечко…

— Не уверен, — послышался папин голос. В зеркале уже почти совсем ничего не было видно — лишь размытые очертания будуара…

— В таком случае поговори с Юсти! Спроси ее…

— Нет, Дель. Тут могут разобраться только они сами. Слова останутся словами. Тем более, если будут сказаны не тем, кем должно.

— Тогда поговори с ним!

Папа вздохнул.

— Я уже жаловался на то, что воспитывать детей не легче, чем управлять государством?

— В этом году только два раза из твоих обычных трех, — хмыкнула мама.

— Что же… полагаю, найдется повод и для третьего раза.

Я навострила уши: сейчас самое время обсудить возможную невесту Эрвина и я просто не могла этого пропустить.

Но родители замолчали надолго.

И я не сразу сообразила, что зеркало «уснуло», лишив меня возможности подслушивать дальше. * * *

Я была растеряна и огорчена. Не разговором о принце Руате. Не думаю, что родители всерьез боятся, будто я испорчу с ним отношения на приближающемся балу и только потому собираются поговорить с ним заранее, чтобы подготовить… нет, все-таки обидно, хоть и нелепо!

Но неприятнее все же были слова папы о том, что я не способна принимать на себя ответственность. Это несправедливо! Должно быть, он все еще огорчен неудавшимся ужином.

Да ведь вина лежит вовсе не на мне! Если бы не Тиль, вечер прошел тихо и спокойно. Нет, надо было ему появиться — и мой авторитет сразу пошатнулся. Хватило одного разговора!

Ну, ничего. Я докажу родителям, что они зря беспокоятся. У них не будет повода стыдиться меня на Первом Зимнем балу. Придется, конечно, помириться с рыжим линезцем. Но такова уж политика: правителям часто приходится делать то, чего бы им не хотелось. Папа не раз повторял это Эрвину. И когда брату было лениво заниматься, и когда конь впервые его сбросил и Эрвин решил, что отныне будет ходить пешком, а еще лучше — зачарует себе диван и будет ездить прямо на нем… Эрвин уже давно не отступает перед трудностями.