Украденная судьба. Этот принц — мой!

Я на ходу подхватила его под упитанное брюшко, и селезень умильно гукнул, положив голову мне на плечо. Смотрел он на меня с такой мольбой, что меня внезапно разобрал смех, смешивавшийся с сочувствием к бедной птице.

— Ничего-ничего, — сказала я, стараясь сохранять строгость. Папа всегда говорил с придворными спокойно, но повышая голоса, и действовало это безотказно. — Раз уж вы совершили постыдный проступок, должны понести ответственность. Это будет достойно и позволит вам не уронить чести…

Селезень послушно затих. Ах, если бы с линезским принцем было так же просто объясниться! Но ведь его терпеть невозможно! Только и делает, что язвит и высмеивает меня… Я вздохнула и успокаивающе погладила Рыжего Трусишку. Затем заглянула в камыши, отодвинув мешавшиеся растения свободной рукой…

И удивленно замерла.

В зарослях скрывалось уютное гнездо, которое когда-то сделали для селезня мы с Эрвином, чтобы хоть как-то компенсировать ему утраченную заботу семьи. Правда, брат склонялся к тому, что Рыжий Трусишка вошел в возраст полета, а значит повзрослел и должен учиться сам заботиться о себе. Но мне он взрослым тогда вовсе не казался. Несчастный, отринутый утиным сообществом малыш… и Эрвин сдался и сплел из гибких веток нечто, напоминающее большую плоскую корзину, а я укрепила ее магией пространства. Гнездо на протяжении нескольких лет оставалось неизменным, не разрушалось и не гнило из-за близости к воде. Рыжий Трусишка лишь таскал в свое жилище мягкие лепестки и траву…

Порой в гнезде обнаруживались самые неожиданные вещи. Оловянный солдатик из коллекции Эрвина (хотя брат утверждал, что уже давно не играет в игрушки), несколько колец и перстней, которые со временем разобрали придворные, часть подметки чьего-то сапога и даже кружевная подвязка. Непонятно, как последний предмет мог оказаться среди трофеев Рыжего Трусишки, и никто из придворных дам не сознался, что потерял столь пикантную деталь своего туалета.

Короче говоря, селезень иногда проявлял повадки сороки и стаскивал в гнездо разные блестяшки. Я уже давно привыкла к его странному поведению…

Но сегодня ему удалось меня удивить.

В гнезде обнаружился круглый медальон из темного дерева с искуснейшей гравировкой — кошачьей мордой. По этой морде сразу чувствовалось, что кот хитер и крайне доволен собой! Он ухмылялся и жмурил один глаз. Открытый глаз коту заменял ограненный драгоценный камень — ярко-зеленая шпинель. Работа была великолепной! Я могла различить отдельные шерстинки на лохматой кошачьей макушке. Казалось, самодовольный зверь только что вышел победителем из драки…

Это был амулет Тиля. Фишка кота для игры в «Графского кота и мышей». Она приносила своему владельцу удачу. Правда, не в игре — так утверждал Тиль. Он никогда и не использовал фишку в игре, но всегда держал при себе.

Когда я впервые увидела эту вещицу, была восхищена. Настолько, что захотела себе точно такую же. Я спросила Тиля, откуда у него волшебная фишка, а тот улыбнулся… до сих пор помню ту его улыбку, она мне совсем не понравилась. Тиль сказал, что амулет подарил хороший друг. Но называть его имя отказался. Как-то небрежно перевел разговор на другую тему, рассказал что-то веселое, я и не вспомнила, что так и не добилась своего до тех пор, пока не наступило время отправляться спать. И после Тиль всегда уходил от попыток повторить разговор. Лишь раз, по случайной оговорке, я поняла, что этот «лучший друг» — женщина.

Скрывать ее личность имело смысл лишь в одном случае — если Тиль не хотел ее скомпрометировать. Особа, подарившая ему столь ценный предмет, была определенно из благородной и не обедневшей семьи, способная расплатиться с редким магом, управляющим случайностями. Слишком явное, почти неприличное выражение собственного отношения. Почти обещание…

И то, что Тиль до сих пор не был женат на этой даме, говорило лишь об одном — она уже состояла в законном браке и ее связь с линезским принцем могла покрыть позором обоих.

Вот к таким выводам я пришла со временем. И очень жалела, что увидела фишку кота, открывшую для меня совершенно незнакомого Тиля… неприятного. Подлого. Разумеется, я не поверила сразу в то, что Тиль может повести себя столь недостойно. Но слухи о нем ходили, хотя конкретных имен никто не мог назвать. А линезец не стремился опровергать или оправдаться. Он юлил, как поступал бы на его месте человек с нечистой совестью… или шпион.

Кажется, он понял, что я разгадала его и с тех пор мне мстил.

И вот эта самая фишка оказалась в загребущих лапках Рыжего Трусишки! Выходит, Тиль попросту обронил ее где-то, а селезень подобрал. Неслыханное легкомыслие! А если бы амулет нашел кто-нибудь другой и начал задавать вопросы? Ведь навредить Тиль мог не только себе и неведомой даме, но и родителям, которые открыто покровительствовали линезскому принцу!

— Ваше высочество, — наконец, выдохнула я. — Боюсь, вы… создали весьма щекотливую международную ситуацию.

Рыжий Трусишка крякнул с самым покаянным видом и попытался высвободиться, но я старательно прижимала его крылья и, присев, взяла фишку раньше, чем селезень смог до нее дотянуться. Только после этого я отпустила пернатого друга и тот обиженно загоготал.

— Ох, Тиль, что же ты наделал, — пробормотала я.

Ведь теперь мне придется отвечать за действия селезня. Рыжего Трусишку не отправишь к линезцу с напутствием: «Верни, что взял, да не забудь принести извинения!»

Находка была бы очень кстати, если бы не состоявшийся только что разговор. Фишка могла стать хорошим поводом избежать необходимости приносить извинения. Получилось бы, что я возвращаю Тилю вещь, утрата которой могла поставить его в неловкое положение! Ему еще благодарить меня пришлось бы! А теперь?

После разговора о сватовстве принца Руата и упоминании герцогини Рален, мое появление с фишкой будет выглядеть как… гнусный намек. Тиль решит, что я взяла амулет ему назло, чтобы напомнить о его постыдной тайной связи и заставить отказаться от намерений в отношении Вилиры. Но я бы никогда не опустилась до воровства! Хотя искушение воспользоваться попавшим мне в руки средством давления все же появилось… и тут же пропало.

— И когда ты только успел? — спросила я у обиженного селезня. Но на этот раз ответа не получила. * * *

Фишка была теплой, словно ее только что держали в руках. Котище смотрел насмешливо, будто забавлялся тем, что я оказалась в неловкой ситуации. И снова — благодаря линезскому принцу! Нужно было ему оставить где-то свой драгоценный амулет!

И тут меня осенило.

Да ведь не где-то, а именно здесь, в зимнем саду он должен был потерять фишку! Рыжий Трусишка не бегает по дворцу. Одинаково побаивается поварят и придворных дам.

Когда только этот линезец все успевает?! Пройдоха! Устал он вчера! Нагло врал папе в глаза, что пошел отдыхать, а сам… А сам — что?! Побежал встречаться с неведомой замужней красавицей?! Иначе зачем бы ему брать с собой амулет?

То есть, Тиль всегда держал его среди своих вещей. Но на шею на шнурке не вешал, насколько мне известно. А кто бы на его месте стал так рисковать?

Да ведь Тилю и скандал за ужином был на руку!

— И что же здесь делал линезский принц, ваше высочество? — задумчиво пробормотала я.

Сейчас мне было действительно жаль, что селезень не способен ответить.

А если Тиль приходил ночью в сад вовсе не ради сомнительного свидания… я подозрительно огляделась. Но ведь не мог он здесь искать сырье для какой-нибудь отравы? Родители позаботились, чтобы вокруг дворца не росло ядовитых растений. Я презрительно фыркнула: должно быть, линезский Тиль был разочарован!

Да какая разница — свидание, яд… Тиль не осмеял наше доверие!

Я сжала кулаки. Меня почти трясло — так хотелось действия. Я слепо шагнула назад, наткнулась на скамейку, села.

Отвратительно…

Отвратительно!

Постыдно!

Рыжий Трусишка подобрался бочком, прислонился к моей ноге и успокаивающе что-то сказал на своем утином языке. Нет, все же хорошо, что он не мог мне ответить по-человечески. Ни с одним человеком на свете я бы сейчас говорить не захотела.

Как бы я могла?

И уж точно я не хотела говорить с Тилем!

Но что теперь делать с амулетом? По вине линезского принца положение мое все усложняется… Еще вчера вечером от меня требовалось только извиниться перед Тилем… А теперь? Я должна отдать ему фишку и еще доказывать, что взяла ее не специально.

— Что же мне делать? — спросила я у Рыжего Трусишки. Тот выдал что-то в ответ, но я, естественно, не поняла. Так что решение все равно придется принимать мне, здесь селезень мне не помощник.

И я придумала, что делать.

Да, маленькая Юсти наверняка побежала бы за помощью к родителям. Но принцесса Юстина Эрталь сама способна была разрешить международный конфликт.

Жаль, папа меня сейчас не видел. Перестал бы сомневаться в моей решимости и способности принимать на себя ответственность.

— Так тому и быть! — произнесла я вслух. — Мы проведем успешную кампанию и принесем Рольвену победу, как и положено славным правителям.

Вот теперь Рыжий Трусишка отвечал с явным одобрением. Я улыбнулась собственным мыслям и потрепала селезня по голове. На душе стало легко, как бывало всякий раз, когда находила решение непростой проблемы. * * *

Я много времени проводила в дворцовой библиотеке. Мой брат увлекался скачками. Я — чтением. Все как и положено принцу и принцессе. Я всегда была любопытна, и в первую очередь искала магические трактаты. Проблема в том, что иногда Эрвин тоже проявлял интерес к книгам и сразу лез практиковаться. Тогда случались потопы, начинали плакать статуи (парочка почтенных придворных дам до сих пор таят зло на брата за его шалости). Подозреваю, именно поэтому в какой-то момент все магические трактаты из библиотеки пропали. То есть, их переместили на верхние полки книжных стеллажей и зачаровали корешки.

О чем я догадалась, лишь когда выросла достаточно, чтобы дотянуться с верхней ступени передвижной лестницы до этих самых полок. А до этого меня беспокоил вопрос, отчего сборник рольвенских народных сказок в пяти томах оказался так высоко.

Заметив мой пытливый ум и недюжинный талант к пространственной магии, бабушка Кларисса и взялась меня учить обращению с зеркалами. Она же рассказывала сказки, которых в пятитомнике не было. В одной из этих сказок девушка-маг, умела не только смотреть, но и ходить через зеркала. Должно быть, бабушка специально поведала нам с Эрвином эту историю. Братец тогда заявил, что я тоже так смогла бы, но мне учителя говорят, что мне не хватает усидчивости. До сих пор помню, как мне было обидно! С тех пор я ходила к бабушке Клариссе одна и больше не хотела слушать сказок.

Однажды я увидела среди ее вещей записную книжку в потрепанном и местами прожженном переплете. Старинная вещица не лежала на виду. Я помогала бабушке Клариссе прибраться и избавиться от того, что ей уже не было нужно. Бабушка мало доверяла слугам. По чести сказать, у нее было много причуд.

Я спросила, что это за книжка. Мне представлялось, что именно в такие маг должен записывать результаты своих опытов. В то время мне казалось, что бабушка Кларисса слишком медленно продвигается в моем обучении. И я подумала, что она у меня появилась возможность получить ее записи и достичь большего. Ведь бабушка лишилась своих магических сил, так что записная книжка не была ей нужна. А мне ее записи были бы весьма полезны.