Четверо и один

Интерлюдия 4

Над приземистым бревенчатым домиком, что стоял над речным откосом, кружила птица. Ее привлекала струйка дыма, поднимавшаяся из печной трубы. Каждый вечер двуногие создания приплывали по реке к маленькой пристани, высаживались на берег, оглашая тот руганью и смехом, и входили в дом. Дым становился гуще, уютный золотистый свет струился из окна, разгоняя ночную тьму.

Это нравилось птице. Она села на карниз, хлопнула крыльями и заглянула внутрь заведения. Потрескивал дровами закопченный камин, что-то булькало в установленном на треноге котле. Временами к готовившемуся вареву подходила невысокая полноватая женщина, снимала пробу, а перед этим обязательно усердно дула на ложку.

Птица заинтересованно склонила голову набок. Взгляд ее остановился на длинных установленных рядами столах, за которыми сидел разномастный, по большей части веселый, люд. Рыжий бородач с крепкими мозолистыми руками, скорее всего речной извозчик, рядом с ним сухонького вида лекарь в плотном черном костюме… Чуть дальше бесшабашная компания юнцов — служанка только что принесла им очередную бутылку.

Теплом и уютом веяло из комнаты. Птица несколько раз стукнула клювом по стеклу.

— Пап, я покормлю ее. — Из-под руки рыжеволосого детины вывернулась девочка лет восьми в опрятном синем платьице. Ее птица и ждала — ее и хлебные крошки, которые так упоительно клевать.

— Лети. — Девочка улыбнулась. У нее не хватало переднего зуба, но это ничуть не портило ее лучезарную улыбку.

Все выше и выше поднималась птица, осматривая владения: цепочку огоньков лодочного каравана на реке, приткнувшийся у берега город, наполненный кипучей ночной жизнью… и что-то новое — клубившуюся в небе стену абсолютной тьмы.

Тьма притягивала, заставляя птицу лететь по кругу.

Первая молния была не страшной — просто ломаная линия фиолета. И гром от нее походил скорее на легкий треск… Так и не успев понять, что с ней случилось, птица просто перестала существовать.