Время долга

Глава 7

«Хочешь попытать удачу? На Центральном открывается новое кабаре, говорят, никого из наших там еще нет. Попробуй сунуться, вдруг получится, — доверительно сообщил студент актерских курсов на третий день развеселой попойки, когда у их компании окончательно иссякли запасы алкоголя и денег на добавку, и народ начал помаленьку приходить в себя и жаловаться на больную голову, бедственное финансовое положение и отсутствие работы. — А еще по слухам хозяйка там самая настоящая графиня, ты только представь! Никогда графинь не видел, только графины…»

По опыту Ная знала: пьяные сплетни, особенно от людей творческих, всегда представляли с собой смесь гуляющих в народе слухов, капельки правды и буйной фантазии рассказчика. Но на Центральный проспект все-таки наведалась, рассудив, что от прогулки ничего не потеряет, зато какой шанс столковаться с хозяйкой! Не важно, кто она в обществе, может, титул — так, для красивого словца, чтобы интриговать посетителей, но если всерьез собралась заниматься кабаре, то должна понимать, что новому заведению просто жизненно необходимы собственные таланты.

Теперь Ная стояла перед приоткрытой дверью, задумчиво разглядывая стоявшую на земле у стены вывеску «У леди Лу» — то ли отвалившуюся, то ли еще не закрепленную. Из-за двери подозрительно не доносилось никаких звуков, для приличия хотя бы ремонта или ругани рабочих, но она все равно решительно зашла внутрь, мысленно готовясь к видам разрухи и запустения.

Разруха была, но на удивление правильная, рабочая, когда вещи навалены кучей не потому, что о них забыли или пытаются растащить, а чтобы разобрать и расставить-развешать по местам.

Посреди бардака обнаружился парень в приметном жилете поверх рубашки и с откровенно стоящими дыбом волосами; он с крайне философским видом разглядывал разложенную на возвышении-сцене тряпку, так глубоко погрузившись в мысли, что посетителя заметил только после того, как тот кашлянул.

— Если вы надеялись на шоу, то мы еще закрыты, если хотели чего-то от госпожи Луизы, можете подождать ее здесь, но когда она придет, я не знаю, — меланхолично сообщил парень.

— Поговаривают, вам нужны артисты.

— Пока нам нужна уборщица, — усмехнулся он. — Но и артисты пригодятся. Много умеете?

— Я музыкант. Есть мнение, что неплохой, кое-где меня даже знают, — Ная прошлась вдоль зала, переступая через сваленные мешки и с интересом разглядывая стены, на которых уже можно было заметить следы некой деятельности: свежие деревянные панели, лепнина под потолком, серая тряпка, занавешивающая нишу, перекосившаяся, покрытая пылью картина. — Сочиняю еще всякое… людям нравится.

— Предложить нам пока особо нечего, — развел он руками и направился к единственному неестественно чистому и явно обжитому предмету интерьера — стойке, из-под которой достал початую бутылку и два бокала. — Платить сможем, только когда откроемся и начнем хоть что-то получать, и то не обещаю, что это будет много. Луиза, подозреваю, еще не задумывалась о том, чем будем развлекать людей и где и на какие деньги искать исполнителей. Будете?

— А вы работаете на чистом энтузиазме? — недоуменно спросила Ная и слишком решительно отпила из бокала, едва не закашлявшись — никак не могла привыкнуть к коньяку и другим крепким напиткам, хотя угощали ее с завидной регулярностью. — На хозяина заведения не похожи.

— В некотором смысле. Но и в этом есть своя корысть. Кое-каких сбережений хватит, чтобы протянуть пару месяцев, жилье тоже есть, а вот возможность поднять с нуля целое кабаре не на каждом шагу подворачивается. У нашей хозяйки сильная деловая хватка, но к творческим людям нужен свой подход, и я или справлюсь, или прослыву законченным неудачником. Я Дорг, кстати.

— Ная, — она пожала протянутую руку и уперлась локтями о стойку. — Честно говоря, хочу обосноваться в Лангрии всерьез и надолго, деньги есть, но если снимать комнату, то скоро их не станет. Так что я готова поработать практически за одно жилье.

— Это надо у Луизы спросить. На втором этаже есть жилые комнаты, но там совсем нет ремонта, и вряд ли она станет возражать, если их кто-то обживет.

Луиза появилась в момент, когда веселье дошло до того, что Ная все-таки решила продемонстрировать Доргу свои навыки и наигрывала бойкую недавно сочиненную мелодию. Тому понравилось настолько, что в порыве эмоций он попытался изобразить акробатический кульбит, но не рассчитал с выпитым и едва не снес вошедшую девушку в строгом костюме почти мужского кроя, совершенно далекого от последних модных веяний среди знати.

Вольготно носить штаны и рубашки из женщин себе позволяли только те, чья работа не позволяла надевать юбки — или кто хотел бросить вызов обществу. Например, всевозможные творческие личности вроде Наи, для которых важнее была яркость, удобство и своеобразный протест, чем чужое одобрение.

Луиза не выглядела бунтаркой, но в ее эмоциях настолько ярко горело желание заткнуть рты общественному мнению, что Ная даже сбилась и опустила флейту, во все глаза глядя на нее. Охотно верилось, что у двери действительно стояла графиня; за пару лет, что Ная моталась по королевствам, она успела познакомиться с несколькими владелицами таверн, трактиров и всевозможных кабаков, и ни у одной из них не было заметной даже под не самым женственным костюмом грации, манеры держаться и гордости.

Сравнить Луизу можно было разве что с главой шинтийского Дома бардов, с которой не так давно пришлось познакомиться, и то с натяжкой. Дарита была скорее дремлющей дикой кошкой, безобидной на вид, но смертоносной по сути.

А потом пронеслись пять лет, за которые молодое кабаре встало на ноги, окрепло и завоевало репутацию одного из лучших в Лангрии; на глазах менялся интерьер, перестраивалась сцена, мелькали их с Доргом выходки на день дурака и лица артистов, от совсем неизвестных поначалу до признанных во всей Верне.

Ная зажмурилась, прячась от разогнавшегося времени, а когда открыла глаза, обнаружила себя в пустом полутемном зале. Сцена была закрыта занавесом, на нескольких столах догорали непотушенные лампы — так бывало вечерами, когда представление недавно закончилось, гости разошлись, а за уборку еще не принимались. Рядом уже не было ни Дорга, ни Луизы — занимались подсчетом выручки, перебором ближайших планов и планированием дел, которых со времен первой встречи значительно прибавилось.

За одним из освещенных столов сидел последний посетитель — совсем юный паренек, упершийся локтями в столешницу и сжимающий ладонями опущенную голову. Ная подошла ближе и с удивлением его узнала; хрупкое телосложение, собранные в хвостик с выбившимися прядями каштановые волосы… даже в свои семнадцать лет Максимилиан Мейсом не выглядел на свой возраст, оставаясь для тех, кто его плохо знал, несмышленым мальчишкой. От отца ему достались черты лица и волевой характер, но ростом и сложением он совершенно точно пошел в мать.

— Эй, — Ная села на свободный стул и с усилием отняла руки Макса от лица. Здесь происходило что-то ненормальное, парень никак не мог оказаться в кабаре в Лангрии, но и она уже давно не искала заработка где угодно, да и странностей в последнее время хватало. Самым правильным будет расслабиться и плыть по течению.

Макс поднял на нее взгляд серых глаз, и в них вместе с огоньком лампы отразились безразличие и потерянность, которые она уже видела недавно и которые даже у взрослого мужчины казались пугающими.

Ная прикусила губу, не зная, что сказать или сделать. Ей было невообразимо жаль семнадцатилетнего мальчишку, лишившегося отца — а еще в одночасье оказавшегося между молотом и наковальней. Крейг был прав, Макс — птенец, всего лишь ребенок, сообразительный, но не обладающий жестким характером и выдающимися способностями. Да, тот же Крейг может служить отличным примером, когда юнец смог встать на ноги, но для этого нужен внутренний стержень, опора, которая не позволит сломаться под давлением извне.

Ная неплохо знала Макса и была точно уверена: он не такой, он может не выдержать давления, которому подвергнется при дележе Шинты. Хорошо, если станет просто марионеткой, а не погибнет в чужой политической игре.

Не должен человек в этом возрасте взваливать на себя единолично непосильную ношу, не имея рядом никого, кто хотел бы помочь, а не отгрызть кусок побольше. Какой бы хорошей женщиной ни была Эллен, растоптать ее будет немногим сложнее, а ее родня из Нилье едва ли рискнет сунуться в котел вернийских земельных интриг. Крейг? Он может быть хоть праведником, но положение не позволит пренебречь своими интересами в Шинте, а принц далеко не глупец — посочувствует, но возможности не упустит.

Она помнила свои семнадцать лет, когда вырвалась из дома и моталась по всем центральным королевствам, прибиваясь то к одной, то к другой компании бродячих музыкантов. На первых порах даже не стала, как собиралась, красить волосы и изображать из себя настоящего барда — оказалось, что северяне с характерной внешностью встречались куда реже выходцев с юга, оттого и запоминались лучше. Занялась этим многим позже, когда поддалась на авантюру хорошего на тот момент знакомого, который просто хотел подшутить над другими своими приятелями, запудрив им мозги встречей с «настоящим бардом». Правда, о том, что все это шутка, костюмированное представление, забыл предупредить Наю, и она на полном серьезе, с применением всех своих невеликих талантов уговорила троих скульпторов и одного художника устроить перфоманс прямо в центре города. Без одежды.

Она до сих пор помнила, как эффектно заламывал руки тот знакомый, наматывая круги по комнате в трактирчике. Он-то рассчитывал, что жертвы сперва очаруются мистическим бардовским ореолом, но быстро поймут, в чем тут дело, а после от души посмеются над тем, как легко можно одурачить человека подсевшей за стол легендой. И точно не ожидал, что кинутся исполнять столь несуразное пожелание.

Договариваться со стражей пришлось Нае, после чего творцы вместе с тем знакомым хорошо напились до беспамятства, а она всерьез заинтересовалась своими способностями, время от времени начав применять их, чтобы подзаработать.

Поначалу все складывалось невинно: убедить нечестного хозяина лавки, недоплатившего торговке, обхитрить уличного прохвоста, ловко вытягивающего из зевак деньги… В это время она и попалась на глаза Дарите, заинтересовавшейся слухами о некоем неизвестном ей барде.

Нет, хозяйка Дома была сама учтивость, не упрекала, не угрожала, просто предложила присоединиться к ним, и Ная даже какое-то время прожила в шинтийском Доме, только тогда до конца осознав, что из себя представляют барды. Они могли бы стать идеальными шпионами, если бы им хватало дисциплинированности и верности кому-то помимо себя. Ну и если бы не подводила сложившаяся репутация — все-таки ни один вменяемый правитель не позволит влезть в свои дела человеку, у которого на лбу написано, чем он занимается.

Ни один правитель — зато у зажиточной части населения их услуги пользовались спросом. Пригласив барда, показать конкуренту, что лучше не связываться, как сейчас делал Крейг, вытянуть информацию о жизни и делах соперника, избавиться от проблем с городской властью… Тихо и незаметно убить, в конце концов. В отличие от наемных убийц, барды следов не оставляли, но и стоили дороже, и встречались реже, и не каждый готов был лишать жизни.