Ханет. Том 1

Его размышления прервала сама Тилшарг, неожиданно появившаяся на пороге спальни.

– Мы никуда не идем, ужин у мэра переносится, – сообщила огра.

– Это из-за произошедшего на Арене? – Нейтан жестом предложил ей присесть рядом, решив, что, должно быть, случилось что-то особенное, ведь прежде Тилшарг не заходила к нему в спальню.

Тодда, проскользнувший в дверь вслед за госпожой и спрятавшийся в уголке комнаты, чтобы не мешать разговору, настороженно поднял уши. Если атир Тилшарг снова вздумает кусаться, придется напомнить ей, что на сегодня хватит. Разве можно так с непривычным гзартмой?

– Дело Вадраг приобрело достаточно… вернее, еще более неприятный, чем прежде, оборот, – пояснила Тилшарг, старательно подбирая слова. – Видишь ли, Нейтан, не знаю, как и… Ты только, пожалуйста, не волнуйся, хорошо? Дело в том, что в доме Вадраг нашли труп, –– Тилшарг села, наконец, на край кровати, явно маловатой для нее, и горестно добавила: – Это было убийство, можешь представить?

– Убийство? – ахнул Тодда.

Нейтан поднял брови. Судя по всему, убийство здесь было происшествием небывалым. Не то чтобы в Табирнии резали друг-друга направо и налево, нет, но… Воры убивали ради денег. Знатные люди – ради власти. Королевская инквизиция – ради высших идей и служения богам. Нейтану это не казалось неправильным или отвратительным: убийства являлись такой же частью жизни, как рождение детей, болезни или смерть от старости. Даже казнь заговорщиков он воспринял, как должное, ведь они проиграли и должны были заплатить.

– Кого же убили?

– Нэггу, слугу аргх-гзартмы Вадраг Лавины. Видимо, Салилэт расправился с ним... Одной Удре известно почему.

– Нэггу? – тихо повторил Тодда. Он выбрался из своего угла и теперь стоял, растеряно теребя полу куртки. – Нэггу знал я. На одном курсе учились мы. Хорошим был он. За атэл Салилэтом куда угодно последовал бы. Один не побоялся к нему на службу поступить он. Зачем же… убивать было…

Тодда закрыл лицо руками и вдруг разрыдался. Нейтану странно было видеть плачущим слугу – всегда такого спокойного и рассудительного. Он поднялся и неловко обнял его, решив, что Ханет, пожалуй, именно так и поступил бы в подобных обстоятельствах.

– Не плачь! Нэгга сейчас в лучшем мире… – Нейтан не знал, куда там по религии Забрага попадают слуги после смерти, а потому вопросительно посмотрел на Тилшарг и, получив утвердительный кивок, продолжил: – О нем позаботится Удра.

– А если будет на то Ее воля, она вернет Нэггу обратно, – добавила Тилшарг.

Тодда, словно испуганный ребенок, вцепился в Нейтана, пряча лицо у него на плече. Всхлипывая, он спросил что-то на своем языке и Тилшарг утвердительно прорычала что-то в ответ.

Постепенно рыдания стали затихать.

– Ну вот и все, вот и все, – Нейтан поглаживал лысую голову слуги, – хватит плакать...

– Да. Сейчас. Простите, это недопустимо, я знаю.

Тилшарг знаками показала Нейтану, что будет ждать его в столовой. Как бы ни было ей жаль Нэггу, участвовать в оплакивании гзартм-слуги она не собиралась.

***

– Как это случилось? – спросил Нейтан, когда они с Тилшарг сидели за ужином. Тодду он напоил успокаивающим чаем, уложил спать и даже посидел рядом, пока тот не забылся тревожным сном. Кто бы мог подумать? А ведь еще вчера Нейтану казалось, будто у слуг нет никаких других чувств, кроме желания угодить хозяевам.

– Говорят, на его теле нет никаких ран, выглядит все так, будто бы он умер от сердечного приступа, – мрачно ответила Тилшарг, ковыряя вилкой остывший мясной рулет. Аппетита у нее не было и из-за произошедшего, и за-за того, что с Миджирг они успели перекусить. – Да-да, именно так, как должна была умереть я. Мы пятьдесят лет жили рядом с Вадраг и Салилэтом, но никто даже не подозревал, какая тьма сгущается в их сердцах.

– Так бывает. – Нейтан, видя, что Тилшарг не ест, тоже отодвинул тарелку. – У нас часто происходят подобные вещи, но мы не спешим с выводами о том, кто виновен в преступлении, пока дознаватели досконально не разберутся с произошедшим. Однако, я смотрю на Тодду и удивляюсь, до чего искренне он переживает. А ведь этот Нэгга, кажется, не был ему близким другом.

– Бедный ты мой… – Тилшарг сочувственно взглянула на Нейтана. Тот собрался было спросить, почему же это он бедный, но и сам понял: Тилшарг жалеет его из-за того, что он родился и вырос в столь жестоком мире, где люди станут переживать лишь из-за убийства близких.

– Что будем делать сегодня вечером? – поинтересовался Нейтан, решив, что пора сменить тему.

– А чем бы ты хотел заняться? Тебе не надоело кататься на лодке?

– Можно и на лодке, – пожал плечами Нейтан и отправил в рот кусочек нежнейшей рыбной запеканки. Переживания переживаниями, а есть все-таки хотелось.

– Нет уж! Не хочу тебя замучить речными прогулками, а то решишь еще, что я помешалась на них! – она состроила страшную рожу и Нейтан охотно, хоть немного наигранно, рассмеялся:

– Поздно! Я уже сделал выводы!

– Тогда поедем сегодня гулять верхом? Зачем ждать до завтра?