Маша без медведя-2

06. А ХОТЬ БЫ И ЗАРУГАЮТ...

НЕВОЗМОЖНЫЕ ЖЕРТВЫ

– Два последних билета на длинный вальс! – донёсся голос распорядителя, когда мы вышли в коридор, отделяющий большой зал от цветочной гостиной. – Барышни сейчас подойдут, приобретаем билеты, господа!

– Пошли скорей! – Маруся потянула меня за руку, но когда мы вошли в зал, затормозила так резко, что я ткнулась ей в плечо.

Оркестр начал играть вступление, и пары неторопливо закружились. Действительно, ждали только нас. Рядом с распорядителем стояли двое мужчин. Один явно не спешил получить удовольствие, а вот второй немедленно направился в нашу сторону. Был он как раз из редкой категории сегодняшних гостей – среднего возраста. А ещё мне не понравилось выражение глаз и улыбка. И возникло устойчивое ощущение, что ждал он именно нас. Нет – Марусю.

– С этим я танцевать не пойду даже ради сирот! – губы её побледнели и скривились так, словно она сейчас начнёт выплёвывать такую площадную брань, что у всех присутствующих уши в трубочку посворачиваются.

Выяснять – почему? – времени не было. А мужик, меня словно и не замечал. Смотрел на неё с эдакой насмешечкой. И зачем ему надо пригласить именно Марусю? Чего он хочет добиться? Чтобы она оскандалилась? Или унизить её публично?

Он подошёл, галантно протянул руку:

– Позвольте пригласить вас на танец. Всё оплачено.

Ах, ты, козёл вонючий! Я шагнула вперёд, загораживая Марусю, и положила свою ладонь поверх протянутой:

– Конечно. Раз оплачено.

Хамить, так уж вместе.

Мужик смотрел на меня как на привидение. Да, такие вот дела случаются, дядя, когда ты позволяешь себе переключиться на туннельное внимание.

Теперь он оказался в дурацком положении: публично высказать даме, что ты хотел пригласить не её – ещё хуже, чем девушке заявить, что она не желает танцевать с этим кавалером. Скандально. А в присутствии члена императорской семьи – на порядок скандальнее. Я-таки нашла в библиотеке книжечку по этикету и тщательно её проштудировала. Раздел про балы там тоже был.

– Не откажите мне в любезности, – последний кавалер пригласил и увёл разморозившуюся Марусю, и мы остались вдвоём.

Распорядитель покашлял и постукал по полу своей специальной тростью, и мой кавалер усилием воли заставил себя двигаться.

Мы влились в общий круг танцующих, и на некоторое время мне стало не до того. Прямо под моими пальцами, на левой руке этого дядьки, было кольцо. И оно здорово фонило. Так-так, значит, не только императрицам доступны артефакты? Тут, видимо, были бы денежки...

Длинный вальс продолжался около десяти минут.

Двух из них мне хватило, чтобы тщательно просканировать кольцо (при непосредственном контакте всё в разы быстрее, чем издалека разглядывать!) и понять, что в двух словах его работу можно было охарактеризовать как «вру, не краснея».

Ещё восьми – чтобы перенастроить работу артефакта ровно на противоположную, примитивно перенаправив несколько энергетических цепей. Так долго, потому что одной рукой и непривычное рабочее положение. И уже направляясь к собственному месту, я спросила:

– И почему же госпожа Рокотова так на вас сердита?

– Меня небезосновательно подозревали в содействии организации теракта против её отца, – брякнул кавалер, выпучил глаза и уставился на меня, словно не веря происходящему.

– Ноги не забываем переставлять, – мне вовсе не улыбалось застрять с ним колом посреди зала. – А доказательства?..

Он с ненавистью сощурился:

– Я позаботился о том, чтобы ни доказательств, ни свидетелей не нашлось!

– Неудивительно, что её так взбесило приглашение. Дурно, молодой человек. Настоятельно советую покаяться, – мы дошли уже почти до самого края площадки, и я развернулась, отступая в тень колонны. – Больше к Марусе чтоб не подходил. А меня забудь!

Он скованно развернулся и пошёл на места для гостей. Я смотрела на его руку и думала вот о чём: почему они используют такие камни? Это был всего лишь второй наблюдаемый мной артефакт, но оба, что белая камея императрицы, что вот этот вырезанный по чёрной поверхности рельеф, который я не успела рассмотреть, были сделаны по непрозрачному камню. Слишком мало для статистики – и всё же это уже тенденция.

Почему?

По-хорошему, в ответе на этот вопрос могла бы помочь гертнийская «История развития магии», если бы я успела до неё дойти. А пока я слышала только название и что её проходят в той самой академии, куда я должна была поступить. Помогало в понимании не очень.

После длинного вальса снова вышла дисциплинированно бодрая великая княжна, и снова начались торги за первую пару. Под конец вечера все чрезвычайно устали от этих распродаж, но оставались ещё рукоделия... Слава Богу, воспитанниц отпустили в отделения, и мы уже не слышали сумм, которые выкрикивал распорядитель. Аж в ушах звенит. Тысячи, тысячи...

– Неужели каждую безделушку по отдельности будут продавать? – стоя у зеркала в умывалке, Рита прижала ладони к щекам и потянула подбородок вниз, отчего лицо её приобрело гротескно вытянутый вид: – Я ещё ни разу в жизни так не уставала от танцев!

Староста Шура фыркнула:

– Возможно, это специально сделано, чтобы господа из сливок общества охотнее жертвовали на благие цели. Иначе, мол, по четыре раза в году будет такое повторяться.

Соня покачала головой, глядя на подругу в зеркало:

– Надеюсь, ты права. Если честно, впечатления от вечера... – она передёрнула плечами.

Да, не нашлось никого, кто высказался о событии хотя бы с половинной экзальтацией первого бала. Единственное, что было обсуждено с одобрением и даже с восторгом – брошь княжны Софии. После того, как все вволю ей навосхищались (даже, с моего разрешения, прикалывая на платье и разглядывая себя в зеркалах с замиранием дыхания), брошка заняла достойное место среди стеклянных бусинок в белой жестянке от цукатов.

Хотя, если уж совсем честно, то я не отказалась бы, если бы из аукционных тысяч в поддержку одинокой меня передали бы хотя бы рублей сто. Отсутствие свободной наличности меня изрядно напрягало. Взять что-то без спроса можно только в случае крайней нужды. Когда умираешь, к примеру. И выхода нет. А потом всё равно надо возместить.

А мне вот, к примеру, хочется красивое бельё – как-то вот после всех этих балов я осознала, что не хочу казённых простых труселей, хочу со всех сторон в красоте ходить. Чем я хуже той, например, великой княжны? Вряд ли она в столь спартанских парашютах рассекает.

И вот – хочется мне. Но я прекрасно осознаю, что шёлковый, к примеру, лифчик не является случаем крайней нужды.

Значит, надо купить.

А на что?

Мда...

Зато в воскресенье (утро которого мы с Марусей, конечно же, проводили в малой гостиной, откуда я периодически выбегала в приёмную к очередным просителям) пришёл посетитель весьма особенный.

СОЛИДНЫЙ ГОСТЬ

О статусе посетителей всегда можно было судить по тому, как заходят горничные. В этот раз глаза у Томы были как-то особенно выпучены.

– Что, Томочка, никак государь император пожаловал? – иронично спросила я, когда она остановилась у нашего диванчика.

Эта фраза заставила её нервно засмеяться:

– Ну, барышня, скажете тоже – государь!

– Однако же, – заметила Маруся, – по вашему лицу мы делаем вывод, что прибыл некто, имеющий весьма весомый статус в городе Заранске. И кто же эта персона?

– Ах, барышни, вам бы всё шуточки! – всплеснула руками Тома. – Сами господин Бирюков в холле ожидают! Прикажете принять?

Я посмотрела на Марусю.

– Прижимистый тип, лишнюю копейку тратить не любит, – выдала мне справку она. – Чрезвычайно расчётлив. Однако же, дела ведёт честно.

– Приглашайте, Томочка. Да ведите его прямо сюда, тут у нас уголок тихий, спокойно побеседуем.

Тома умчалась. Завучиха, которой, очевидно, уже тоже доложили о прибытии столь солидного гостя, продолжала своё курсирование по гостиной, изредка стреляя на входную дверь глазами.

– То, что он расчётлив, я ещё на этом благотворительном ужасе поняла, – поделилась я. – Торговаться начал, чтоб показать намерения. Дошёл до довольно высоких ставок...

– Чтоб показать возможности? – засмеялась Маруся.

– Ну, да. И вовремя соскочил, чтоб не тратиться столь беспутно.

– Что, в общем-то, говорит в его пользу.

– Н-да. Надеюсь, сейчас он не будет столь же упорен.

– Думаешь, за картиной пришёл?

– Ну, не для того же, чтобы выразить мне соболезнования в утрате семьи.

– А вдруг он ищет невесту?

– Без связей и капиталов? Сильно сомневаюсь.

В отворившиеся двери гостиной вплыл наш солидный посетитель (выше среднего роста, широкий в кости мужик), чинно раскланялся с завучихой и двинулся в нашу сторону под руководством горничной.

– С другой стороны, – Маруся слегка приподняла брови, – если ты напишешь пару десятков картин, которые можно будет продать хоть вполовину столь же удачно, как аукционные, это само по себе интересно. Плюс кое-какое приданое от государыни всё-таки будет.

Я посмотрела на Марусю со смесью скепсиса и зарождающегося опасения:

– Только не накаркай, прошу тебя...

В качестве жениха господин Бирюков нравился мне не очень. Во-первых, он был довольно возрастной – голова совершенно седая. Во-вторых, вот эта его прижимистость сразу отталкивала. Я, по правде говоря, привыкла к Баграровской щедрости, а этот каждый раз считать будет да выгадывать. Я с ужасом осознала, что на полном серьёзе анализирую перспективу стать госпожой Бирюковой, и потрясла головой.

– Вполне возможно, у него есть сын... – «порадовала» меня Маруся.

И тут гость остановился у нашего диванчика.

– Присаживайтесь, господин Бирюков, – на правах хозяйки кивнула я ему. – Чему обязана?

Бирюков цепко ухватился за спинку стула, не торопясь, однако, садиться.

– Я бы попросил вас, Мария, уделить мне четверть часа или около того вашего драгоценного времени для приватного разговора.

– Не беспокойтесь, это именно приватный формат. Разговор у нас пойдёт, я так понимаю, деловой – а барышня Рокотова является моей поверенной. Можете говорить смело. Также прошу вас обойтись без длинных вступлений. Вполне вероятно, что скоро прибудут ещё посетители.

Марусина фамилия заставила его присмотреться к ней куда внимательнее, чем первоначально. Затем он слегка кивнул:

– Н-ну-с, хорошо, – он разместился напротив нас в широком кресле и прислонил к подлокотнику тяжёлую трость. – Итак, барышни, касательно цели моего визита. Я хотел бы заказать портрет.

– Портрет? – удивилась я. – Ваш?

– Нет-нет! Моей покойной супруги. Такое возможно? – Бирюков извлёк из нагрудного кармана плоский кожаный кошелёк, а из него – фотографию, размером примерно с ладонь.

– Сочувствую вашей утрате.

Он слегка нахмурился и склонил голову:

– Благодарю за тёплые слова. Три года я держал траур по ней, и теперь мне хотелось бы...

– Увековечить её память? – подсказала Маруся.

– Да.

– Что ж, – я ещё раз взглянула на карточку, – тогда первый вопрос. Принципиальный. Вы видели, в какой манере выполнены мои последние работы – вы хотите такой же портрет?