Маша без медведя-2

13. НЕВНЯТНЫЕ ПРАЗДНИКИ

ШИФРОВАЛЬЩИЦЫ

Теперь за нами усиленно следили – это было очевидно. Более того, просто так подходить к просителям, выстраивавшимся у ограды, тоже не получалось. Смущающийся Степаныч просил всех приходить в воскресенье, на молитву. Но люди не уходили. Они просто переходили на дальнюю сторону улицы и стояли, в надежде на чудо. Обязательно находился кто-нибудь усердный с молитвенником, который читал или пел, и прочие пристраивались к нему.

Мы с Марусей не унывали, и каждый день использовали как повод лишний раз потренироваться – мне и ей. Она всё более уверенно поддерживала наведённые мной иллюзии, а я, помимо прочего, тщательно высчитывала и корректировала общий баланс, чтобы не засветиться в поле чувствительности фургона с трубой. После чего я направлялась через проходную, в обход ограды, осматривала больных, детям подправляла ситуацию контактно, прикладывая руку ко лбу, например. И всем терпеливым раскладывала в ладошки свои браслетики. Повязывать в этом случае они уж должны были сами, но люди всё равно были рады.

На обратном пути мне всё время хотелось плюнуть в стоящий на углу фургончик или начертить мелом на борту что-нибудь обидное, типа «ДУРАК!», но я сдерживалась.

По воскресеньям картина повторялась с той лишь разницей, что пока шёл молебен, я проходила вдоль рядов и делала всё то же самое в гимназическом дворе. Следящий фургон в это время обязательно стоял напротив. Ждал моей ошибки.

ОСОБЕННЫЕ ПОДАРКИ НА РОЖДЕСТВО

Вопреки моим ожиданиям, никаких заказчиков картин больше не появилось – не знаю, то ли неизвестная контора сработала, то ли наша дирекция (типа не положено или уж как, не знаю). Подобное безрыбье несколько умерило мой энтузиазм, и я снова начала размышлять об иных способах приобретения нужных мне камней, кроме банальной покупки. Пока ничего умного не придумалось.

Зато к Рождеству у меня было готово пять небольших солнечных пейзажей – по числу предполагаемых мной высочайших спален. Потому что, когда кто-то из членов императорской семьи намекает, что ему хотелось бы заполучить ваше творение, вы не будете этим пренебрегать. Кроме того, мною, если уж подходить с меркантильной точки зрения, была даже получен своеобразный аванс – в виде брошки. Для более точной оценки стоило всё же заглянуть в ювелирный магазин, но даже если взять за точку отсчёта, что за одну аукционную картину я могла бы получить максимум камешек с ноготок мизинца, то в одном только брошечном цветке их был десяток, не считая целой россыпи мелких. Мало того, что вещь дорогая, так ещё и накопитель замечательный, я оценила. Совесть надо иметь, правильно?

Короче, я нарисовала пейзажи и пошла к директрисе. Так и так, говорю, Надежда Генриховна, великая княжна София просила меня – ну и далее по тексту. Вот я и нарисовала. А теперь мне рамочки нужны, а то как-то не комильфо лысые картинки дарить.

Директриса как услышала, чуть в обморок не упала. Как так, такие дела, а она не в курсе?! Давай паниковать, метаться, мол, сейчас же помчимся, купим лучшие!

Я как представила, чего она в порыве верноподданнического вдохновения может напокупать, говорю:

– Надежда Генриховна, а нельзя ли мне с кем-нибудь съездить и лично рамочки подобрать, чтобы полная гармония была?

Чтоб вы понимали, этот случай Надежда Генриховна явно не относила к рядовым и поехала со мной лично. В магазине наша мать-настоятельница пережила острый приступ борьбы элегантности и помпезности, но не без моей помощи элегантность победила.

Картины были оформлены, упакованы и отосланы в качестве подарка к Рождеству от моего имени (в сопровождении рекомендательного письма от заведения, с благодарностями за высочайшее внимание и т.д.).

В ответ, перед самым Рождеством, от великой княжны Софии пришёл ответ: рождественская открытка ручной работы с благодарностью, поздравлениями и прикреплённым официальным приглашением (на меня и Марусю) погостить в черноморском императорском поместье текущим летом или в любое удобное для нас время. Кроме того княжна передавала мне ещё одну брошку – пару к первой, только теперь не с рубиновым, а с сапфировым цветком.

Благодарность я сочла совершенно королевской и поставила обе брошки на зарядку – как ни крути, а после риталида это единственные лично мои мощные аккумуляторы, которыми я могу распоряжаться как душа пожелает.

БАЛЫ РОЖДЕСТВЕНСКИХ КАНИКУЛ

К Рождеству готовились ещё усерднее, чем к императрицыному дню рождения, снова сдавали всякое для благотворительного аукциона (хвала небесам, в этот раз нас избавили и от участия в распродажах, и от благотворительных танцев – должно быть, господа толстые кошельки поняли, что благотворительность «просто так» куда лучше благотворительности с тремя часами принудительного вальсирования). Наряжали ёлки, расставленные по спальням. Рисовали открыточки.

Помимо всего прочего, благодарные излеченные неожиданно нанесли мне столько гостинцев, что я в ужас пришла. Если я всё это съем, точно стану непроходящим в двери упитанным бегемотиком. Поэтому я попросила начальство, чтобы сладости отослали в тот сиротский приют, которому мы как раз и собирали «на вспомоществование». Пусть порадуются девчонки.

На праздничный вечер собирались по высшему разряду, словно гимназию должна была посетить императорская семья полным составом. Мы с Марусей надели взятые в долг украшения – все же знают, что мы их взяли, смысл стесняться? Я боялась, что одного колье Марусе не хватит.

– Слушай, давай ещё цветок тебе приколем? Сапфировый гармонично будет смотреться.

– Не перебор по украшениям?

– А что, лучше, если ты в обморок посреди бала грохнешься?

– Да уж... Давай цветок.

Маруся требовательно полюбовалась на результат.

– А ничего, не тяжелит. Давай-ка и тебе тоже приколем!

– Ну, вы прямо как сёстры, – оценила Рита, тоже прихорашивающаяся около зеркала. – Как у братьев Гримм, Беляночка и Розочка.

Это сравнение заставило меня нервно передёрнуться. Вряд ли меня можно сравнить с преисполненной благодетели девицей, которая продолжает помогать гадкому персонажу, непрерывно кроющему её паскудными словами. Да ещё медведь там превращается в королевича. Против медведей я ничего не имею, но лучше пусть медведи отдельно, а королевичи отдельно.

Кстати, про королевича.

Я (если уж совсем честно) втайне надеялась, что на рождественский бал всё-таки пригласят военно-морскую академию, но пришли артиллеристы. Я постаралась, чтоб никто не заметил, что мне грустно. Всё равно ведь не дадут нам с Димой встречаться, тут к провидцу не ходи...

Кроме того, впадать в меланхолию нам не дали – кто бы вы думали? – ну, тут интригу никак не удержишь. Голицыны, конечно же! Баба Дуня выкупила целых пять гостевых мест – для самых перспективных внуков, и они по кругу не давали нам с Марусей скучать. Обалденно, да?

Я разглядывала знаки родов войск на их мундирах, и на пятом танце задала неожиданный даже для себя вопрос:

– Интересно, Голицыны принципиально не выбирают морские специальности?

Да, мысли мои всё равно возвращались к военно-морской академии.

– С некоторых пор, – ответил мой кавалер. – С бабушкиным любимцем произошёл трагический случай на море, и это стало для неё таким ударом, что академия закрыта для нас навсегда. Виктору с третьего курса пришлось оформлять перевод в ракетное.

– Ничего себе! Но ведь несчастные случаи не исключены в любой военной сфере?

– Слово бабушки – закон. Даже беседы на эту тему под запретом.

Эвона, как у них жёстко!

– Не буду подводить вас под монастырь. Давайте поговорим о другом. Кино, например...

За ужином, естественно, все пять кавалеров за нашим столом имели сами угадайте какую фамилию. Из воспитанниц с нами сидели Анечка, Шура и Соня. Я удивлялась – как они так подобрались, пока Маурся (потом уже) не сказала мне, что это она выкатила ухажёрам список желаемых персон. Разговор шёл вполне светский, пока Анечка вдруг не заявила:

– А ваша бабуля – молодец, правильную политику ведёт. А то ко мне тут тоже набивался женишок. Тра-ля-ля-тополя, музыка, высокие материи. Явился на свидание – что бы вы думали, принёс? – она оглядела стол и возмущённо провозгласила: – Ноты! Можете себе представить? Музыкант, тоже мне... Я ему говорю: это что за фортеля? Взялся за девушкой ухаживать – где цветы? Где конфеты? Больше, говорю, чтоб так не приходил. Ну, он и не пришёл. Жлоб и сквалыга!

Женихи застыли, не зная, как на это реагировать. Шурочка страшно покраснела и прикрылась салфеткой, из-за которой доносились сдавленные булькающие звуки. Соня растерянно хлопала глазами. А Маруся невозмутимо заявила:

– Да, баба Дуня в этом отношении – молодец, отлично держит баланс. Предлагаю тост за светлейшую княгиню Голицыну!

Шурочка отняла салфетку от лица, глаза её были мокрые:

– Анечка, давай здравицу. Простите за этот казус, господа, сейчас...

Но Аня последних слов уже не слышала. Её по-моему немного понесло. Она поднялась и слегка постучала вилочкой по бокальчику. Могла бы и не утруждаться, поскольку её голос мгновенно перекрыл все голоса и прочие шумы:

– СВЕТЛЕЙШЕЙ КНЯГИНЕ АВДОТЬЕ НИКОЛА-А-А-АЕВНЕ..! – хрусталь на столах жалобно зазвенел. – ПОДАЙ ГОСПОДИ..! – у незнакомых с Анечкой людей обалдело приоткрывались рты... – МНО-О-ОГАЯ...! И-И-И БЛАГА-А-АЯ...! ЛЕ-Е-Е-Е-Е-ЕТА-А-А-А!

Хор воспитанниц (все, полагаю, решили, что так и должно быть) поднялся и подхватил «Многая лета!» Мелодия витиевато кружилась под потолком, и голос Анечки гудел колоколом.

Что и говорить, княгиня осталась довольна. Директриса несколько удивилась, но принципиальных возражений выдвигать не стала, всё-таки Голицына была самой почётной гостьей на этом вечере, так что всё по статусу...

А на новогодний вечер нас снова пригласили к артиллеристам. Это событие получилось ещё напряжённее, чем благотворительный бал – воспитательницы паниковали, следили за нами как заполошные и беспрерывно опасались того, чтоб никакая гимназистка не уединилась после танцев с кавалером в укромном уголке для приватной беседы или чего пострашнее.

Пострашнее, я так понимаю, предполагались поцелуи. Ну, не знаю, так ли они страшны, но что до ужина все нервы у всех без исключения были истрёпаны – это точно. Что за люди, сами спокойно посидеть не могут и другим не дают...

Ужин на мой вкус получился довольно скучный. Честно признаемся, все подобные ужины я сравнивала с тем, первым ужином, и сравнения шли не в пользу последних.

СОН И ТРЕВОГИ

После этого бала мне приснился сон.

Я видела себя, и показалась я себе очень маленькой – не по возрасту, а по размеру. А потом поняла, что гляжу я на себя глазами Баграра. Мы были в той башне, камни тряслись и в горле першило от дыма. Баграр вытянул лапу и очертил вокруг меня овальную рамку портала – золото, внутри которого зияла космическая чернота, наполненная звёздами. Он махнул на меня раскрытой лапищей, и я провалилась спиной в портал. Одновременно с этим последовал удар – чужой, это было ясно. Рамка портала моргнула, осыпавшись искрами.