Маша без медведя-2

21. В ПОЛЕ ЗРЕНИЯ СПЕЦСЛУЖБ

Я РАЗМЫШЛЯЮ

И они умчались. А я сидела в одеяле, переваривала произошедшее и думала: вот так Золушки и превращаются в тыкву. Эх...

Добрыня нас с цесаревичем откровенно спалил. Нет, понятно, что он увидел меня и сразу выскочил, но как же не вовремя, блин... Интересно, он входит в круг тех, кто обязан докладывать какому-нибудь начальнику охраны (или, допустим, службы безопасности) обо всех шагах цесаревича? Кто-то из этих троих должен, а, может, и все трое.

А Дмитрий Александрович был уже вполне настроен – не совсем же я дурочка, маленько наслышана, как оно должно происходить. Да и я была. Настроена, то есть.

А вышло всё вот так. К добру ли, к худу ли?

И, главное, понятно, что цесаревича со товарищи усылают подальше от родных берегов, чтобы он простым, бедным и неперспективным в отношении укрепления государства девушкам головы почём зря не кружил. Теперь вот вопрос: если Добрыня (или кто-то ещё, мало ли) проболтается, не явится ли в нашу благословенную гимназию некто, дабы выяснить: на каком основании некие девицы бродят по злачным местам? А если явится, в ответ услышит что? Что оная девица в лазарете сидела безвылазно? Начнут трясти докторшу, сторожа, ночных воспитателей?

Надо было Добрыне память стереть, для надёжности. А теперь как? Если явятся за мной – бежать, бросая всё? А Маруся?

Я встала, на автомате расправила на кровати одеяло.

А, собственно, зачем бросать всё? Вообще-то у меня есть денежки, можно совершенно спокойно снять маленькую квартирку в приличном доходном доме, стаскать туда всё особо ценное и устроить капитальный магический схрон.

Отличный план! А здесь мы уничтожим все свидетельства моего пребывания. Формула такая есть специальная, называется «дыхание пустоты», чтобы ни волоска, ни следа, ни даже тени запаха моего не осталось.

Ни отпечатка пальца – не зря же их у меня в полицейской управе снимали? Значит, будут обследовать предметы. Хорошо, я хоть в варьете в перчатках сидела!

А в номере останется полный пшик, если только... я вдруг перестала паниковать и усмехнулась. Пусть снимают отпечатки хоть до посинения, жалко, что ли? Кратковременно изменять форму подушечек – задача непривычная, но сверхсложной её назвать уж никак нельзя. Я быстренько пробежалась по номеру, оставила обновлённые отпечатки на ручке дверей, в ванной, на нижней спинке кровати. А теперь пусть сличают, ха!

Всё, валим отсюда.

Я задала волосам уложиться в причёску, надела свою гимназическую форму, вспомнила про вчерашнюю выходку с трусами. Да блин! Это же надо так! С другой стороны, хотела же бельё приличное купить. Деньги есть. То есть, вчера были. И лежат в той маленькой сумочке. Наверное.

Это «наверное» так меня взбодрило, что я бросилась проверять. Ф-фух! Ридикюль, брошенный вчера в кучу гимназического барахла, был на месте, и (что более приятно) был полон. Ура! У меня возникло непреодолимое желание немедленно помчаться и приобресть себе что-нибудь шикарно-шёлково-кружевное. Только платье надо бы поменять, чтоб не шариться гимназисткой. Естественно, нам нужен дневной вариант, а не вечерний.

Я припомнила платье, в котором графиня Строганова приходила ко мне в больницу в первый раз, и трансформировала свою форму в нечто подобное, сверху накинула иллюзию зимнего собольего манто, накрылась пока что плотной тенью...

В дверь застучали. Я решила, что уже не хочу отвечать, и, безуспешно постучав ещё дважды, в комнату заглянула горничная. Убедившись, что внутри никого нет, она открыла окно на проветривание и вышла в коридор. Загудел громоздкий пылесос.

– Как удачно, – сказала я сама себе, села на свою леталку и...

Сквозь гул пылесоса донеслись голоса. Много. Мужчины! Гул оборвался и я разобрала:

– ...мназистка?

– Не видала я, – испуганно отвечала уборщица, – я стучала, уж не было никого, да вы хоть сами проверьте...

Я не стала дожидаться, пока эти обладатели мужских голосов вломятся в мою комнату, и вылетела в морозную свежесть зимнего утра.

Я неслась в сторону гимназии, поднявшись выше городских шпилей. Как пить дать – Димкины безопасники явились! Вот это у них быстрота реакции, скажу я вам! Это значит что? Или кто-то из парней оперативно сообщил, что видел Дмитрия с девицей, или (что куда более вероятно) его вели с вечера, и как только цесаревич отчалил, меня бросились проверять, или (третье, но не менее вероятное) у наследника имелся следящий артефакт, который я тупо проморгала по причине неадекватности своего вчерашнего состояния.

А, вполне вероятно, все эти три причины сработали вместе. И если хоть кто-то из четверых рассказал обо мне с указанием имени, на месте службы охраны цесаревича я бы немедленно бросилась меня проверять. В гимназию. А там вместо меня иллюзия лежит! Вот блин!

На подлёте к реке я начала снижать скорость параллельно с тщательным просчитыванием «маговыхлопа» – а то ведь царская охрана ворвётся в здание прямо-таки на плечах возбуждённых магических наблюдателей. К самому зданию подходила на уровне третьего этажа и на максимально тихой скорости.

Зависла напротив окна изолятора. Никого, кроме моей «куклы». Однако, общее ощущение тревожное. Проскочив максимально быстро в максимально узкую щёлку, я закрыла окно и замерла. Откуда-то издалека доносились ненормально громкие для гимназии голоса. Приехали!

Так, быстро!

Постель расправить.

Трансформацию с одежды снять, всё вернуть в первоначальный вид.

Ридикюль... В тумбочку? А если заглянут? Прикрыть полотенцем? Фу, детский сад. Под юбку! Зацепить ремешок за застёжку нижней юбки. Вряд ли у них есть разрешение на личный обыск прямо сейчас.

Я остановилась посреди палаты. Как будто забыла что-то... Глянула в зеркало. Причёска!!! Распустить! И ручку на окне убрать!

Голоса приближались. В гуле сложно было разобрать что-то конкретное. Вот они свернули в закуток изолятора, и я услышала:

– ...немыслимо.

Это директриса. Ей отвечал низкий и незнакомый мужской голос:

– Тем не менее, свидетели показали, что видели именно эту девушку. Возможно, они ошиблись. Моё дело удостоверить факт её нахождения в гимназии. Чистая формальность.

– Я понимаю. Но как же дико...

– Сюда, господа, – о, а это докторша. – Секунду, я прежде проверю, в приличном ли виде...

В дверь трижды коротко стукнули, и в образовавшуюся щель заглянула Елена Игоревна. Увидев меня, она обрадовалась и распахнула створку шире:

– Всё в порядке, прошу!

Моя рука с расчёской замерла в волосах.

В палату сразу вошли директриса, Агриппина, Маруся и неизвестный мне мужик в строгом мундире, поочерёдно желая мне доброго утра.

– Доброе утро, – ответила я всем сразу, обозревая эту делегацию. – А что случилось? – и тут меня словно толкнуло что-то: – Папу нашли?! Он жив?!

Агриппина болезненно сморщилась, докторша скорбно закатила глаза, а Маруся встала рядом, придерживая меня за руку. Директриса сурово поджала губы:

– К сожалению, Машенька, этот господин совершенно по другому вопросу. По долгу своей службы он должен задать вам несколько вопросов.

Магического пылесоса у дядьки не было, но жест, которым он выправил из-под манжеты часы и развернул их циферблат в мою сторону, показался мне настолько нехарактерным, что я заподозрила в них артефакт. Что если портативный правдомер? Или магомер? Или ещё какая дивная штучка на стыке магии и технологии, как они тут любят?

– Мария Мухина? – уточнил дядька.

– Да, это я.

– Расскажите, где вы были прошедшей ночью?

Дамы недоумённо переглянулись.

Я сморгнула и развела руками:

– Спала. Хотя, не могу с уверенностью утверждать, что в момент пребывания в беспамятстве меня куда-либо не перемещали.

– М-хм... Я попрошу вас не покидать заведение до того момента, как сюда приедет специалист. Вас сфотографируют и снимут отпечатки пальцев. К девушке нет никаких подозрений, – обратился он к директрисе, – это необходимо для следствия, как раз, чтобы подтвердить её непричастность.

Дамы закивали, а Маруся посмотрела на меня тревожно. Я успокаивающе ей улыбнулась: ну, отпечатки и отпечатки, чего волноваться-то...

ГДЕ-ТО. КАБИНЕТ

Мобильная штаб-квартира Третьего отделения Специальной службы имперской безопасности.

Та же суббота, полчаса спустя.

Высокий, сухощавый мужчина в военном мундире, очень похожий на повзрослевшего Иннокентия, прохаживался по кабинету. Ещё один, более плотный и коренастый, сидел у стола, разбирая листы распечаток.

– Давай ещё раз, – хмурясь, начал высокий, – по порядку, в общих чертах.

– По порядку. Сперва ничего необычного. Добрались до Заранска, зашли в один кабак, в другой. На подходе к третьему увидели, что на крыльце девчонку грабят.

– Она к ним не обращалась, не звала?

– Да она, по общему мнению, вообще их не видела. Вот тут завязалась драка. Наши выступили хорошо, по рукопашной можно всем пятёрки поставить.

– М. Дальше.

– Дальше успешно ушли от городовых и направились в «Три кота».

– Под присмотром?

– В обязательном порядке. Там сидели в варьете, потом сходили в новомодный рок-н-ролльный зал, вернулись, смотрели кан-кан. Согласно рапорту, девушка представление смотреть отказалась, ушла в номер.

– Однако, утром она некоторым образом оказалась с цесаревичем в одной постели?

– Точно так.

Высокий прошёлся из угла в угол.

– Мальчишки что говорят? Зачем они вообще её с собой потащили – что, в варьете девиц мало?

– Говорят, девушка оказалась знакомая. Та самая, с которой Дмитрий на вечере в императорской гимназии флиртовал. Посчитали невозможным бросить в беспомощном положении. Из любопытного: девица весьма уверенно рассуждала о своём поступлении в военную академию. Но аналитический отдел склоняется к выводу, что заявления эти – больше пустой звон, ради того, чтобы цену себе набить.

– На этот предмет мы рассуждать сможем, когда девицу достанем. Что в гимназии?

– Гимназию имел счастье посетить лично, – высокий удивлённо поднял брови, и коренастый пояснил: – Находился в дороге, как раз в том районе, когда сигнал пришёл. Все оперативники далеко были, я решил сам заскочить, накрыть факт отсутствия.

– Ну и?

– Не вышло, накрыть-то. Матроны выбежали толпой: болеет девочка, лежит, ни минуты без присмотра... Нет, говорю, по протоколу обязан лично убедиться. А та в палате сидит, глазёнками моргает. Решила, что папашу покойного нашли, аж неловко стало. Да и вообще, похоже, барышня умом скорбная. Её уж на правдомере по случаю проверяли. Несла такое, что сотрудники за голову схватились – с искренней верой в произносимое.

– А вариант, что барышня эта настолько хитра, ты не рассматриваешь?

– Рассматриваю, Филипп Афанасьевич, как же не рассматривать. Только «Три кота» наши парни покинули в семь сорок три. В семь сорок девять мои парни добрались до пустого номера. Ещё минута на созвон. А в семь пятьдесят девять я уже стоял у палаты, и девочка была на месте. И если вы мне сможете подсказать, каким образом она – если это была она – переместилась из варьете в гимназию за десять... ладно, прибавим на погрешность – пусть даже за пятнадцать минут – я пересмотрю все свои версии.