Мэтр [Некромант по вызову]

ГЛАВА 4

Проблемы, которые кажутся нам сложными, всегда имеют простые, легкие для понимания и неправильные решения. Народная мудрость

К дороге мы выбрались без особых трудностей, если не считать того, что все попадавшиеся на пути коряги без конца норовили зацепить подол моей мантии, а колючие ветки — хлестнуть по лицу.

Будучи самым низкорослым, грузным и коротконогим, я прикладывал все усилия, чтобы не отстать от раздраженных спутников. Но после того, как лес расступился и мы вышли на давно не хоженную дорогу, я все равно оказался самым последним.

Мои спутники непроизвольно ускорили шаг. К счастью, у господина графа хватило ума не заставлять охранников переть на своем горбу тяжеленный сундук, поэтому шли мы, можно сказать, налегке. Старик Нирг приглушенно пыхтел, загребая густую пыль сапогами. Охранники недовольно сопели. Маг постоянно хмурился. А я в это время внимательно наблюдал и за ними, и за всем, что творилось в округе, постепенно приходя к мысли, что до вечера все равно ничего не случится.

Пустая дорога, пустые поля, на которых еще только всходили посевы, пустая обочина и куцая трава, почти не мешающаяся под ногами, — собственно, вот и все, на что мы имели удовольствие любоваться на протяжении пути. Правда, иногда я отходил в сторонку, чтобы изучить звериные следы. Но всякий раз чувствовал на себе подозрительный взгляд мастера Лиуроя и спешил вернуться в строй, пока светлый снова не начал исходить желчью.

Лишь однажды я позволил себе задержаться у придорожных кустов, когда выполнивший поручение Нич выбрался оттуда, прихрамывая сразу на все лапы, и устало плюхнулся мне под ноги. Торопливо просмотрев его память, с я облегчением убедился, что мы идем правильно, а затем подхватил уставшего фамильяра на руки и, радуясь его невеликому весу, махнул в сторону первой за день развилки:

— Нам налево, господа. За холмом как раз находится замок барона.

Граф окинул Нича пристальным взором и хмуро кивнул, после чего наш небольшой отряд все в том же угрюмом молчании продолжил путь, торопясь вскарабкаться на заветный холм поскорее.

Надо сказать, бывшие владения барона Невзуна являли собой довольно жалкое зрелище: три необитаемые деревеньки домов по двадцать-тридцать, которые сиротливо жались к стенам замка. Сам замок — мрачное строение классического образца непонятно какой давности. Не слишком высокие крепостные стены, наполовину засыпанный и давным-давно высохший ров. Вросший в землю подъемный мост, которым уже лет сто, наверное, никто не пользовался… Вид стал еще более убогим, когда мы, поминутно оглядываясь, вошли в первую деревню.

Я не знаю, по какой причине баронство переживало не лучшие дни, но, видимо, его последний владелец был не самым хорошим хозяином. Не жадным, не жестоким, а просто равнодушным. Кроме магии и древних книг его, похоже, ничто не интересовало. А управляющие (если, конечно, таковые имелись) со временем развалили некогда доходное хозяйство окончательно.

Проходя мимо покосившегося частокола, в котором местами зияли громадные дыры, и глядя на державшиеся на одной петле двери, а также на дома, которые выглядели так, словно вот-вот собирались рухнуть, я со странным чувством понимал, что запустение обосновалось в этих местах задолго до того, как тут поселилась нежить. Даже тщательно вспаханное поле, которое мелькнуло по другую сторону деревни, и виднеющаяся на излучине реки старая, но еще крепкая мельница не помогли избавиться от неприятного осадка.

Как рассказал по дороге Лиурой, прямых наследников у Невзуна не имелось — сыновей они с женой за долгую совместную жизнь так и не произвели на свет. Дочь у барона была одна-единственная, но и та погибла пару месяцев назад в виднеющемся неподалеку замке. Вместе с супругой Невзуна, слугами и всеми, кто на тот момент находился внутри крепостных стен. Так что можно сказать, что его сиятельству досталось совершенно беспроблемное хозяйство, если, конечно, забыть о том, что эти места еще следовало очистить от всякой заразы.

Слегка поотстав от настороженно озирающихся спутников, я тщательно принюхался, пытаясь учуять запах разложения, а затем решительно повернул к ближайшему строению. В принципе мне было все равно, в какой дом заходить — богатый или бедный, первый или последний. Поэтому я выбрал тот, где забор оказался наиболее поврежденным.

Мерзкий скрип несмазанных петель калитки громким эхом отдался в пустой деревне, заставив графа и его людей буквально подпрыгнуть на месте.

— Мэтр Гираш, что вы делаете?! — растерянно воскликнул граф.

— Изучаю место преступления, — отозвался я, заходя во двор и внимательно осматриваясь. — И считаю логичным сделать это именно сейчас, пока светит солнце.

— Но мы спешим! Еще час-другой — и начнет темнеть, а за это время мы должны успеть.

— Спасибо, господин граф, я помню. Но извольте не мешать, иначе я не ручаюсь за последствия.

Его сиятельство недовольно засопел, однако послушно замолчал. Светлый, как ни странно, тоже проявил благоразумие. Обернувшись, я заметил, как охранники мрачно переглянулись, а старик, давая отдых натруженным ногам, присел на первое попавшееся бревно и с облегчением выдохнул.

Но в данный момент меня гораздо больше интересовал притихший дом, где еще недавно жили люди и где, несомненно, случилась трагедия.

Сделав несколько шагов и обойдя стороной безжалостно вытоптанный цветник, я присел на корточки и задумчиво дотронулся до взрыхленной земли. Холодная. Еще не ледяная, но нездоровый холод все-таки ощутим, значит, мертвяки приходили всего пару дней назад. Однако если жители деревни погибли раньше, а граф говорил о двух месяцах, то что нежити могло понадобиться здесь снова?

Странно.

Я так же аккуратно поднялся и обошел цветник по кругу, ища следы, но, что удивительно, ничего путного не обнаружил. Только возле выложенной камнем дорожки отыскалось небольшое багровое пятно да около самой стены удалось рассмотреть вдавленный в землю отпечаток чьей-то голой ноги.

Так. Значит, по крайней мере, один зомби сюда заходил. И вот это уже совсем странно, потому что поодиночке они обычно не ходят — это раз. Других следов их присутствия (если, конечно, за ними кто-то специально не прибрал) нигде не виднелось — это два. Наконец крови после их нашествия бывает не в пример больше, чем я увидел, так как они пожирают свои жертвы там, где найдут, и имеют скверную привычку раздирать живого человека на части. А такой способ питания, сами понимаете, оставляет вполне определенные следы — на земле, на траве, на стенах дома, куда непременно попадают брызги, иногда даже на крыше. К тому же поблизости всегда присутствует слизь особого состава, которой я пока тоже почему-то не нашел.

Ладно. Посмотрим, что в доме.

Чувствуя спиной взгляды спутников, я поднялся на покосившееся крыльцо и осторожно толкнул входную дверь. Она, как и следовало догадаться, отозвалась еще одним протяжным скрипом, от которого по коже любого нормального человека должно было пробежать целое стадо холодных мурашек.

Но мне без разницы — я видел в своей жизни достаточно, чтобы не вздрагивать от каждого подозрительного шороха. И наверное, только по этой причине не шарахнулся прочь, когда дверь, которая, как оказалось, держалась на честном слове, все с тем же мерзким скрипом накренилась, а затем с протяжным стоном рухнула внутрь, подняв целую тучу пыли.

Терпеливо выждав, когда пыль осядет, я заглянул внутрь.

Пока ничего особенного — обычные сени. Совершенно пустые и тоже носящие на себе следы разрушений — на полу валяется старый таз, смятый чьей-то могучей лапой в бесполезный кусок металла. Рядом — разбитая крынка. Два небольших темных пятна в дальнем углу, возле которых нет ни единого кусочка разлагающейся плоти. Вдоль одной из стен валяются совершенно чистые вилы, которыми даже не успели воспользоваться. А вот второй двери нет — вместо нее зияет темный проем, на одном краю которого наконец появились следы очень длинных и острых когтей.

Ага.

Внимательно оглядев улику и оценив глубину царапин, я непонимающе нахмурился: судя по всему, тут орудовал взрослый могильщик — одна из тварей, просто обожающих копаться в гнилых останках. Обычно они роются в земле и с удовольствием добывают оттуда полуразложившуюся плоть, слизывая ее с неповрежденных костей длинным и очень липким языком. По размерам эта дрянь не превышает крупного пса и обладает всеми повадками падальщика. Более того, крайне редко охотится на живых. Поэтому ее присутствие в доме, да еще в то время, когда где-то поблизости болтались зомби, маловероятно.

Хотя, возможно, могильщик приходил позже?

Взяв на заметку очередную странность, я зашел в первую комнату и, прикрыв нос рукавом, чтобы не наглотаться пыли, быстро прошел в центр. Но и тут, к сожалению, не обнаружилось ни тел, ни крови, ни следов нежити, которой в таком месте должно было побывать в достаточном количестве.

Я внимательно осмотрел все углы, заглянул за большую печь, убедился, что и внутри ее никакие трупы не припрятаны, и озадаченно потер лысину. Затем, все еще надеясь понять, что происходит, отыскал люк в подпол. Спустился по разваливающейся от старости лестнице. Обшарил подвал целиком, напрочь проигнорировав бочки с соленьями и связки сушеных трав, подвешенных к потолку. Не погнушался потрогать пол под каждым ящиком. Проверил стены на предмет потайных ниш. Наконец зло сплюнул и, покрытый толстым слоем паутины, выбрался наружу.

Под напряженными взглядами ожидающих за забором людей я с самым мрачным видом проследовал в притулившийся неподалеку от дома сарай, где хозяева держали всякую живность.

Зашел. Оглядел. Еще более мрачно переглянулся с Ничем и, не обнаружив следов кровопролития, так же быстро вышел, напряженно размышляя о причинах. Уже покидая непонятный двор, краем глаза отметил притулившуюся возле забора собачью конуру с намертво прикрепленной к ней цепью. Собрался было отвернуться, но внезапно подметил одну необычную деталь и остановился как вкопанный.

— А цепь-то перекушена, — тихо сказал Нич, увидев ее одновременно со мной. — Заметь: не порвана, не перепилена, а именно перекушена.

— Вижу, — напряженно отозвался я, снова присаживаясь на корточки. — Самое поганое, что перекушено очень чисто — как отрезало. Но я не могу сказать, какая тварь на это способна.

Нич угрюмо промолчал, но это не его специализация — в далеком прошлом он работал совсем но другому направлению. А я всю жизнь только и делал, что изучал да сравнивал таких вот непонятных монстров, но сейчас, хоть убей, не мог сказать, с кем мы имеем дело.

Тяжело вздохнув, я снял перчатку с правой руки и осторожно поднял оборванный кусок цепи, на самом краешке которой запеклась старая кровь. Убитого пса поблизости не обнаружилось. И вообще во всей округе не нашлось ни одного тела — ни человеческого, ни звериного. Почти никаких следов вообще, за исключением отпечатка босой ноги, пары царапин, похожих на когти могильщика, и вот этой цепи, которая когда-то явно была выкована на совесть и должна была удержать даже очень крупного кобеля.