Лисий город

Полиция ехала около получаса, Алиса успела расплатиться за мороженое мокрыми купюрами — продавец уже имела подобные и, ничего не смущаясь, спокойно сушила их, прицепив внутри ларька к натянутой веревке невесть откуда взявшимися прищепками. Это здорово ее развеселило, добавив теплого очарования такому неожиданному понедельнику.

Сидя на солнышке и поедая мороженое, Алиска думала, что, наверное, Горюну там приходится хуже, чем ей. Ведь если он уехал с самого утра и после обеда не появился, либо дело было плохо, либо проходили соревнования, похожие на «Рассказчика», только в другом интернате.

Она сморщилась, вспомнив, что он пообещал поговорить с ней завтра — о том, что произошло, об ее тормозе. То есть уже сегодня, и приятнее воспоминание от этого не становилось, он снова станет на нее кричать, непонятно за что. Но она могла понять, как его заинтересовали те дети, если спонтанные выбросы случались до сих пор — силы у них было немеряно, а как успокоить — за неимением родителей — непонятно. Но с этим должны были в итоге справиться их штатные психологи, а потом, скорее всего, воспитатели в интернате.

Алиса подумала, что она появилась точно так же, только не имея памяти, но ей повезло с обычным детским домом. Там тоже было много проблем и с ровесниками, и со старшими ребятами, все решалось в большинстве своем силой, но не магической. И не было тех унизительных соревнований, Алиска даже не подозревала, что можно быть благодарной детскому дому, хоть и после пятилетнего расставания.

Она успела вовремя подскочить к полицейским, представиться и быстренько, с помощью одного из них, надавать на ребят, выясняя — специально ли они колдовали. Ребята оказались студентами столичного университета, и она со спокойной совестью вернулась в машину. За все нарушения и проблемы со студентами ответственность несет университет либо же родители.

Когда она садилась в машину, увидела, как сморщился от досады водитель.

— Извините, мне там нечем было, ну... высушиться. Вы можете меня до дому довезти, а потом уже в ЦКМ?

— Не переживайте, — по его лицу невозможно было сказать, что он действительно так снисходителен, но ничего другого, как поверить, не оставалось. — Это еще не самое страшное.

Вот что, интересно, было самым страшным?

* * *

Перед тем, как подняться в свой кабинет, Алиса тихо зашла в подвал к Марку с Лизой. Спускаясь вниз, она ощутила себя в почти настоящем подземелье. В отличие от «Рассказчика» там было всего лишь четыре этажа, достаточно высоких. Но совершенно ничем не отделанных. Бредя по серому коридору, Алиса видела и пятна плесени в неярком свете низковольтных ламп, трещины, избороздившие толстый камень, редко подметаемые узкие и крутые лестницы с этажа на этаж. Она старалась держаться рукой за стены, ощущая, как громада здания давит на нее. Будь ее воля, Алиса вместо ламп повесила бы факелы, сорвала проводку и обустроила небольшие комнаты, в которых обычно временно содержались нарушители: в стиле пыточных камер. И водила бы психически здоровых туристов, но никак не маленьких детей и впечатлительных подростков.

Лизу с Марком разместили в самой дальней комнате на минус четвертом этаже, пока она туда дошла, окончательно ощутила себя совершенно вне времени.

Комнаты, к счастью, были и оштукатурены, и обклеены светлыми обоями. Все портила железная, монументальная дверь, явно оставшаяся со времен постройки, с небольшой решеткой на уровне лица взрослого человека. Дети спали, а рядом с ними в кресле дремала молодая, чуть полноватая женщина. При Алисином появлении она встрепенулась и одними губами прошептала, что помощь ей не нужна.

Ответ на незаданный вопрос ожидал ее в своем кабинете. Хотя Алиска не могла точно утверждать, что он ее именно ждал. Горюн поднял на нее взгляд, когда она вошла внутрь. Он казался очень усталым, взлохмаченным больше обычного. Она даже почувствовала небольшой стыд.

— Извините меня... нужно было зайти в подвал до отъезда. Может, вам...

— Чернова, я что говорил по поводу платьев?

— А... я была в парке, там студенты развлекались и меня облили. И больше надеть нечего...

Он махнул рукой, одновременно показывая, что все понял, и прося ее сесть. Судя по вчерашней несвежей рубашке, он понимал проблему чистой одежды, как никто другой.

— Вам плохо, да? Я могу принести что-нибудь.

Он так на нее посмотрел, словно бы размышлял — отравит или нет, но все же скомкано кивнул, видимо, склонившись ко второму варианту.

— Кофе без ничего. И себе налейте, поговорим, пока никто не звонит.

Вся кухонная утварь до недавнего времени находилась в бухгалтерии, поскольку иногда они все же засиживались допоздна, а Людмила Павловна без кофе не могла — она сумела это сообщить даже Алисе, предпочитавшей держаться от нее и ее коллег на расстоянии. Но с появлением Алисы Горюн велел Наташе вынести все, что можно, в отдельную комнату. Так что больше не приходилось просить запасные ключи, чтобы добраться до кипятка.

Донеся и не расплескав до стола Горюна две кружки, Алиска уселась на стул и снова на него взглянула.

— Вам точно ну... не плохо? Я могу одна тут, а вы бы поспали. А?

— Одна вы тут не можете, Чернова. Вернется Игорь, и вот только тогда. Ясно вам? Что там случилось с фонтаном сегодня?

Она знала, что от помощи он откажется, да и помогать особо не хотела. Но когда человек выглядит таким усталым, Алисе казалось, что слова, хоть немного отдающие заботой, станут приятными. Видимо, она вновь ошиблась.

— Ничего особенного, студенты развлекались, я же сказала. Постояла рядом и вызвала поли... ой. Надо было силовую группу, да?

— Поздно спохватились. Почему вас вызвали к студентам? Или занимается университет.

— Ну... они совсем не похожи на студентов просто. Но колдовали точно специально, не было никаких выбросов.

Горюн казался удивительно покладистым ровно до того момента, как вспомнил про отчет.

— Чернова, вы вчера что мне сдать должны были?

Алиска открыла рот, собираясь оправдаться, но этого не потребовалось.

— Ладно-ладно, только не нойте. До шести чтобы он лежал у меня на столе, понятно вам? Теперь о главном, вчерашняя прогулка про крышам... Расскажите о ваших ощущениях. Я хотел бы, чтобы вы все-таки за столько времени удосужились научиться различать свое нормальное состояние и ненормальное. Но я, видимо, слишком хорошо о вас думаю. Так что придется опираться на ваше состояние после происшествия.

Алиса отставила кружку и откинулась на спинку стула, стараясь не показывать обиду. В конце концов — он слишком многого от нее требовал.

— Вы учились отличать эти состояния годами! А меня... от меня требуете, что я за неделю!

— Чернова, у меня нет сил на ваши детские обиды! Чего вы съежились, кому было сказано, что не нужно меня бояться?

— Да уж! Вы бы еще кулаком по столу грохнули! Я вчера все рассказала! Мне хотелось смыть с себя грязную воду, спать!

— Нужно будет — грохну. Еще раз повторяю вопрос — что не понятно в словосочетании — максимально честно и развернуто? Не злите меня, ясно? Ответите на мои вопросы и можете дальше психовать, сколько влезет.

Алиса вскочила, желая поскорее от него отойти, села на подоконник и не глядя на него, начала перечислять.

— Апатия, усталость, нежелание разговаривать с детьми даже сильнее, чем с вами, нежелание видеть этих детей... — потом она запнулась, почти что кожей ощущая, как злость сходит на нет, сменяясь удивлением. — Не знаю, точно ли это, но мне немного хотелось... поговорить с вами. Только нормально, чтобы вы не как обычно...

Он прищурился на нее, словно бы не веря. Да оно и понятно было, Алиса сама сомневалась в своих словах.

— Вот как? Не заметил у вас такого желания.

— Вы были заняты... орали на меня. Но больше не хочется, не переживайте.

— Не хамите, Чернова, — он поднялся, и Алиса с тоской стала наблюдать, как Горюн приближается к ее подоконнику. — Я на вас не орал, а пытался выяснить, нужна ли вам медицинская помощь. И объяснил вам это, жаль, что память у вас дырявая.

Он свернул почти около нее, открыл старый шкафчик и достал оттуда маленькую бутыль с коричневой жидкостью. Коньяк Алиса распознала сразу — гуляя зимой на улице по несколько часов, только им и возможно согреваться.

— В следующий раз, когда захочется — говорите прямо, понятно вам? Чем быстрее вы научитесь различать момент переработки энергии, и то, что вам помогает прийти в себя после слишком большой дозы, тем лучше будет для вас. И для меня.

— Но... мне могло показаться. И вообще, вы же не можете еще и обладать способностями лечить...

Он плеснул коньяк в кофе, совершенно ее не стесняясь, и одним глотком выпил почти половину кружки.

— Не будьте идиоткой, причем тут мои способности. Чем ниже по уровню развития собеседник, тем больше необходимо прикладывать усилий. Наоборот это тоже работает. Поэтому вам не хотелось общаться с детьми. А что со мной захотели поговорить — возможно, это помогает вам после лишнего отката.

— То есть, вы со мной сейчас разговаривать не хотите?

— Какая проницательность, Чернова. Завтра и послезавтра оставайтесь дома, гуляйте, отдыхайте, приходите в себя, но если что, будьте готовы прийти по первому звонку.

От неожиданной щедрости Алиса чуть не поперхнулась кофе, спешно проглотила и уставилась на Горюна во все глаза.

— А как же вы тут один?

— Как-нибудь. Есть еще какие-нибудь вопросы? Я собираюсь, если повезет, весь день нетерпеливо ждать ваш отчет, а потом уйти домой.

Вопрос был — вообще-то и не один, но, даже сердясь, Алиса не хотела слишком уж его доставать. Поэтому тему Марка с Лизой она оставила на лучшее время, не сомневаясь, что с ними и без ее участия будет все в порядке.

— Ну да... я хотела... а кто здесь остается после конца рабочего дня? Ну, кто на выезды...

— Понятно. Силовая группа, Чернова, в крайних случаях зовут кого-то из нас. Все?

После ее кивка Горюн с присущим ему тактом упал в компьютерное кресло и одним движением от нее отвернулся.

Алиске ничего другого не оставалось, как вернуться к недописанному вчера скучному отчету.

--------------------

*Название и суть не одно и то же, «Звездные войны» в оридже не те же войны, что в реале. Просто хотелось дать название, связанное с космосом, и чтобы стало ясно, что фильм ОЧЕНЬ популярен.