Прогулка по Порталам

Глава 11

Звук битвы настиг их издалека. Данан даже не поняла, кто первой переменил направление движения, резко свернув к месту схватки — она или Аэтель? Так или иначе, ноги будто сами понесли чародейку. Слух перестал различать вопросы тех, кто шел рядом и спрашивал, что ей взбрело в голову.

«Я так же тянулся к твоему духовному мечу» — сообщил чародейке Темный архонт. В другой ситуации Данан поняла бы, что он имеет в виду ее голод до большой магической силы, какой алчет всякое исчадие Пустоты — когда тянется к духовному клинку рыцаря-чародея или к обнаженным амниритовым жилам в подземельях гномов. Но сейчас Данан могла только откликаться на зов инстинкта, повиноваться скверне внутри себя, и мчаться, срываясь на бег, в сторону битвы.

Это, оказывается, так легко — уступать влечению, что гнездится в душе!

Около двух десятков демонов вихрем кружили вокруг одинокой фигуры воина. Когда один из них падал поверженным, на его место спустя несколько секунд приходил новый. Подползал или появлялся за спиной, надеясь застать врасплох.

Но воин был хорош. Проворен, стремителен, точен.

Он ждал удара отовсюду.

Отовсюду, кроме собственной груди.

Данан не отдавала себе более отчета. Она выбросила руку вниз, позволяя появиться духовному клинку. Вскинула меч, перехватив поудобнее рукоять, и, ускоряясь, бросилась в гущу боя, вынуждая и остальных действовать сообразно.

Чародейка разила, почти не разбирая. Только одна мысль билась в женской голове: не задеть бойца. Он ей нужен. Он сверкает, как ее собственный меч! Он…

Он остался один, окруженный поверженными врагами, всего за несколько секунд. Демоны, почуяв приближение Пустоты, больше не лезли, шипя из далеких укрытий. Напуганные тьмой, которая стала причиной их появления, они страшились и прятались.

Но для Данан все вокруг утратило смысл, ибо перед ней, потушив сверкание пропитанного амниритом тела, стоял Жал.

Стройный, подтянутый, выше ее на полголовы — Данан помнила безошибочно. С черными волосами, частично прикрывавшими уши. С ярко светящимися линиями на лице и теле — белоснежными символами того, что в его жилах струится не кровь, а амнирит. Прекрасен, горд и так близок…

Глубокие темные глаза смотрели прямо. Чародейка никак не могла понять: так смотрят, когда ждали встречи, или когда уже не надеялись на нее? О, Тирсагар! Даже его кожаный доспех Данан по-прежнему помнила до деталей!

Сколько раз она расстегивала эти застежки, снимала этот пояс и портупею…?

Жал опустил два коротких меча, быстро оглядев остальных. Сплошь знакомые лица! Рендел с двумя кинжалами? Как здорово, что его, Жала, наука не прошла даром!

Хольфстенн поравнялся с Данан, замерев напротив друга.

Много веков назад Жал стал подопытной крысой в руках теократов. Насытив тело эльфа амниритом, полностью изменившим его свойства, беспощадные маги изувечили жизнь Жала, лишив его и памяти, и желаний. Эльф почти ничего не помнил о своей жизни до Эйтианских Гадюк, к которым примкнул около двухсот лет назад.

Линии, вычертившие паутину узоров на мужском лице, шее, руках, погасли одновременно с тем, как полностью очистилось лицо чародейки. Она из последних сил держала себя от того, чтобы броситься к нему на грудь. Потому что не следует забывать: за Разломом все не то, чем кажется. Нет никакой гарантии, что это в самом деле Жал.

«Тальвес» — поправила себя Данан, вспоминая истинное имя эльфа.

— Ты демон? — спросила тихо и сдавленно, опасаясь, что иначе просто сорвется на визг.

Жал качнул головой, опуская руки.

— Подойди и коснись меня, и увидишь, что нет. Меня не страшит Пустота внутри тебя.

— Ты дух? — Кое-как сдерживая ликование, спросила Данан.

— Тоже нет.

— Призрак?

— Нет.

— Воспоминание?! — она все-таки сорвалась.

Жал растянул губы, и сквозь прорезь улыбки мелькнул сточенный в острие клык — отличительная черта всех Эйтианских Гадюк.

— Позволь мне коснуться твоего сердца, Данан. И ты все поймешь.

Он шагнул к чародейке, не дожидаясь ответа. Встал совсем близко, и Данан могла поклясться жизнью Хольфстенна, что перед ней самый настоящий Жал. Тем не менее, она позволила ему то, на что не был способен ни один живой или мертвый эльф, гном или человек.

Жал убрал оружие, приподнял правую руку, активизируя амнирит внутри. Длань засияла. Мужчина осторожно дотронулся до Данан, тут же проваливаясь пальцами внутрь женской грудины. Невероятно страшное, ледяное и незабываемое чувство проникновения, недоступное более никому. Он должен был выдернуть ее сердце подобным трюком в день их первой встречи. Но вместо этого…

Мужские пальцы с трепетом коснулись горячего жизнетворного органа лишь на миг. Затем, не затягивая, Жал потащил руку назад, одновременно припадая лбом ко лбу чародейки. Они оба, не сговариваясь, закрыли глаза. Данан почувствовала, как слезы затянули взор, оволокли сердце, сковали горло и громадными каплями скатились по щекам — прямо на мужские пальцы.

Последовавшее за этим объятие оказалось болезненным — до хруста в костях! — и долгим. Жал отстранялся нехотя, до последнего сохраняя контакт и скользя натруженными мозолистыми пальцами по женским предплечьям. Ему стоило усилий перевести взгляд на Стенна.

Чародейка отступила. Объятие, которое случилось у мужчин, было молчаливым, но не менее длинным. Когда гном и эльф расцепили руки, они, не сговариваясь, еще ударили друг друга по плечам (Жал немного пригнулся). В глазах Стенна можно было прочитать благодарность: спасибо, что жив. Жив ведь?

— Как ты здесь оказался? Кто это был? Почему ты вообще тут?! — Данан с трудом дождалась, когда эльф поздоровается с Ренделом и Анси. Рангзиб кратко представился Жалу сам, но эльф не выглядел ни удивленным, ни заинтересованным.

— Я все расскажу, — пообещал Жал. — Только давайте уйдем с тропы. Ты… — Он осекся, взглянув на чародейку. — Ты приглушила Темного. Скоро демоны наберутся смелости снова лезть к нам. Идем, здесь неподалеку есть укрытие.

Что именно в условиях местного окружения сошло бы за укрытие Данан затруднялась представить. Но, справедливости ради, она сейчас затруднялась даже смотреть под ноги. Ее внимание намертво прилипло к эльфу. Жал двигался и говорил — идеально, как на помнила. Однако поверить, что это в самом деле он, тут, относительно живой и невредимый… Да чушь какая-то!

Данан тряхнула головой. Нет! Вдруг… он исчезнет! Если это в самом деле он. И… Почему он не смотрит на нее? Почему ведет себя так, будто все происходящее — вообще нормально?!

Чародейка поняла, что сходит с ума. Она схватила Жала за руку, дернула на себя, заставляя оглянуться. Она знала это лицо, знала! И сейчас в нем не было никакой растерянности! Что происходит вообще?!

— Что. Ты. Здесь. Делаешь? — тихо, чеканя каждое слово, спросила чародейка. В ее взгляде Жал прочел небывалую меж ними прежде решимость сделать все, что необходимо, если окажется, что он — какая-то форма обмана. Жал остановился. Плотнее оплел пальцами женскую ладонь, накрыв ее второй рукой. Мягко провел большими пальцами. Данан никогда не разочаровывала его. И он надеялся, что не разочарует и теперь.

Жал прикрыл глаза. Больше всего сейчас он хотел коснуться ее щеки одной рукой, обвить за талию другой и — наплевать на то, что они тут совсем не одни.

— Данан, — шепнул эльф. — Это долгая история…

Чародейка покачала головой: не надо отговаривать ее от дознания общими фразами!

— Тогда начинай прямо сейчас, — посоветовала командор. Не стоит думать, что из-за столкновения с ним, она утратит всякую бдительность. Просто… просто потому, что мало кто знал о коварстве магических сил больше нее, повергшей архонта из Дома Иллюзий.

Кто знает, может то укрытие, куда их вел эльф — это вообще яма с демонами и духами, которым Жал отдаст их? Данан не хотела верить в подобное. Она надеялась, что мужчина рядом — тот самый, ее дорогой друг и не только. Но — может быть всякое.

Жал ощупал лицо чародейки мягким взглядом. Облизал губы. Вздохнул. Перехватил одной из рук поудобнее женскую ладошку и повлек за собой, рассказывая так, чтобы все услышали.

— Несколько месяцев назад я столкнулся с одним колдуном. С теократом.

— И он запер тебя здесь?! — вклинился Хольфстенн.

— Нет. Он меня убил. — Жал почувствовал, как по ладони царапнули женские ногти. Данан остановилась, заставляя тем самым затормозить и Жала. Тот тряхнул их соединенными руками: пойдем, не время останавливаться. Чародейка позволила увлечь себя.

— Я не понимаю, — сказала Данан тоном, в котором слышалось: если ей сейчас не объяснят так, чтобы стало ясно, она сама кого-нибудь убьет.

Жал не заставил себя уговаривать.

— Он убил меня. Ну, или попытался. По-хорошему, я действительно должен был умереть. Однако… Данан, — Жал потянул за руку так, чтобы женщина посмотрела на него. — Ты всегда предпочитала думать, что маги — нормальные. Что все они как ты — могут держать себя в руках, сохранять голову и все такое. Посмотри правде в глаза: ты, даже сдерживая внутри остатки Темного, остаешься куда более вменяемым магом, чем почти все остальные! Ты привыкла ровнять всех по себе, потому что маги Калагорна — тех, кого я застал — тоже всегда ориентировались и ровнялись на тебя. Но, Данан, — воззвал Жал. — Маги — это сущее зло мира. И я никогда не был настолько прав, как когда возненавидел их, за единственным исключением. — Он тверже сжал женскую ладонь. Однако чародейки, переставляя ноги, лишь помотала головой.

— Жал, я все еще не понимаю! — выпалила чародейка громче, чем следовало бы в этой пустотной желейной мари. Калагорнцы присмотрелись к командору и, не сговариваясь, подумали, что встреча с Жалом здесь ввергла Данан в растерянность куда больше, чем то, что они, все пятеро, завалились за Разлом! Она будто вообще забыла, что им надо отсюда выбираться, что темная сторона магии здесь, как выяснилось, преображается до неузнаваемости. Она игнорировала новую Аэтель и то, какое влияние тень оказала на отголоски архонта, запечатанные в ней самой. Все стало неважно — кроме того, что Жал был рядом и, несмотря на все свои слова, выглядел вполне живым.

— Я должен был умереть. — Жал свернул направо.

Как он ухитрялся ориентироваться в этом клубящемся, одинаковом, непонятно ползущем пространстве? — подумал Хольфстенн, держа в боевом хвате секиру. — Когда именно нужно было направо? Куда — направо? К той обглоданной скалистой пустоши? Погоди-ка! Что еще за скалистая пустошь? Это вообще пустошь? Больше похоже на развалины какого-то оплота. Давно они здесь? Почему еще две минуты назад в той стороне ничего не было? Или было, и он, Стенн, просто не обращал внимания? Или болотистым туманом наползло?

Гному на плечо опустилась твердая мужская рука. Стенн оглянулся и увидел Рангзиба. Даже ему, судя по физиономии, было не по себе.

— Неужели, ты думаешь, я так легко проиграю тебе десять золотых? — спросил те’альдинец. — Поверь, моей заднице от дерьма вокруг еще даже не горячо, так что не пытайся убедить меня, будто у нас полно проблем.

Хольфстенн застыл: о чем это он говорит? А потом хмыкнул: точно! К вечеру они будут «по заднице в дерьме»! Значит, пытается поддержать? Неожиданно.