Тень великого колдуна

Видно, лекарь пришел примерно к такому же выводу, потому что азартный блеск в его глазах поугас.

— Малую толику разумею. Аз бо есмь, аки она смоковница проклятая: не имею плода покаянию; имею бо сердце, аки лице без очию; и бысть ум мой, аки нощный вран, на нырищи забдех! — Покаянно произнес он, но тут же снова оживился. — Оште! Убивец троих человецех сердце и печень забравши. Пошто?

— Для этого вида нежити, сердце и печень настоящие деликатесы. Сытый оборотень может не заинтересоваться всем телом, выбрав только самое вкусное.

— Убивец уж ходит окрест на круги своя. — Хмуро подытожил Лимий. — А кто суть сие есть, мы не ведати.

— Страхи-то какие рассказываете, едрена выпь! — Хохотнул купец. — Тепереча точно не засну!

Староста и дед Шповник поддержали его согласными кивками.

Мужики с ослиным упорством, не слушая возражений, проводили меня до самой калитки. Я не торопилась входить в дом, просто стояла во дворе, вглядываясь в серную громаду леса, поднимавшуюся сразу за забором.

Никак не давали покоя слова лекаря о том, что раны могли быть нанесены не только волчьими клыками, но и человеческим оружием. Волки-обротни… странные отношения у людей с волками. Что-то сродни дикой смеси из страха, зависти, нездорового любопытства и необъяснимого магического притяжения. Древние люди, селившиеся кланами, часто выбирали животных своими покровителями. Ни один зверь не был столь почитаем охотниками и воинами, как волк. Мощь, скорость, свирепость, выносливость и хитрость — вот что непреодолимо влекло одного хищника к другому. Мне сразу вспомнилась волчья морда, вышитая на плаще Асеера.

На восточной окраине Шумбера проживал племя, члены которого искренне считали себя детьми волков. Их воины шли в бой с голыми руками, надев волчьи шкуры и, предварительно накушавшись ритуальных галлюциногенных грибочков. Не всем после сражения удавалось снять эти шкуры. Некоторые превращались в кровожадных двуногих зверей, без разбору бросавшихся на людей и скотину. Таких либо изгоняли, либо убивали.

Слишком долго человечество прикрывалось звериной шкурой, чтобы безнаказанно совершать бесчеловечные поступки, на которые не осмелился бы и самый лютый хищник. И вот, природа потребовала свою законную плату, вместе с набежавшими за столетия процентами. Безумие охватило людей, словно моровое поветрие. История помнит множество случаев, когда, возомнив себя волками, люди убегали в лес, жили там и охотились точно дикие звери, не гнушаясь нападением на себе подобных. Так возникло большинство легенд об оборотнях. На самом деле перевертышей очень мало. Причиной тому, людская ненависть и, как ни странно, любовь. Смешанные браки между оборотнями и людьми не редкость, в результате на свет появляются совершенно нормальные человеческие дети. Оборотничество проявляется крайне редко, и лишь через несколько поколений. Иногда человек даже не догадывается о своей сущности, пока не увидит полную луну или не услышит протяжный волчий вой…

Тут я потеряла нить рассуждения, потому что по всей деревне разом взвыли собаки, словно предупреждая о какой-то одним им ведомой угрозе. Интересно, почему бабка не держит собак? Мало ли кто подкрадется из чащи… тем более теперь, когда убивец шастает тут, как у себя дома.

Я зыбко повела плечами и вдруг уловила среди деревьев какое-то быстрое, смазанное движение. В десяток шагов преодолела весь огород. Перемахнула через изгородь. Неподвижно застыла, выжидая. Гнетущая ночная тишина вперемежку с пронзительным воем никак не давала сосредоточиться, и здорово давила на психику. К моей гордости, у того, кто сидел в лесу, нервы сдали первыми. Раздался хруст ломающихся веток, и шелест потревоженной опавшей листвы, словно этот кто-то целеустремленно ломился вглубь леса.* * *

Я рванулась следом, но тут же чуть ли не с головой окунулась в лужу, зацепившись ногой за торчащую из земли корягу. Нет, ерунда. Так я его не догоню. Нервы у него, конечно слабые, зато ноги сильные. Вон как быстро драпает.

Оставалось либо повернуться и отправиться спать, либо…

Стыдно признаться, но за все это время я еще ни разу ни рискнула переступить Порог.

Наполовину из-за опасения, что Сайтас каким-то образом сможет выследить меня, наполовину из-за страха неизвестности, ведь никто не знает, во что я теперь превращусь после полной трансформации…

Трусиха. Я в сердцах стукнула кулаком по воде, окатив себя фонтаном грязной воды. Трусиха и паникерша. Давай, поднимайся и беги следом, может, еще догонишь. Не ты, так твои кинжалы. В коем-то веке тело решило внять возмущенному голосу разума.

Ветки хлестали по лицу, ноги постоянно проваливались в какие-то бочаги и буераки, но у меня получалось не сбавлять ход. Единственное чего я действительно опасалась, так это выткнуть глаз шальным сучком. Хотя и это не будет такой уж большой потерей. Специфика моего зрения позволяла мне видеть даже с мешком на голове. Зрение игига — это восприятие за гранью простого преломления света, ощущение каждой частицы теплоты, излучаемой предметом или живым существом. Вот и теперь, крупный алый сгусток жизненной энергии едва заметно пульсировал между светло синих стволов деревьев и разноцветных огоньков лесных обитателей. Мой напарник по оздоровительному вечернему бегу уже не торопился. Иногда мне даже удавалось различить поджарый четвероногий силуэт крупного животного. Ничего, догоню. Он раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре, а я раз-два, раз-два. Как в той притче про хитрого конокрада, убедившего богатого господина, что пешком он попадет в город гораздо быстрее, чем на коне.

Я широко улыбнулась, прибавляя ходу, и тут же поплатилась за неуместную веселость. Императорское кольцо, подвешенное на шнурке к моей шее, выскочила из-за ворота куртки, со всего размаху саданув меня по передним зубам. Почти одновременно с этим пришла резкая боль и испуг, отозвавшийся тревожным уханьем внизу живота. Только не это! Вряд ли я в ближайшее время решусь перейти Порог, только чтобы регенерировать. Так и придется доживать век с искусственной вентиляцией.

Я красочно представила себя с внушительной черной дырой вместо передних зубов, и обреченно застонала, пытаясь на ощупь определить масштаб катастрофы. Моя улыбка и так не вызывала добрых чувств, а теперь… теперь мне прямая дорога в художественные свистуны или разбойники. Как ни странно, но ощупывание не выявило особого ущерба для моего здоровья, и я немного успокоилась. Сняла с шеи кольцо. Раздраженно сунула его в карман. Потеряется, и гёт с ним. Все равно из-за него оборотня упустила…

Если, конечно, это был оборотень, а не местный волк-горемыка, оголодавший загнанный, измученный постоянными облавами. Разве стал бы кровожадный оборотень, гроза всей округи, удирать от какой-то дурной бабы, которая потащилась одна ночью, в самую чащу леса.

Только, чтобы заманить ее поглубже и разделаться с этой идиоткой без свидетелей. Как раз когда я додумывала эту оригинальную самокритичную мысль, оборотень перешел к ее осуществлению. Стремительный толчок в спину сбил меня с ног. Каким-то немыслимым образом, еще падая, мне удалось извернуться, закинув руки за плечи, и схватив его за лапы, швырнуть через голову. Ничем не защищенное лицо удачно приземлилось в мокрую грязь, проделав в ней довольно широкую борозду. Отплевавшись, я со злорадством убедилась, что оборотень тоже послужил на пользу сельскому хозяйству, вспахав носом нетронутую целину между двумя соснами. Здоровый, зараза. Ростом с теленка.

В следующее мгновенье зверь был уже на копытах, то есть на лапах, приготовившись для нового прыжка, который я без труда отбила, саданув его кулаком по клыкам. Не мне же одной из-за прикуса переживать. Он явно не ожидал от дурной бабы такой силищи и сноровки, с хрустом проломив спиной кусты шиповника.

— Ну, кому еще бодрой питательной селянки? — Голосом рыночно зазывалы прокричала я, прыгая следом. — Налетайте, пока не остыла!

Но бодрые селянки почему-то больше не вызывали у оборотня энтузиазма. Он судорожно встряхнулся и перешел к стремительному отступлению. Я бросилась за ним, запоздало вспомнив о спрятанных за голенищами сапог кинжалах. Сталь сверкнула в ночи и глубоко вонзилась в ствол дерева, пришпилив к морщинистой коре сухой лист. Идиотизмом занимаюсь. Ежу понятно, что специально попасть в мелькающего среди деревьев зверя можно только в сказках или пьяных фантазиях.

Зато в реальной жизни всегда есть место случаю. Волк коротко взвизгнул, с удивлением оборачиваясь на торчащий из правого предплечья кинжал. Вообще то, я метила в шею, но это тоже не плохо… или плохо?

Оборотень сомкнул пасть на рукояти, быстро выдернул клинок, и развернулся ко мне, вздыбив загривок, предъявляя свой оружейный арсенал. Два ряда длинных, острых клыков. Я попятилась, пораженная нешуточной угрозой, полыхнувшей в его глазах. Шутки кончились. Одно дело бороться за случайный кусок мяса, и совсем другое защищать собственную жизнь. В таких ситуациях опасными становятся даже робкие песчаные гули.

Ощущение опасности нахлынуло так неожиданно, что у меня даже защемило в груди, словно я внезапно оказалась на краю бездонной пропасти. Смерть рыскала где-то рядом, около деревни. Это было что-то незнакомое, враждебное и невероятно могущественное. Я резко крутанулась на месте, поворачиваясь лицом к этой неведомой опасности и… спиной к оборотню. Идиотка!

Зверь пришел к аналогичному выводу. Причем гораздо раньше меня. Острые клыки, мстительно рванули плечо, добравшись чуть ли не до самой кости. Всепоглощающая злая обида затмила даже боль, что уж там говорить о здравом смысле. Мне даже в голову не пришло воспользоваться магией, хотя ничего приличного при таком раскладе, я бы наколдовать все-равно не успела.

Мы бились молча, страшно, и отчаянно, расходясь лишь для небольшой передышки. Кровь, похожая в темноте на ртуть, катилась пузырями. Не помню, когда и как я пересекла Порог, должно быть инстинктивно. Заметила это только, когда зверь вдруг отшатнулся, словно разглядел у меня на лбу моровую язву.

— Вот черт! — Прохрипел он, оторопело мотая башкой. — Нежить!

— На себя погляди. — Я тут же воспользовалась своим советом, и только тогда в полной мере осознала что произошло. Ран, как не бывало. Ощущения были разноречивые. Вроде бы все осталось, как и прежде, а вроде что-то изменилось. Внутри меня снова клубился упругий, извечный мрак, но кое-что было в новинку. Словно разжались невидимые тиски, державшие меня в рамках чужого отражения, отдалив от всего человеческого, и опасно приблизив к необузданным природным стихиям и первозданной дикой тьме.

— Ты хоть не заразная, а? — Осведомился оборотень, брезгливо кривя морду.

— Ядовитая. — Я на пробу нырнула в ночную черноту, на удивление легко заскользив по холодной земле, поднялась по стволам деревьев до самых макушек, играючи тронула не успевший облететь лист, а потом вернулась к зверю, который, ошеломленно поджав хвост, кружился на месте, как волчок. Подгадала момент и со всего размаху залепила ему хорошего пинка под волосатый зад. Оборотень подпрыгнул от неожиданности, и необычайно проворно развернулся, припав к земле.