Империя дракона

–Не нужно никаких громких прозвищ, просто «монсеньер», – без упоминания имени звучит загадочно и указывает на знатность, подумал я, откинувшись на спинку резного кресла.

Тролль дотянулся до стола и положил туда связку тускло поблескивающих ключей.

–Зачем они?

–Они от ваших новых владений, – ответил он.

–Ты думаешь, что я нуждаюсь в этой груди металла. Чтобы пройти сквозь дверь мне не нужны никакие ключи.

–Большинство из них от вашего нового замка.

–Интересно, чьим этот замок был до меня, – я вспомнил Сильвию, стоящую у колодца, где плавала корона, а другие венцы бывших правителей мертвой сверкающий грудой лежали на дне какого-то омута.

–Замок ждал вас, – уклончиво ответил тролль. – Не все могут в него войти. Только избранным позволено переступить порог.

–Другие тебе подобные что-то хотят спросить у меня, – я нехотя прочел его мысли, они были плохо скрываемы и потому легко доступны.

–Они хотели спросить, что бы вы хотели получить в дар, в знак преданности.

Дар больше походил на подношение. Будущего правителя принято подкупать. Во всяком случае на бескорыстие все это было мало похоже.

–А, что они смогли бы достать?

–Любую вещь, которая чего-то стоит.

–Есть такая птица, сирин, – я сказал первое, что пришло в голову, желая проверить сноровку будущих подданных. Где им достать легендарную птицу, своим пеньем вызывающую радость в самой черной душе. – Пусть достанут мне такой дар,…чтобы я стал добрее.

Тень с поклоном исчезла. О присутствие гостя в моих апартаментах обстановкой больше напоминавших келью, свидетельствовал только длинный липкий след на потертом ковре. Мне были отведены только те покои, которыми побрезговала сама Одиль. На бывший дворцовый интерьер указывали лишь резьба на арочных сводах окон, красивые тонкие колонны, подпиравшие потолок, но местами потрескавшиеся и резные столбцы, поддерживающие полог кровати. Обнаружив в шкафу несколько новых вещей, а на полках новые книги, я поразмыслил и решил, что другой на моем месте назвал бы это кельей настоятеля. Главное мы с вороном спим не под открытым небом, а от роскоши за время проведенное в глухой, подземной темнице я успел отвыкнуть.

В тот же день Одиль потребовала, чтобы я сводил ее в Лары. Она хотела осмотреть и другие менее богатые города страны, все начиная от дворцов аристократов и кончая верфями, где строились корабли для пополнении и так слишком мощного флота. Злость княжны прошла, как только ей понадобился провожатый. Ведь не могла же она одна появиться в людном месте, пусть рядом идет защитник со шпагой и мушкетами, которые были нужны исключительно для дополнения костюма. В борьбе дракон использует другие методы. Зачем ему какие-то игрушки, вроде рапир?

За один день мы успели объездить больше городов, чем другие за неделю. Одиль быстро проносилась по улицам, заинтересованно оглядывала здание и достопримечательности, будто хотела убедиться в благосостояние каждой области королевства.

Прохожие чаще всего расступались, освобождая дорогу знатной леди. Только очутившись на одной из широких площадей Одиль повела себя странно. В ее и до этого хищных повадках промелькнула какая-то угроза. Ноздри княжны расшились, жадно вдыхая несвежий городской воздух, словно уловили очень приятный аромат. Я тоже принюхался и почувствовал запах недавно пролитой и теперь засыхающей крови, не той, которой несло из лавки мясника, а человеческой. Я поднял глаза и увидел на фоне городской стены несколько отрубленных голов, насаженных на колья. Должно быть, казненные разбойники. Лорда Адриана и его сообщников казнить никак не могли, во-первых, их так и не уличили в измене, а во-вторых, правосудие было свершено, с помощью огня и магии.

Я еще раз посмотрел на мертвые головы и вдохнул запах застаревшей крови. Это место поразительно напоминало мне площадь двух мечей. Вспомнилась казнь, происшедшая много веков назад и человек в черном, промелькнувший во взбудораженной толпе. Клод пытался солгать мне, скрыть правду, ради спасения души и благодаря ему на тот момент преследователь остался безымянным. Вопреки всему, князь разыскал меня и совершил свое зло. Сейчас, находясь на месте казни, я ощутил странную пустоту в желудке, неприятное головокружения и понял, что слишком долго не превращался в дракона. Нельзя терпеть дальнейшие отсрочки. Лишь только мы вернулись в крепость князя, я схватил со стола связку ключей, вышел в долину и, уже менее болезненно претерпев еще одно превращение, устремился на поиски безымянного, загадочного замка.

Долго блуждая в звездной высоте, среди туч и туманной дымки, я все же рискнул спуститься вниз и заметил лентой извивавшуюся дорогу, тот путь, по которому я многократно проходил во сне. Поразительной красоты леса и поляны были безлюдны. А крепостные стены, показавшиеся вдали, казались миражом. Слишком ярко переливались витражи в многочисленных окнах. Парапет башен хоть и был каменным, но благодаря искусству архитектора казался кружевным. Опускные решетки сами поднялись, чтобы впустить меня внутрь. На дворе меня поземка. Я только сейчас заметил, что вокруг замка в обширных угодьях царствует зима, в то время, как в обычном мире сейчас разгар лета. Дверь сама раскрылась передо мной и захлопала на ветру. Поднимаясь по ступенькам ко входу, я захотел развернуться и заглянуть в колодец, но испугался, что как и во сне увижу там отражение дракона. За дверью вспыхнуло множество крохотных огоньков, еще до того, как я успел переступить порог. Свечи горели, но не таяли. Обстановка замка была еще не завершенной, но коль я так скоро стал хозяином, то должен был заняться убранством покое. Благодаря найденным кладам денег у меня было больше, чем достаточно, но смогу ли я подобрать вещи достойные таинственной атмосферы этого места. Можно ли сделать еще роскошнее подавляющих размеров залы с мозаичными панно на полу и стенах. Находясь в таких помещениях человек ощущал величие их просторов, а себя всего лишь крупицей во вселенной. У смертного от этого закружилась бы голова, но я привык ощущать вечность впереди, а не позади своего жизненного пути. Работа в замке уже шла медленно, но с пользой. Проходя по одной из галерей, я заметил призрачный, подобный фее силуэт. Существо чем-то походило на пери. Оно обернулось и кивнуло мне в знак приветствия. Ловкие, полупрозрачные руки вышивали узор на ламбрекене. В другие комнатах я встречал такие же созданий, которые занимались плетение кружев или дружно ткали гобелены. В замке витал сладкий аромат тропических цветов. В большой каменной чаще плавал лотос, а ведь вокруг зима. Странный, чудесный замок! Я готов был очень долго бродить по нему, но не имел права задерживаться. Надо было возвращаться, все замки с едва слышными щелчками запирались после ухода. Оставив снежный край и прилетев назад, я застал самую сильную летнюю грозу, какую помнил. Здесь не обошлось без коварной уловки Одиль. Даже сквозь толщу бури я заметил в освещенном окне замка ее силуэт, голову в венце склоненную над раскрытой книгой. Молния и гром не мешали мне лететь, но косые струи дождя хлеставшие по крыльям были не слишком приятными. Разбив огромное, застекленное витражом окно, я влетел прямо в залу, где полыхал растопленный камин и сидела за столом изумленная княжна. Ей оставалось только наблюдать, как упавший на мраморные плиты пола дракон принимает вид человека. В последнюю очередь исчезли золотые когти. Я поднялся с пола и стал отряхивать бисеринки дождя с камзола и с волос. Одиль перевернула страницу и взирала на меня то ли с недоверием, то ли со страхом. По азартному огоньку блеснувшему в ее глазах было заметно, что она никогда еще не наблюдала за таким отвратительным и захватывающим зрелищем. Но позже начала испытывать то же холодное пренебрежение, как к демону, которого она вызвала и приютила.

Однако несколько дней обошлось без дискуссий. В моем присутствие Одиль нервно теребила кружевной платок или выщипывала волоски из меховой муфты, но терпеливо прикусывала язык, не только не дразнила резкими замечаниями, но даже отвечала на вопросы слишком сдержанно.

Как-то вернувшись в свой кабинет, я увидел на столе какой-то предмет, похожий на цилиндр. Точно, что это определить было нельзя, поскольку сверху кто-то накинул кусок шелка, расшитый звездочками и полумесяцами. Я сорвал ткань и у меня чуть было не вырвалась похвала в адрес всех троллей до единого, от которых ко мне приходил делегат. В клетке, за ажурным переплетением прутьев сидела птица, которой, как принято считать, в природе не было. Белое, светящиеся оперение и роскошные крылья странно сочетались с прехорошенькой девичьей головой, а голову в свою очередь венчал убор наподобие кокошника. Как можно было посадить такое чудо в клетку. Уловив мои мысли, сирин взглянул на меня с интересом. Миндалевидные глаза расширились от удивления и восторга, и какой-то нескрываемой симпатии. Я коснулся кончиками пальца русой головки сирина и хотел выпустить его из клетки. Он вовсе не собирался улетать и, по-моему, хотел запеть, но тут в кабинет вошла княжна и вырвавшаяся было трель тут же оборвалась. Одиль так же не нуждалась в ключах, чтобы пройти в чьи угодно апартаменты и теперь с восторгом наблюдала за моей новой любимицей.

Она коснулась кольца вверху клетки, проверяя его прочность, погладила сирина по крылу. Ее нежная в обращении с птицей ручка в любой миг могла стать опаснее, чем кошачьи коготки.

–Я возьму птицу себе, – вдруг сказала Одиль. – У тебя и так очень много безделиц. К тому же, надо же кому-то приглядывать за отвратительным черным вороном.

Клетка мгновенно оказалась в руках красавицы, а я с унынием подумал, что с такой хозяйкой сирин вряд ли протянет больше года. Шелест платья стих в коридоре, а на следующий день птица сладко запела. Никто не мог отказать Одиль в ее просьбе или приказе. Исключением, кажется был только я. Сам не знаю, почему я избегал общаться с княжной. В последнее время она старалась быть любезной, предлагала мне сопроводить ее на приемы или проследить за тем, как лестные птицы слетаются на ее зов. Любой был бы рад общению с богиней. А я был допущен в замок к ней и должен был быть рад. Откуда же тогда это странное чувство, что на шее у меня затягивается паучья петля. Боль, жар, удушье, в ее присутствие я чувствовал себя неуютно, будто попал в залу, где меня окружают ни люди, а сотни комедийных, трагических и карнавальных масок, за каждой из которых прячется уродливое зло.

Как-то Одиль коснулась моего рукава и я вздрогнул ощутив, что у нее такие же паучьи пальцы, как и у ее отца, длинные, тонкие и холодные, от одного их прикосновения жертва цепенеет.

Часто Одиль наряжалась и уезжала куда-то одна. Карета без вензелей и гербов всегда была готова доставить ее куда угодно. Кучер, очевидно, слишком уродливый, чтобы снимать маску ежеминутно ждал ее пожеланий. Иногда ее сопровождала какая-нибудь из прях, так же празднично разодетая. Иногда Одиль хотела, чтобы ее провожатым был я, тогда мы вместе отправлялись на пир, бал или маскарад и очень редко уходили обратно, не причинив хозяевам приема хоть относительного зла. Те, кто был чем-то неугоден княжне сильно страдали. Их лица и тела покрывались сыпью, которая никогда не проходила, на щеках непонравившихся ей дам проступали уродливые, багровые пятна. Стоило кому-то хотя бы с легким непочтением обратиться к ней и этот человек тут же становился жертвой роковой «случайности». На кого-то опрокидывалась свеча, огонь уродовал кожу на всю жизнь, на других ни с того ни с сего взбесившись накидывались собственные псы, третьи тут же натыкались на кем-то забытые режущие предметы и после этого очень редко могли передвигаться самостоятельно. В отличии от нее, мне никогда не надо было взывать к почтению. В моем присутствии многих охватывал странный холод, других оцепенение. Никто даже не мог без труда ворочать онемевшим языком, ни то, что вести со мной непринужденную беседу. Все общения с гостеприимными хозяевами обычно ограничивалось «да», «нет», «вы оказали нам честь своим присутствием».