Империя дракона

–Вы можете позволить себе такую роскошь, как поступать по собственной прихоти, а я и вчера и сегодня всего лишь слуга княжны. А ей очень любопытно знать, чем ее знакомые занимаются на досуге.

–Какой он, этот сын короля? – спросил я, проигнорировав тонкий намек о слежке.

–Приятной наружности, можно даже сказать, красавчик, богат, но глуп, как осел, – после недолгого раздумья охарактеризовал его Камиль. – Появление защитника для него, как манна небесная. Только вряд ли он сможет испытывать благодарность к вам, узнав хоть немного из вашей биографии.

Я кивнул, вертя в руках нефритовую фигурку королевы. Шахматная доска Одиль и вправду была произведением искусства. Княжна во всем стремилась к элегантности.

После непродолжительного спора ворон получил разрешение иногда находиться при мне, но волка пришлось оставить на попечение Перси. О существование самого Перси я молчал и надеялся, что княжна не сможет слишком часто заглядывать в мой разум. Ее сила была ограничена. Однако Одиль не требовалось читать чьи-то мысли, чтобы обвести этого человека вокруг пальца. Как-то раз я изъявил желание посетить библиотеку, чтобы отыскать те книги, по которым училась княжна. Она долго колебалась, а потом нашла связку заржавевших ключей и отвела меня в пыльную комнату, от пола до потолка забитую книгами. На многих корешках уже серебрилась липкая паутина и приходилось сметать ее рукой, чтобы прочесть названия. Здесь было все: романы, мифы, поэзия, труды ученых и сатирическая проза, но ни одного произведения, посвященного нашему темному искусству. Все до единого колдовские фолианты, если они и находились в замке, хранила в своих тайниках Одиль.

Работы смертных авторов, за исключением самых лучших, пылились в наглухо запертых комнатушках. Во время экскурсии по так называемой библиотеке Одиль куда-то исчезла, а мне еще долго пришлось возиться с ржавым замком. Только когда от ключа отломилась головка, я решил запереть дверь, применив свои тайные силы, и вскоре услышал приглушенный щелчок, а из замочной скважины с трудом выбрался потревоженный паук.

Во всем замке царил упадок, за исключением покоев Одиль, моих собственных, наспех убранных апартаментов и длинной анфилады бальных залов. Зачем держать столько слуг, если они не хотят даже протереть пыль или проветрить закрытые помещения? Я сильно подозревал, что Камиль, оставаясь на ночь в замке, спит в чуланчике над каретным сараем и даже не думает для этой цели привести в порядок одну из старинных постелей. А их в разных спальнях было полно, десятки кроватей из красного дерева или мореного дуба, под балдахином, расшитым загадочными символами.

Из окна открывалась отличная панорама на башенки и крытые переходы замка. Крепость – это целый лабиринт, а если смотришь на черепичные, медные и бронзовые пластины крыш с высоты, то они напоминают целый город. Красочные вымпелы и штандарты гордо реяли на ветру.

Одиль все время жаловалась на то, что ворон будет залетать в ее окна и всячески проказить, хотя птица спокойно сидела у меня на плече или на спинке стула, и даже не думала улетать.

Мое внимание часто привлекала самая высокая башня, сделанная из белых мраморных плит. Если по небу плыли кучевые облака, то она почти не выделялась на их фоне, а в безоблачную погоду напоминала бледное видение. Башня-призрак, может, она уже давно разрушена и лишь иногда показывается мне. А если она настоящая, то находится на такой высоте, что ее трудно рассмотреть. Прямоугольные зубцы на ее крыше напоминали шахматную ладью. Пользуясь тем, что Камиль зазевался, я ловко выпрыгнул в окно, собрал все силы и вскоре ощутил под ногами твердый, скользкий мрамор.

Башня все-таки была реальной. Я перегнулся через парапет, чтобы посмотреть вниз, на двор замка и простирающуюся за внешней стеной долину. Какая головокружительная высота! Недалеко отсюда находилось морское побережье. Легкий бриз обдувал мне лицо, кромка синей воды была почти неразличима с такого расстояния, но я ее видел и слышал все звуки, доносящиеся снизу из жилых помещений, даже то, как услужливые эльфы спорят на кухне из-за того, что приготовить на ужин. До них мне уже не было дела. Оказавшись так близко от открытого неба, я вновь почувствовал себя драконом.

–Даже птицы не летают так высоко, – раздался за спиной знакомый, вкрадчивый голос. Обозревая обширные, но хмурые угодья без цветов и зелени, я старался не обращать внимание на то, как горбун подкрадывается ко мне.

Почему-то вспомнилась Дебора. Ждет ли она все еще возвращения своей скрипки, или уже совсем отчаялась. По крайней мере в своем горе она не одинока. С ней остался верный паж. Да и что такое для нее одна, другая сотня лет? Ничего с ней не случится, поплачет, но подождет. Ее образ стал расплываться в памяти. Более важные дела ждали моего решения. Главное, у меня есть свитки, которые мы с Перси надежно спрятали в склепе. Они светились изнутри самой опасной и древней магией, недоступной никому. Если я расшифрую их…Нет, еще рано думать о этом, мне непонятны там почти все символы.

–Ты во всем стремишься быть первым, – Ротберт ходил кругами за моей спиной и задумчиво морщил лоб. – Не сердись, наследник! Всегда можно прийти к взаимовыгодному соглашению. Заключим мир!

–Перемирие, – поправил я, оборвав одним замечанием мрачную торжественность его речи. – С чего вы взяли, что соглашение выгодно обеим сторонам?

–Только слепой может не заметить в таком деле своей выгоды, – понизив голос на несколько октав, пробурчал собеседник.

–Вы имеете в виду княжну? И тысячи мятежных подданных? – я нахмурил брови, разглядывая изменчивый узор, проплывавших мимо облаков. Стоит ли очертя голову кидаться в омут или лучше обойти его стороной? – Вы отдаете в мое распоряжение легион тьмы только с тем условием, что я сам подчинюсь коварной богине?

–Появление спутницы, которая привыкла блистать в обществе, поднимет чей угодно авторитет.

–Значит, ваше предложение должно показаться мне заманчивым?

–Разве кто-нибудь предлагал тебе нечто, более приятное? Твои ухаживания уже имели успех?

–Ухаживания? – с трудом переспросил я. Это слово даже отдаленно не вязалось с ситуацией. Роман с демоном – вот как точнее было назвать мое общение с ней. И, тем не менее, как бы в мыслях я не критиковал Одиль, а уйти за пределы замка не мог уже несколько дней.

–Если тебе не удалось расположить ее к себе, то вина целиком твоя. Даже пряхи старались говорить ей про тебя только лучшее, – продолжал Ротберт.

–Можно подумать, они делали это бескорыстно?

Если бы мое мнение с самого начала не было предвзятым, то я бы, пожалуй, решил, что такой приз стоит любого сражения. Но что-то в Одиль отпугивало меня. За ее спиной, как будто, парил темный ангел и, осененная его крыльями, она уже не казалась такой милой и хрупкой. Статуя Ланон Ши в нише над маршем парадной лестницы копировала красоту княжны. К ней я приближался охотнее. Безмолвные мраморные черты не могли исказиться в насмешливой гримасе. Локоны, как змеи, клубились вокруг неподвижного лица. В одной руке она держала такой же мраморный альбом, в другой кисть и перо – символы ее покровительства поэтам и художникам. А говорили, она вдохновляет еще и музыкантов. Может, это Камиль, который свято верил в нее, водрузил на голову статуи золотой лавровый венок. Когда лестница погружалась во мглу, можно было подумать, что белый силуэт парит под самым куполом потолка.

Каждую ночь я со свечой приходил к изваянию и подолгу стоял возле него. А вдруг фея оживет и поведает мне об эпохе своей власти и падения.

–Разве сам я не смог бы отыскать такую же красавицу? На дне океана множество жемчужин, а не одна, – я сказал это просто так. Давала о себе знать ущемленная гордость, но Ротберта такое доказательство глупости привело в восторг.

–Так слетай, вымани из усадьбы какую-нибудь сельскую дворянку и следи за тем, как она состарится и с неспешным течением лет обратится в прах, в то время как ты даже не изменишься.

–А Одиль?

–Недавно она стала такой же, как ты, проще говоря, вечно юной. В этом ее личная заслуга, не моя, – последнюю фразу он выделил особенно, стараясь дать понять, что Одиль, способная ограбить кого угодно, раньше времени утащила тот подарок, который и так был предназначен ей.

–В ваших доводах есть резон, – кивнул я, при этом задумавшись на посторонние темы. Как я буду целый век терпеть претензии Одиль, если мы даже пяти минут не можем провести вместе без ссоры.

–А ты хочешь провести всю вечность с Камилем или с этим инфантильным красавчиком, сбежавшим от своих собратьев-чернокнижников?

–С Винсентом? – да я бы скорее повесился. Ротберт совершенно верно подметил его смазливость и инфантильность, даже спустя века он оставался вредным, запальчивым мальчишкой. Трудно было находиться с ним рядом больше минуты и при этом не выпустить когти.

–Так кого ты предпочитаешь его или княжну? Надеюсь, твои вкусы не слишком изменились? Или ты надеешься вернуться в прошлое, к руинам своей страны и безвольному Флориану? – вкрадчиво спросил Ротберт.

Я развернулся, желая дать отпор, но вместо этого устремился к ступенькам, ведущим внутрь башни.

–Я надеюсь, что наше перемирие будет недолгим, – бросил я на ходу, сам удивляясь тому, как просто удалось склонить меня к компромиссу.

Я ничего не обещал Ротберту, он какое-то время ничего от меня не требовал. Только перстень, который я во избежание неприятностей носил на цепочке, все чаще накалялся до красна и жег мне грудь. Со своей стороны князь пытался искоренить все слухи о том, что он в раздоре со своим наследником, я же просто соблюдал дипломатичное молчание, а расспрашивать меня напрямую никто не решался. Только Камиль разговаривал со мной без заикания, но ему не нужно было что-то выспрашивать. Он и так был в курсе всех событий. Несмотря на мою и его бессловесность в присутствии гостей сплетни все равно продолжались. Многие поговаривали о том, что между князем и монсеньером драконом поселилась загадочная обида. Вот бы узнать о ее причинах, но, увы, там, где в деле замешан молчаливый, златокудрый наследник, не все тайное становится явным.

Однажды глянув вниз из-за парапета крепостной стены, я заметил, что какой-то незнакомец мерит шагами булыжную дорожку. Поскольку под мышкой он держал какие-то свернутые трубками схемы, я решил, что это часовщик или, еще не закончивший обучения, помощник часовщика, а букетик фиалок в его петлице просто дань моде. На представителей волшебной расы он был похож только внешне, а внутренне сплошь волнение и преклонение перед кодексом чести, никакого намека на коварство. Вот только зачем нам в замке нужен мастеровой, ведь все часы идут сами собой и заводятся с помощью магии. Сломаться они никак не могли. Я поглубже внедрился в мысли чужака и был поражен новым открытием. Неужели этот мальчишка никто иной, как сын убитого предателями короля, его наследник Кристиан.