Интернет-журнал "Домашняя лаборатория", 2008 №1

Причины «нищеты»

Б целом, политические элиты и другие общественные круги осознают снижение качества высшего образования в стране: В. Путин и министр образования А. Фурсенко не раз публично признавали этот факт. Но союз ректоров, деловые круги, эксперты и министерство образования расходятся во мнениях о причинах снижения качества. Для ректоров оно связано, с одной стороны, с недостатком государственного финансирования, что приводит к нехватке оборудования и низкому уровню оплаты труда преподавателей. С другой стороны, ответственность за это несёт быстрый рост сектора платных образовательных услуг и появление многих частных вузов или филиалов сомнительного качества. По мнению ректоров, ультралиберальная ориентация в сочетании с попытками правительства «привить» западные модели на российскую почву разрушают традиционные основы образовательной системы страны[24]. В свою очередь, чиновники министерства образования и деловые круги говорят о консерватизме ректоров и их сопротивлении реформам под влиянием корпоративных интересов и стремления защитить принцип финансовой автономии вуза без внешнего контроля.

Финансирование

Между 1992 и 1998 гг., сумма бюджетных средств, выделяемая на образование, сократилась в три раза. В этот период учебные заведения с трудом могли покрыть свои текущие расходы и обеспечить выплату зарплат. С 1999 г. наблюдается рост государственного финансирования: в 2004 году его объём увеличился на треть по сравнению с серединой девяностых годов. Но, если доля образования в государственных расходах России сравнима со средним значением стран ОЭСР (12,7 %), уровень финансирования образования в процентном соотношении к ВВП намного ниже: в течение последних трёх лет он варьировался между 3,5 и 3,8 % от ВВП (из которых 0,5 % приходится на высшее образование), в то время как средний показатель по ОЭСР составляет 6,2 %[25]. Эти данные далеки от поставленной российскими властями цели — 10 % от ВВП. Расходы на одного студента составляют 23000-25000 рублей в год (около 700–800 евро). В январе 2006 года во время встречи со студентами сельскохозяйственной академии им. Тимирязева, министр Фурсенко признал эту сумму недостаточной и предложил увеличить её до 75000 рублей с тем, чтобы приблизиться по этому показателю к западным странам (во Франции, например, в 2003 году годовые расходы на одного студента вуза составили 8 370 евро[26]).

Закон об образовании от 1992 года позволил учебным заведениям полу чить статус юридических лиц и, соответственно, распоряжаться своими ресурсами. Многие школы и вузы бросились изыскивать средства для выживания разнообразными способами: сдавать часть своих помещений в аренду, создавать подсобные хозяйства, автошколы, привлекать спонсоров, взимать плату за многие услуги и создавать факультеты и отделения в соответствии с запросами родителей учеников и студентов.

По официальным данным, объём платных услуг в сфере образования возрос от 41 млрд. руб. (1,17 млрд. евро) в 2000 г. до 147,5 млрд. руб. в 2005 г[27]. Около 56 % студентов сегодня сами финансируют своё обучение[28]. Опросы общественного мнения показывают, что идея оплаты высшего образования практически прижилась в менталитете россиян, готовых отныне инвестировать в эту сферу. Однако, в нынешней системе явно наблюдается перекос в сторону платных услуг: платить иногда приходится и за пропуски, и за пересдачу экзаменов и зачетов и т. д. В начале обучения детей родители зачастую не имеют чёткого представления о конечной сумме, которую им придётся затратить. Кроме того, к «платным студентам» нередко наблюдается иное отношение, нежели к «бюджетникам».

Педагогические кадры

Объём государственного финансирования не позволяет обеспечить привлекательный уровень зарплат в секторе образования. Средняя зарплата преподавателя в средней школе составляет 9300 рублей (270 евро) в Москве и 3900 рублей (113 евро) в регионах, а в высшем учебном заведении соответственно 7500 и 5000 рублей (217 и 145 евро)[29]. Для сравнения, в 2004 году средняя зарплата в образовании составляла 62 % от средней зарплаты в России по всем секторам и 53 % от средней зарплаты в промышленности[30]. Зарплата молодого преподавателя вуза ниже прожиточного минимума. Как и в секторе научных исследований, преподаватели вузов вынуждены искать другие источники дохода, такие как репетиторство и т. п. Эти дополнительные доходы могут достигать официальной зарплаты и даже превышать её. Эта ситуация приводит иногда к практически фиктивной принадлежности преподавателя к вузу.

В таких условиях неудивительно, что выпускники вузов не стремятся к работе в системе образования, а также то, что профессия преподавателя стареет и феминизируется, особенно в средней школе, где женщины составляют 85,3 %.

Говоря о качестве преподавательского состава нужно также отметить разрыв между высшим образованием и наукой. Процент преподавателей, занимающихся исследовательской работой, относительно невелик. По словам ректора Высшей школы экономики Я. Кузьминова, 4/5 вузовских программ осуществляются преподавателями, не участвующими в научных исследованиях[31]. Среди 3797 российских научно-исследовательских заведений, вузы представляют лишь скромную часть (393).

Искажения в отношении общества к высшему образованию

В российском обществе наблюдается некое искажение отношения к высшему образованию. В декабре 2005 г. А. Фурсенко, с сожалением отмечая утрату качества образования, объяснил его тем, что студенты прежде всего стремятся получить «бумажку», не заботясь о знаниях, предполагающих получение диплома[32].

Не говоря о тех, для кого поступление в вуз является способом избежать службы в армии[33] (по различным опросам эти лица составляют от 5 до 10 % абитуриентов) или преследует другие, не связанные с образованием цели, высшее образование стало жертвой своей популярности. Социологи констатируют, что оно всё в большей степени играет «социализирующую» роль: диплом служит своего рода социальным знаком качества. Студенты часто не связывают напрямую получаемое ими образование с будущей профессиональной карьерой. Они ведут себя так, как если бы целью проведения пяти лет в вузе являлось получение диплома, а профессии они реально смогут обучиться во время первого профессионального опыта.

Такой подход имеет множественное объяснение. На выбор профессионального пути молодого россиянина влияют многие противоречивые факторы. С одной стороны, социальное давление и условия на рынке труда укрепляют привлекательность высшего образования, что, в сочетании с фактически негативным имиджем других типов учебных заведений (таких как профессиональные школы — бывшие ПТУ), подталкивает к выбору высшего образования в ущерб иному профессиональному. С другой стороны, это попытка адаптироваться к переходу к «экономике знаний»[34]. К тому же, рынку труда в России незнакомо понятие избытка квалификации для той или иной должности. Диплом о высшем образовании нередко требуется работодателем независимо от рабочего места как некая гарантия серьёзности кандидата.

Рост числа вузов и их относительная доступность для студентов, «проваливших» вступительные экзамены на бюджетные места, способствуют укреплению тенденции к массовизации высшего образования. Кроме того, молодёжь в России заканчивает среднюю школу несколько раньше, чем на Западе (в 16–17 лет), и родители считают 5 лет учёбы в вузе периодом «дозревания», позволяющим создать некий «интеллектуальный капитал» до осуществления настоящего профессионального выбора. По окончанию этого периода приходит время второго высшего образования, — в некотором смысле, «настоящего» — получение которого и родители, и студенты готовы сами финансировать.

Такое специфическое отношение к высшему образованию порождает практику разного рода мошенничества. В некотором смысле, это явление даже институционализировано. Многочисленные интернет-сайты предлагают уже готовые или на заказ в кратчайшие сроки всевозможные рефераты, дипломы или готовые ответы на экзаменационные билеты, содержание которых, по российской традиции, известно студентам заранее. Сайты предлагают даже такие технологические новинки, как ручки с невидимыми чернилами или программы, загружаемые на мобильные телефоны[35]. Процветает рынок дипломных и курсовых работ, выполненных на заказ. Можно найти подставных лиц, готовых сдать экзамены за абитуриента. Дипломные работы редко представляют собой настоящее исследование, в лучшем случае, речь идет об удачной компиляции уже существующих работ (по известному выражению «студенты делают вид, что пишут, а преподаватели — что проверяют»).

Эта система естественным образом ведёт и к простой покупке дипломов, продажа которых в переходах московского метро продолжает шокировать иностранцев. Согласно недавнему опросу ФОМ, 76 % опрошенных (91 % среди москвичей) утверждают, что достать «липовый» диплом не составляет ни малейшей проблемы, 23 % уже встречали людей, купивших диплом, и 61 % считает, что фальшивый диплом открывает такие же возможности для профессиональной карьеры, что и настоящий[36].

Образование или взяточничество?

Губительные последствия коррупции в образовании признаются на самом высоком уровне. С одной стороны, речь идёт об «откатах» — суммах, которые университеты оставляют чиновникам с целью добиться бюджетного финансирования, которые иногда оцениваются в 50 % от размера самих субсидий[37]. С другой стороны, — о взятках, которые родители студентов выплачивают вузам или непосредственно не слишком щепетильным преподавателям, чтобы заручиться особым подходом.

Некоторые эксперты считают, что «чёрный оборот» некоторых институтов и университетов достигает оборота крупных нефтяных компаний[38]. В 2002–2003 гг. общая сумма взяток в сфере образования достигла, по некоторым сведениям, 26,4 млрд. рублей (754 млн. евро), из которых половина была выплачена за поступление в вуз и половина за само обучение[39].

Согласно одному из исследований, проведённых Высшей школой экономики, одна семья из пяти (и одна из четырёх в Москве) готова заплатить дополнительные деньги за поступление в престижную школу, а 18 % (24 % в Москве) готовы платить за поступление в престижный вуз[40]. Таким образом, спрос на подобный вид услуг высок. Объявления с предложением помощи для поступления в вуз встречаются в изобилии при общем толерантном отношении общества к ним.

Исследовательская среда также не избежала коррупции. Некоторые аспиранты доверяют целиком или частично написание своих диссертаций «субподрядчикам». Клиенты VIP покупают свои диссертации «под ключ» (что может включать выбор темы, подбор аспирантуры и состав «доброжелательной» комиссии и т. п.)[41]. За определённую плату аспиранты могут опубликовать свои статьи (обязательные для защиты) в журналах, порой псевдонаучных[42]. Высшая аттестационная комиссия министерства образования и науки озабочена подобным явлением, поскольку, по некоторым данным, до трети диссертаций защищается лицами, не являющимися их авторами. Попытки контроля натыкаются на глубоко укоренившуюся практику. Например, правительственное решение о назначении ректоров (должность, которая стала выборной после распада СССР) с целью большего контроля встретило сильнейшее сопротивление со стороны ректоров, заговоривших о возврате к советской системе. В любом случае, эта мера вряд ли привела бы к уменьшению коррупции, настолько образовательная система изобилует возможностями приобретения символических и финансовых льгот.