Тени Лордэна

— Понял, тогда я поеду с тобой.

— Не стоит, — небрежно, но заботливо отмахнулся Хейнд. — Я вижу, как сильно ты устал, должно быть ещё и проголодался. Так что останься в Крепости, поужинай, попроси Филиана налить тебе лучшего пива, или чего ты захочешь, и отдохни. Ты это заслужил. А я наведаюсь туда сам и скоро вернусь, тогда всё подробно и обсудим.

Полностью готовый к поездке Уонлинг направился к двери, но Хромос перехватил его за предплечье.

— Хейнд, я не просто так бегаю по твоей указке, это и моё дело тоже. Раз тебе так неймётся взглянуть на него сейчас, то и я поеду с тобой, — капитан ожидал, что его наставник тут же согласится, но вместо этого он увидел, как тот свёл вместе брови и стал о чём-то напряжённо думать. Впрочем, время неумолимо толкало его в спину, правильное решение всё никак не хотело появиться в его уставшей голове, и старику осталось только довериться воле случая.

— Ладно, тогда поспешим, — ответил Хейндир, и они поспешили спуститься во двор. По пути господин Командующий заглянул в одну из комнат и подорвал двух стражей, что лениво и чрезвычайно нагло играли в карты на посту в компании толстенькой бутыли самого дешёвого вина. Это были те самые Титас и Чадерик, что прежде уже не раз сопровождали офицеров и увозили из театра мёртвое тело Элатиэль.

Уже вчетвером они сбежали по лестницам, пронеслись через входную залу и высыпали во двор. Титас и Чадерик побежали на конюшню и стали грозно орать на уже приготовившихся ко сну конюхов, чтобы они как можно скорее взнуздали четырёх скакунов. Встревоженные столь внезапными криками и суматохой лошади истерично ржали и вставали на дыбы, лишь усугубляя всеобщий беспорядок. Один только Фриген-Фотель оставался невозмутим и смотрел на бесновавшихся вокруг него зверей с нескрываемым, почти что человеческим презрением.

Через пару минут конюхи всё же справились с работой, и стражи подвели лошадей к ожидавшим их офицерам. Хейндир одним махом вспрыгнул на рослого коня, словно тот был не выше табурета, и взял вожжи. Почувствовав тяжесть любимого наездника, конь сдержанно, но довольно фыркнул и начал топать копытами по земле, предвкушая стремительную езду.

— Не отставайте, — выкрикнул северянин, и Фриген-Фотель сам понёсся вперед, не дожидаясь щелчка поводьев или удара пяток.

Кавалькада неслась галопом по ночным улицам, звонкие удары подков о камни отражались эхом от домов, и белая пена большими хлопьями слетала с конских губ. Хромос всё не мог понять, зачем Хейндир так сильно торопился, но продолжал пришпоривать коня, следуя за чёрным крупом Фриген-Фотеля. Они объехали Квартал Страстей стороной, чтобы не пробираться сквозь пьяные, непослушные толпы, и выехали на крохотную площадь с одиноким мрачным зданием посередине.

Морг Игтина был построен ещё в те времена, когда Лордэн был сравнительно небольшим городком, и в прежние времена стоял на отшибе, а не вблизи жилых домов. Постепенно город рос, заменяя дерево на камень, расширяя свои границы и застраивая каждый клочок окрестной земли, но никто не хотел селиться к хранилищу мертвецов ближе чем на шестьдесят локтей. В те далёкие годы к его дверям свозили погибших на стройках работяг, убитых при осадах солдат, зарезанных в подворотнях стражей и людей, скончавшихся от ужасных болезней, но вот уже несколько десятилетий его завсегдатаями были исключительно посетители Квартала Страстей, скончавшиеся от перепоя или убитые от ножа незнакомца, приревновавшего шальную и ветренную куртизанку к её новому клиенту. Случалось это с нерушимым постоянством, особенно в вечерние часы, а потому даже глубокой ночью врачеватели несли дежурство, принимая всех ещё тёпленькими.

По обе стороны от входной двери висели фонари с мутными, зелёными стёклами, потому всадники ещё издалека заметили, что дверь была распахнута настежь. Замедлив шаг, они подъехали ближе и остановились возле телеги, на которой обычно собирали трупы с ближайших улиц. Стражи соскочили с коней и подвязали их к чугунным кольцам, что были прибиты к циклопическим камням стен.

Хейндир первым ринулся к входу в морг, но внезапно остановился и поднял кулак в воздух. Слушаясь немого приказа, стражи немедля остановились, обнажили клинки и сгруппировались вокруг командира. Теперь и Хромос смог увидеть то, что встревожило северянина. На внутренней стороне распахнутой двери виднелся тёмный отпечаток руки, оставленный кровью, всё ещё блестевшей в свете фонаря. Подав жестом сигнал следовать за ним, Хейндир осторожно двинулся вперёд, позабыв достать меч из ножен. За распахнутой дверью находилась небольшая коморка, в которой врачи встречали посетителей со скорбным грузом. Однако сейчас там не было никого, кто бы поприветствовал полуночных гостей, и стражи аккуратными и почти бесшумными шагами двинулись в следующую комнату, где патологоанатомы отдыхали от дел и принимали пищу.

Это помещение было заметно больше, и в нём кроме стола стояли небольшой камин и несколько шкафов с толстыми атласами, в которые кропотливо записывались все полученные покойники с датой и причиной их смерти. Между ними втиснулись с десяток прозрачных сосудов, наполненных зеленоватым раствором, в котором плавали человеческие органы и конечности без кожи. От них несло едким запахом, который становился только хуже, смешиваясь с душистым ароматом отвара трав, что готовился в закопчённом котелке. Напиток был уже готов, и из щели крышки вылетали шипящие струйки пара, заставляя эту самую крышечку подскакивать в дребезжащей пляске, от чего по комнате разносился сбивчивый звон, безуспешно пытавшийся привлечь внимание хозяев.

Стражи, держа ухо востро и стреляя глазами по сторонам, зашли в комнату, но не успели дойти и до середины, как Хейндир вновь поднял кулак, привлекая их внимание. Затем он молча указал на пол, и все увидели кровавые капли и отпечатки босых стоп, что тянулись от тёмной арки навстречу нашим героям, постепенно теряя очертания и ясность, а затем и вовсе пропадая. Никто больше не сомневался, что в морге произошла беда.

— Тит, Чад, вы остаётесь здесь и прикрываете тыл, а я с капитаном спускаюсь вниз. Выполнять.

Титас и Чадерик заперли дверь в ординаторскую на небольшую стальную задвижку, сели в засаду и приготовились дать отчаянный отпор любому, кто решит переступить через порог. Тем временем Хромос и Хейндир стояли у входа в прохладные катакомбы, где хранились мертвецы до момента долгожданного упокоения в сырой земле. Узкие ступени из шершавого камня утопали в непроглядном мраке, и Хейндир, выставив руку вперёд, сотворил на ладони огненный цветок, чей тёплый свет обратил тьму в трусливое бегство.

Чуть ниже середины лестницы, широко раскинув руки, лежал дряхлый старик не то в рясе, не то в халате. Хейндир дал знак, и вдвоём они медленно спустились к телу, дабы ближе взглянуть на несчастливца. Это испещрённое сотней тонких морщин лицо было хорошо им знакомо. Хладеющий и неподвижный у их ног лежал небезызвестный Галсо Нилрис, посвятивший всю свою необычайно долгую жизнь работе с трупами и исследованию человеческих внутренностей. Во всём Лордэне нельзя было сыскать иного собеседника со столь умудрённым, добрым и понимающим выражением глаз, но теперь они закатились ко лбу, оставив меж приоткрытых век лишь желтоватые белки с алыми линиями капиляр.

Под старческой головой с жидкими седыми волосами растеклась лужица крови, струйками пролившейся вниз вдоль ступеней к его плечам. Хромос бережно оторвал прилипшую к камню голову и увидел, что затылок врача был вдребезги размозжён и приобрёл чёткую форму угла, о который он и разбился. Хотя старческие кости очень хрупки и ломки, но подобная рана не могла возникнуть после неудачного падения на лестнице, а это значило, кто-то намеренно толкнул или даже швырнул седовласого бедолагу. Капитан пытался разобраться, как же это могло произойти, и внезапно его цепкий до мелочей взгляд упал на свежее пятно на врачебном халате. Оно располагалось в центре груди, чуть правее сердца, но на одежде не было и малейшего намёка на порез, который непременно должен был остаться после удара ножа. Страж решил ощупать окровавленное место, и оно оказалось слишком мягким. Более того, его рука начала погружаться вглубь грудной клетки старика, словно кости и не думали сопротивляться давлению пальцев. Почувствовав, как толпа холодных и колючих мурашек пронеслась вдоль позвоночника, Хромос отдёрнул руку и встревоженно взглянул на Хейндира, внимательно следившего за всеми его манипуляциями.

— Потрогай вот здесь, — тихо прошептал он. — У него сломаны всё ребра и грудина разбита в пыль.

Хейндир нагнулся и тоже пощупал мертвеца, недовольно цыкнув языком.

— Этот удар и убил его. Сердце должно было разорваться, так что на ступени он упал уже мёртвым.

— Какая же силища нужна для подобного? Не всякий конь способен так сильно вдарить. Ведь не стреляли же по нему из бомбарды? Хотя его тогда бы на клочки разорвало, да и жжёным порохом тут явно не пахнет.

— Это точно была не пушка, — сухо ответил Хейндир, всматриваясь в ожидавшую их бескрайнюю тьму. — Будь готов ко всему и держись за мной.

С этими словами северянин поднялся в полный рост и решительно пошёл вперёд, отринув страх и не беспокоясь о защите. Сбитый с толку Хромос, поспешил за наставником, но то, что открылось его взору, повергло капитана в пучину ужаса.

В свете магического огня он узрел разбросанные на полу куски человеческих тел, закованных в доспехи городской стражи. Они были изрублены словно бараньи туши, попавшие в руки умелого мясника, и кровь обильно вытекала из их рассечённых вен и артерий, вычерчивая длинные, прямые линии в канавках меж каменных плит. Пламя дрожало и сотни зловещих теней неведомых дьявольских тварей радостно плясали на окровавленных грудах и забрызганных стенах, от чего Хромосу начинало казаться, что отрубленные конечности и вывалившиеся из полостей тел органы подрагивали и пульсировали, будто бы пытаясь заползти назад в тела, отрицая наставшую смерть. Той ночью среди людских жилищ разверзлись запретные врата Преисподней, дабы смертные смогли краем глаза узреть гнетущий пейзаж первородного хаоса и познать его отвратительных обитателей.

Капитан почувствовал, как ослабели его ноги, а ошалевшее сердце раздулось, как жаба, сдавив легкие, и желало пробиться сквозь тесную клетку рёбер. Хромос попытался сделать глубокий вдох, но воздух в запертом помещении пропитался густым ароматом крови и испарений, исходивших от вспоротых человеческих кишок. Вместо успокоения капитан ощутил, как густой и едкий комок стремительно пополз вверх по горлу.

Окажись он здесь один, то его рассудок неминуемо бы помутился, и он, позабыв обо всём, выбежал бы на улицу и стоял бы под открытым небом, пока пелена ужаса не спала с его разума, а желудок не выдавил своё скудное содержимое, но сейчас с ним был тот, кому доводилось видеть картины куда страшнее, картины недоступные для воображения обычного человека. Хейндир стоял, словно маяк на вершине одинокой скалы посреди бушующего океана безумия и зла, что тянули к нему длинные, цепкие щупальца и когти, но не смели его коснуться. Он стал для Хромоса спасительным ориентиром, что указал ему путь из удушающих объятий паники.