Тени Лордэна

Глава XIV-II

Остановившись в маленьком городишке подальше от границы, я стал размышлять о том, куда же мне теперь податься. Проще всего было вернуться к своей прежней жизни вора, ведь за время своей службы убийцей я не только сохранил все необходимые навыки, но и в значительной степени их преумножил, вот только чутьё мне подсказывало, что если я снова вступлю на воровскую дорожку, то она в очередной раз, рано или поздно, но таки подведёт меня под монастырь. Работать в поле я отродясь не умел, шить ботинки или куртки тоже, а с моим тёмным прошлым идти во служение к феодалам, точившим зуб на Императорский трон, было опасно для жизни. Тогда же в одном захудалом трактирчике я подслушал разговор двух торгашей, решивших вечерком промочить глотку. Они поведали мне, что в столицу королевства приехали какие-то шишки из ордена «Лучезарных» и ордена «Белого пламени» и при содействии тамошнего архиепископа Церкви Старшей Звезды со всего королевства созывали к себе молодых рыцарей для торжественной присяги и простой люд для набора в пехоту да в разведчики. Мне стало любопытно, и я пошёл в городской храм, чтобы расспросить настоятеля о службе.

Он знал не слишком много, всё же его дело — красноречиво читать старую книгу и чутко выслушать жалобы прихожан, пришедших к нему с бедой и за советом, а не скакать по диким мирам с мечом и пикой наперевес, ища стычек с демонами, но так или иначе из моей с ним беседы я смог понять, что жизнь орденского разведчика подходила мне как ничто иное. Уж в тени далёких гор и под сенью диких лесов меня наверняка никто не признает во мне бывшего слугу Длани и не станет разыскивать, да и соблазнов украсть чего-нибудь сверкающего и ценного встретить не получится, а к опасности для жизни я уже давно привык. Забегая вперёд, открою тебе секрет, что большинство разведчиков — беглые преступники всех мастей. Работёнка эта самоубийственная, так что мало кто другой согласится её выполнять, пускай что и за хорошую плату, а потому даже помешанные на чистоте души и благочестивости рыцари священных орденов готовы сквозь пальцы смотреть на прошлые заслуги расходного человеческого материала.

Следуя словам настоятеля, я добрался на своём осле до столицы Лиамфоля и направился искать вербовочный пункт, который должен был располагаться в одном из храмов, которых там за прошедшие века построили великое множество, начиная от малых и неприметных церквушек до огромных и роскошных соборов, пронзающих своими острыми шпилями небеса. Цванфиттеру бы там точно пришлось не по душе, хе-хе. Оказавшись перед старшим рыцарем ордена, седовласым стариком с десятком шрамов на лице и без одного уха, я представился Гембелем, простым парнем из деревни, седьмым сыном, обделённым наследством и покинувшим отчий дом в поисках жизненного призвания и пропитания, и заявил ему о своём желании стать разведчиком. Он посмотрел на меня с подозрением и долей неприязни, а затем усомнился в моей пригодности, так как я был слишком худ и невысок, но всё же вписал моё имя в список и приказал через неделю явиться к западным городским воротам, где меня посадят в телегу и увезут в полевой лагерь для обучения и прохождения испытаний.

Жизнь состоит из череды повторений, просто мы порой их не замечаем, а что-то и вовсе забываем. В военном лагере было довольно весело, по крайней мере, мне уж точно. Нас гоняли круглый день, заставляли бегать, прыгать, учили кое-как драться, ориентироваться по карте, мало-мальски скрывать своё присутствие, стрелять из короткого лука, то было единственное, в чём мне не хватало сноровки, и показывали страшные гравюры с демонами. Кто-то переносил всё с лёгкостью, кто-то не выдерживал, сдавался и с позором изгонялся, а для меня, после муштры и издевательств в Штрагендросе, все эти упражнения казались лишь простенькой разминкой, но всё же приходилось изображать усталость и усердие, чтобы не вызвать подозрений. Мои нательные рисунки и так несколько раз привлекали к себе лишнее внимание, и мне задавали вопросы по типу: в какой банде я состоял или на какой-такой каторге чалился. Далеко не у одного меня там были картинки.

Дрючили нас до поздней осени, а затем устроили небольшой экзамен, во время которого маленькие команды должны были по карте преодолеть с десяток лиг через поля, леса и болота, кишевшие всякой злой и голодной живностью, найти и забрать запрятанный где-то в чаще расписной щит, а затем вернуться с ним назад, уложившись в три дня и три ночи. Можешь не сомневаться, что моей команде лихих отщепенцев сопутствовал успех, и мы вернулись назад в лагерь одними из первых.

После лагеря меня отправили на службу в отряд былых разведчиков, звавших себя «Старые Зайцы». Первопричину этого дурацкого названия не помнил уже никто, потому как все свидетели его появления были уже давно мертвы, но, тем не менее, оно всем нравилось, и в знак уважения к храбрым предшественникам, каждый из нас должен был носить на себе хотя бы клочок заячьей шубки, ну или высушенную лапку. Такая вот небольшая и славная традиция. Называть тебе имена всех моих новых соратников я не стану, для моей истории они не имеют особого значения, и ради них не стоит напрягать память; скажу тебе только, что мужики они были по-своему хорошие и между собой весьма дружные, так что и нельзя было сразу сказать, сколь негодную, полную бесчестия и кровопролития жизнь они вели до бегства в разведчики. Мы старались не обсуждать прошлого, собственно, не для того мы раз и навсегда рвали с прошлой жизнью и добровольно шли на столь опасную службу, но иногда с уст таки срывались неосторожные и опрометчивые фразы да характерные, понятные только для своих словечки, которые проливали немного света на запрятанные под ковёр тайны.

Во время приветственной пьянки мне в торжественной обстановке, насколько её можно было сделать таковой в унылом и скромном помещении казармы, вручили новенькую кирасу из варёной кожи с заклёпками, лук и крупный нож, заменившие привычные мне арбалет со стилетом. У меня была целая неделя тихой военной жизни, чтобы мало-мальски со всеми познакомиться, узнать распорядки и прочухать у кого с кем какие были тёрки, куда же без них, а затем нас отправили в мой первый поход.

Тогда же я впервые побывал в городе высших эльфов, смог посмотреть на них вблизи. Мда уж, чистокровные эльфийки в своей красоте, грации и изяществе превосходят любую человеческую красавицу, которую бы трубадуры воспевали сквозь века и славили как богиню любви, но у этих длинноухих див красота холодная, я бы даже сказал, мёртвая, к которой страшно прикоснуться. Но это так, к слову. Я прежде слышал разные мнения насчёт пространственной магии. Кого-то она веселила, иных от неё воротило, я же, пройдя сквозь врата, не ощутил вообще ничего, что меня в немалой степени разочаровало.

Спустя два таких скачка мы очутились в одном из тех миров, где мы, то бишь люди, только начинаем рубить леса, вгрызаться в камень и возводить из добытого свои домишки. Близ одного городка стали исчезать жители, то дровосеки, то охотники, то случайные путники, не успевшие засветло добраться до городских стен, а затем кто-нибудь натыкался на пропитавшуюся кровью землю или побагровевшую траву. Местные решили, что это был непременно демон, и бургомистр послал запрос в орден, отплававший в ответ отряд рыцарей вместе с нами. Здесь я тоже не стану вдаваться в подробности, хотя рассказать есть о чём, но если вкратце, то вместо демона за жителями деревни охотилось чудище, чем-то походившее на лысого волка с длинным хвостом ящерицы. Тем не менее договор есть договор, мы загнали его в западню, где наши рыцари без особых проблем нашинковали его на отбивные. Подобные ошибки — не редкость, особенно в тех случаях, когда переселенцы ещё не успели познакомиться с голодной живностью, обитающей в их новых владениях.

За последующие годы мы ещё не раз выслеживали всяческих опасных, доселе невиданных и неизвестных злобных тварей, временно подменяя охотников на чудовищ. Иногда вместо них нам всё же встречались настоящие демоны, но, как правило, то были отбившиеся от своих стай одиночки, ну а чаще всего мы помогали решить «орочью проблему» там, где у свежепостроенных гарнизонов не хватало для этого своих собственных сил. Не знаю, по какой именно причине благородные гроссмейстеры «Лучезарных» неизменно соглашались на подобную работёнку, но орков они истребляли умело, можно даже сказать, что с неподдельным задором. Мы, разведчики, в этом личного участия никогда не принимали, не наше то было дело. Прогулялся тихонько по лесу, наставил на карту крестиков да чёрточек и пошёл на обед с чувством выполненного долга.

Как-то вот так, вечными походами в диких землях, я и жил, лишь изредка вспоминая свою былую городскую жизнь. В общем и целом, нам везло, и мы очень редко попадали в настоящие, безвыходные передряги, но, тем не менее, без потерь не обходилось и в обычные дни. Кто-то умирал в пасти изголодавшегося хищника или попадал в умело спрятанную под ковром опавшей листвы орочью ловушку из острых, измазанных дерьмом кольев, кто-то после этого выживал, но становился бесполезным калекой, а кто-то просто состаривался и сам уходил на покой. Таким вот нехитрым образом в нашем взводе с завидным постоянством появлялись свободные места, которые быстро занимали зелёные новобранцы, одним из которых стал смуглый, худощавый парень с жиденькой чёрной бородкой по имени Су́х’халам. Он был человек на редкость приятной натуры: улыбчивый, бойкий, озорной, весьма смышленый и, в отличие от большинства разведчиков, крайне болтливый, что стало ясно только тогда, когда он в достаточной степени выучил эльфийский язык. Ещё в нём довольно необычно было то, что из нас всех только у него не было шкафа с хотя бы одним завалящим скелетиком. Собственно по этой причине он единственный из нас не боялся рассказывать всем и каждому о своей прошлой жизни.

Родом он был отсюда, из Форонтиса, из какой-то сухой и жаркой, занесённой жёлтыми песками страны на восточном берегу Тихого моря. Как-как? Игхраш? Да, вроде бы звучит похоже. Он иногда балакал на своём хрипящем языке, чем знатно всех веселил, и на привалах, бывало, пел песни о любви, красиво так, тоскливо и душевно, что порой даже нет-нет, а на слезу пробивало, пускай мы не понимали ни единого слова. Так вот, родился он в самой обычной рыбацкой деревушке, а как подрос, то ушёл по наставлению отца в большой город искать лучшей жизни и стал прислугой во дворце игрхрашского короля, кажется, он называл его султаном. Сух’халам был от природы любопытен, а потому вечно совал свой нос куда не следует. То и дело его застукивали в дворцовой библиотеке за чтением мудрых книг вместо скучной уборки, частенько ловили с набитым ртом рядом с корзинами, в которых хранились заморские сладости для султанского стола, и нередко замечали мечтательно околачивающимся возле окон колоссального и великолепного дворца-гарема. Он называл его садом тысячи благоуханных роз, домом грёз и сказок, ларцом драгоценных жемчужин и, по всей видимости, ему всё же удалось скоротать там пару полных радости и блаженства часов. И всё же, несмотря на все свои многочисленные провинности, за которые можно было поплатиться рукой или головой, на протяжении нескольких лет ему каждый раз удавалось улизнуть с места преступления незамеченным или же придумать такое ловкое и хитрое оправдание, что его отпускали как невиновного. Однако если бы всю оставшуюся жизнь ему бы и дальше так везло, то и всей этой истории бы не случилось.