Через розовые очки

17

Зыкин не торопился уезжать из Верхнего Стана, решил походить по деревне, посмотреть окрест свежим взглядом, а может и с народом потолковать. Его неторопливость была вознаграждена.

По понедельникам в четыре часа в Стан приезжала торговая лавка и становилась на невидимой границе между деревней и поселком. Собственно "Лавка$1 — название условное. Так по старой памяти называли частный видавший виды "Москвич", до самого верха забитый продуктами. Тут тебе и сыр, и рыба, и сардельки всякие. Деревенские покупали мало, потому что денег не было, городские, потому что все из Москвы привезли, но тем и другим был нужен хлеб, черный и белый, цена за две буханки девять рублей. Кроме того продавец Сережа (бывший учитель) продавал всякую нужную в хозяйстве мелочевку: жвачки для детей, импортные шоколадки, дрожжи, соду и весь приклад для соления и маринования грибов, как‑то перец горошком, гвоздику, уксус и прочее. А так как летом всегда ощущается нехватка сахара — все варенье варят, около лавки обычно выстраивалась очередь.

Зыкин пристроился в хвост якобы за жвачкой — от курева помогает. Его тут же стали подталкивать к продавцу, мол, проходите, мы помногу берем, но опер не захотел уступать народу в великодушии: " Нет, нет, я постою. Мне спешить некуда". Народ отнесся к этому благосклонно. Он им пару вопросов задал, они ему ответили, Федор подошел за пшенкой для курей, начался высказываться о последних событиях, за ним занял очередь озабоченный Флор. Туда–сюда, разговор и завязался.

Перво–наперво стали выяснять про угнанный "Запорожцем", он интересовал всех куда больше, чем труп в крапиве. Здесь Зыкин ничего нового сообщить не мог.

— А кто же стрелял‑то? В Льва Леонидовича? Или те же амнистированные балуют?

— У Васильевны вчера с забора две литровые банки сперли. Она из выставила просушить, сунулась молоко наливать — их нет. Шалит уголовный элемент!

— Неужели за двумя урками вертолет прилетал?

Деревня беззлобно издевалась над родной милицией, но Зыкин решил не обижаться.

Подошел Петя–бомбист с пустыми пивными бутылками и, как бы между прочим, сказал, что он намедни, в пятницу еще, ходил на Черный ручей за маслятами, и показалось ему, что в землянке кто‑то живет. Что‑то там как бы дымком попахивает. Маслят он набрал много, но половина червивых, правда, говорушки пошли, а когда назад шел, то видел со спины мужика в черном. И вроде тот мужик был "не наш". Федор за это, конечно, не может ручаться, может и помстилось ему, но он голову готов дать под топор, что этой спины он раньше не видел.

Очередь горячо поддержала Федора. Ведь покойник, который с крыши упал, откуда‑то же пришел. А если у него были какие‑нибудь намерения по отношению к деревне, может, он в землянке и пожил чуток. И почему бы молодому оперу туда не наведаться? Незнакомец мог после себя следы оставить.

Землянку за Черным ручьем Зыкин хорошо знал. Была она вырыта в крутом боку оврага, заросшем кряжистым лесом с густым подлеском. Вокруг старого жилья валялись поваленные деревья. Место было глухое, тайное, если кто не знает про то строение, пройдет рядом и не заметит.

Смастерили землянку пятнадцать лет назад или около того двое влюбленных, деревенских Ромео и Джульетта. Прозвища влюбленных можно принять с некоторой натяжкой, потому что родители их отнюдь не враждовали и препятствовали горячей страсти только ввиду крайней молодости своих детей. Но не уберегли. Невеста под венец пошла с животом. Потом молодые уехали в Кашино, а родители, не долго думая, разметали свои дома на бревна, пометили те бревна цифрами и отбыли вслед за детьми, где и возвели жилища — поближе к внуку.

А землянка с дощатыми стенами, низким потолком, хилым столом и широким, грубой работы ложем, осталась, чтобы служить временным пристанищем случайным людям и бомжам. Страшные, обросшие, они ходили по деревне, искали работу, тащили все, что плохо лежит, устраивали всякие непотребства и драки. Деревня роптала. Зыкин выкурил бомжей, как ос, но нет- нет, да опять потянется над Черным ручьем дымок от чужого кострища.

Зыкин нашел совет деревни разумным. А почему не наведаться в глухое место, может и будет толк? На всякий случай он решил взять с собой понятого. Мало ли, может в землянке лежит второй труп. Правда, об этом можно только мечтать, но меры предосторожности здесь не излишни. Зыкин остановил свой выбор на Флоре, как человеке наиболее достойным доверия. Художник согласился.

Вначале шли молча, но Флор сам начал разговор.

— Я думаю, Валер, тебе в деревне не хором надо с народом говорить, а с каждым побеседовать. Отдельно.

— Побеседуем.

— Валер, здесь вот какая штука. Я тебе позавчера неправду сказал. И все по той же причине — народу вокруг было много. А дело — интимное. Я ведь знаю того, кто с крыши упал.

— Это как? Знал и молчал?

В голосе Зыкина слышалось такое потрясение, что Флор усовестился.

— Я, признаться, думал, что будет потом серьезный разговор с протоколом, все честь по чести. Не хотелось мне при всех про казино рассказывать. А тут этот нелепое и страшное происшествие с Левой.

— Казино, говоришь? В Москве? Там в карты играют? И кто же убитый?

Флор подробно и добросовестно рассказал про памятный вечер.

— Я вначале подумал, а не явился ли этот тип по мою душу — деньги назад требовать.

— Ты, значит, боялся, что я тебя подозревать начну? — недоумевал Зыкин. — Но я же не полный кретин!

— Не в этом дело, Валер. Просто я очень занят. Ты знаешь. До акции три недели осталось.

— Завтра в двенадцать ноль–ноль приедешь ко мне в участок и по всем правилам дашь свидетельские показания. Я должен что‑то в дело подшивать? Нет, ты мне скажи, должен или нет? А Лев Леонидович убитого точно не знает?

— На этот счет я ничего сказать не могу.

Зыкин пришел в страшное волнение, даже березе, что опрометчиво подвернулась в данный момент, досталось кулаком в белый бок.

— Да не нервничай ты так! Насколько я понял — не знает.

— Тут же два дела, а не одно. Знай я про казино в воскресенье, я успел бы поговорить с потерпевшим. А теперь, где я его найду — Льва вашего Леонидовича? Трудно с вами дело иметь — с интеллигенцией. Никогда на вопрос прямо не ответите. "Насколько я знаю… боюсь, что нет….я думаю, можно предположить…" — передразнил он кого‑то интеллигентного и крайне несимпатичного. — Тьфу!

За этими драматическими разговорами они и дошли до землянки. И ведь правы были деревенские советчики. Землянка была пуста, но прибрана. На столе, между прочим, хлебные крошки — ни птицы не склевали, ни мыши не подъели — недавно кто‑то был. И вода в прокопченном чайнике была чистой, не стухла. На столе стоял чистый стакан. Если бы кто‑нибудь из местных успел сюда заглянуть, то непременно бы стакан увел — нужнейшая же на рыбалке вещь! А тут стоит себе беспечно на самом видном месте. И между прочим захватан, замечательно видны отпечатки пальцев.

— Ну вот, теперь вам будет, что подшить в дело, — заметил Флор.

Зыкин посмотрел на него невидящим взглядом и ничего не ответил. Опер уже обследовал ближайшие окрестности, нашел мятую пачку из‑под сигарет "LM", а около холодного кострища — порванный автобусный билет.

— Это уже кое‑что, — восклицал он, ликуя.

— Билет старый. Слинял весь.

— Конечно, слинял. Гроза‑то какая была! Под таким дождем что хочешь слиняет. Билет, между прочим, московский.

— Ну и что? Зря мы сюда потащились.

— Не скажи. Ты мне по дороге важную вещь сообщил. Такое на тебя настроение нашло. Мог и не расколоться. А главное, здесь точно кто‑то был. Почему же не предположить, что убитый?

— Может здесь грибник какой‑нибудь ночевал?

— Не смеши. Так прямо из Москвы человек поехал к нам тайно грибы собирать. Здесь нужный нам человек был, тот самый, который устраивает вокруг все эти козни. Ты сам‑то подумай. Труп был пустой. Ничего при нем — ни денег, ни документов. Не бывает такого, чтобы человек куда‑то поехал и ни копейки денег с собой не взял.

— Сигареты он выкурил, билеты бросил, — задумчиво заметил Флор.

— Во–от! А это что значит? Кто‑то, перед тем, как с крыши сбросить, старательно его обыскал и все улики уничтожил.

— В этом есть логика, — согласился Флор. — Не сам же он, перед тем, как в крапиву прыгнуть, документы из кармана вынул и припрятал где‑то. Валер, а ты в церкви лазил наверх? Ну, туда, откуда он упал?

— Да не успел я ничего. Ты же знаешь, в воскресенье я на банкет торопился.

— Так пойдем посмотрим, — сказал Флор с энтузиазмом, а сам подумал с опаской: "Не увлечься бы мне слишком расследованием. А то вся акция по боку".

Пришли в церковь, поднялись на верхотуру по опасным ступенькам. С той площадки, где размещались хоры, когда‑то шла еще одна лестница — в купол. Теперь от нее остались только торчащие из стены металлические балки.

— Смотри‑ка, следы…

В этой части церкви крыша хорошо сохранилась, и гроза только слегка подпортила важные улики. Все вокруг было запорошено пылью, на которой отчетливо выделялись отпечатки от двух пар ног. Обладатель одних носил кроссовки, другой предпочитал обувь с гладкой подошвой. Флора эти следы и удивили и одновременно развеселили. Надо же! Как в детективных романах. Он решил, что Зыкин, чего доброго, начнет играть в героев Купера или Конан–Дойля, тут же примется измерять эти следы сантиметром, чтобы попытаться по ним определить рост злоумышленника, его походку, характер и физическую силу, но Зыкин остался спокоен.

— Я тебе говорил, их двое было, — сказал он и без всякого уважения к столь важным криминальным уликам и предпринял попытку подняться в купол.

— Туда не надо, — крикнул Флор. — Сюда иди. По следам.

— Смотри, они подошли к пролому в стене. Дрались, видишь?

— Что это за пятна бурые?

— Кровь это, елки–палки. Наверное, преступник металлической трубой мужика в кроссовках по башке огрел, а потом, как мы и думали — обыскал.

— И вниз столкнул. Вон как пыль стерта, — Флор не заметил, как перешел на шепот. — Он его вначале за ноги тащил, а потом перекатывал, как рулон.

— А где труба?

— Может это и не труба была, а палка. Скорее всего, он ее тоже в крапиву выкинул.

Флор нашел пятна крови, зато Зыкин нашел фишку. Он, правда, не сразу понял, что это такое, но когда получил объяснения, очень обрадовался.

— Все сходится. Труп имеет прямое отношение к казино!

Флор никак не мог понять этой чистой радости. Что здесь ликовать, если про казино он сам оперу все рассказал? Потом‑то понял. Найденная фишка подтверждала его, Флора, правдивость. Вот, значит, как, опер Валера? Меня с собой таскаешь, а сам во мне же и сомневаешься? Ну и черт с тобой!

— Давай церковь обыщем, — сказал Зыкин с энтузиазмом.

— Ты ищи, а мне работать пора.

— Нет уж, Флор. Вдруг я что‑нибудь найду. Мне свидетели будут нужны

— Какой я тебе свидетель, если ты моим словам не веришь.

— Доверяй, но проверяй. Работа у нас такая! — Зыкин был явно на подъеме.

Именно этот подъем и помог ему, в конце концов, обнаружить важнейшую улику. Что такое обыскивать развалины церкви? Кажется — все на виду, но ведь под каждой кучей векового мусора можно что‑то спрятать. Следов, старых и новых, много, слишком много, весь пол утоптан самыми разнообразными подошвами. Это наверх любопытные не рискнули подняться — уж больно лестница ненадежна, а здесь — словно людской табун прошел.