Через розовые очки

16

Зыкин приехал в Верхний Стан сам. Он выглядел очень обиженным. Нет, граждане дорогие, так не пойдет! Он был зол и не скрывал этого, хотя, если по–хорошему, ему впору было самому усовеститься. Не прими он лишнего, и находился бы в два часа ночи на своем боевом посту. Все прошляпил! Свою желчь он излил на негодника–фельдшера, который даже не удосужился оповестить милицию по всем правилам. После оказания помощи потерпевшему, Ветеринар завалился спать, а в больницу только и сообщил, что был на ночном вызове, а потому придет на работу после обеда.

Но слухи в Кашино быстро распространяются. Милиционер до службы не успел дойти, а ему уже было известно о втором происшествии в Верхнем Стане. Зыкина утешали: " Потерпевший жив. Вроде, и дальше будет жить". Это, конечно, приятно, но сам‑то ты где был? Ведь это сугубо разные вещи — найти в крапиве безымянный труп, который порешили уголовники, и покушение на жизнь бизнесмена, почти олигарха, на которого вся округа возлагала большие надежды. Каждый знал, что Шелихов богатей, меценат, в Верхнем Стане художникам помогает, и не далек тот день, когда границы его влияния расползутся до самого Кашина.

И ведь предчувствовал он что‑то такое–эдакое! Зыкин уверен был, что за первым происшествием непременно последует второе. Теперь главное, позаботиться, чтобы его не оттеснили от работы. Люди донесли, что в Верхнем Стане уже какой‑то московский сыскарь вертится. Так надо сразу дать ему понять, что он, Зыкин, этого дела из своих рук не выпустит. Он его начал, ему и продолжать.

Но разговор с московским сыщиком с самого начала не задался. Познакомились. Зыкин первым делом спросил, где именно коллега служит, а когда выяснил, что в частном сыскном агентстве, то не смог скрыть разочарования.

— Стало быть, не в МУРе? И звания у вас нет?

— Бывает.

— Свидетелей‑то опросили? — уже с безнадежной интонацией поинтересовался Зыкин.

— Опросил.

— Я бы тоже хотел с ними побеседовать.

— Боюсь, что поговорить со всеми вам не удастся. Часть из них уже уехала в Москву.

- .Но я же настоятельно просил господина Шелихова задержаться в Верхнем Стане на два дня! — воскликнул молодой опер. — В связи с нахождением небезызвестного вам трупа. И получил согласие.

— Жизнь вносит свои коррективы. И потом, по закону задерживать их вы не имели права.

— То есть как — не имел права? Убийство же! Здесь все на подозрении.

— А если бы вы труп в городе нашли, то со всей улицы взяли подписку о невыезде? — голос Никсова был грустным, взгляд сочувствующим, и это было молодому оперу особенно обидно.

А московский сыскарь словно ничего и не заметил, продолжал вежливо отвечать на вопросы, вполне внятно и даже красочно обрисовал общую картину происшедшего.

— У вас есть версия? — поинтересовался Зыкин.

— Не шута у меня пока нет.

— А у меня есть. Я сомневаюсь, что неизвестного столкнули с крыши амнистированные уголовники. Зачем им это надо? И уверяю вас, труп в крапиве связан с покушением на господина Шелихова.

— Почему вы так думаете?

— А я в простые совпадения не верю.

— Зря…Вы этих амнистированных уголовников вместе с украденной машиной нашли?

— Когда бы я успел? — обиделся Зыкин. — Начальник мой в отпуске. Я здесь опер и следователь в одном лице. Но держусь в рамках правового поля. Пока только и успел написать, что протокол обнаружения трупа. Что вы усмехаетесь? Всего один день прошел и тот воскресный. Объявлен розыск. Ищем. Но работа следователя должна идти своим чередом. Голова то работает!

" Звенит она у тебя, милый мой, жужжит после попойки ", — подумал Никсов. Он всей душой сочувствовал оперу, но тайны свои раскрывать вовсе не собирался. Молодым, решительным копытом опер начнет рыть землю, скомпрометирует и Артура, и Инну и самого Льва.

— Гильзу нашли?

— Нашли.

— Отдайте ее мне… — Зыкин хотел добавить — пожалуйста, но во время спохватился. Он не проситель какой‑нибудь, он при исполнении.

— Зачем же я вам ее оставлю? Главные участники событий отбыли в Москву. Там и следствие будут вести..

— Значит, у вас все‑таки есть версия? — быстро спросил опер. — Вы будете искать убийцу среди уехавших? А ведь не исключено, более того, весьма вероятно, что пистолет, из которого эта пуля выпущена, находится именно здесь.

"Он не так прост — этот румяный мальчик, — подумал Никсов, — и говорить с ним надо аккуратно. Но не признаешься, что упустил, дурак безмозглый, вещественное доказательство".

— Ну, хоть показать ее вы мне можете?

— Найденная гильза уже отправлена мной в Москву в лабораторию.

Зыкин аж крякнул от негодования. Все обиды и разочарования этого дня сконцентрировались в одной точке. Конечно, ему почудилась насмешка в вежливых отговорках московского сыскаря. Еще задевало полное отсутствие интереса к тому, чем располагал опер, а именно — к трупу в морге, а это, господа хорошие, вещь осязаемая, не то, что выстрел в ночи. Словом, обидно ему стало до слез, и он, прищурившись, чтоб не блестели проклятые, с напором сказал:

— Зря вы усмехаетесь. У нас тут лабораторий нет. А вы… конечно. Вы по грязи под ногтями найдете, где человека убили, по пыли в карманах определите его местожительство, а по микрочастицам с краски автомобиля на руках покойного вычислите не только марку машины, на которой труп везли, но и определите номерной знак транспортного средства.. А мы тут только головой до всего доходим… и так, знаете, на пальцах…И еще работаем с населением. Оно нам пока доверяет, не то, что в столицах.

— Товарищ Зыкин, … господин Зыкин… Я меньше всего хотел вас обидеть. Вас как зовут‑то?

— Валера меня зовут, — продолжал опер с прежним напором. — А труп, который в морге лежит, тоже к вам в лабораторию отправить? Будете там определять, как он в крапиву попал? Ведь кто‑то же его убил! А в Стане отродясь такой страсти не было! Значит, кому‑то он сильно мешал. Вот чем сейчас надо интересоваться!

— Давайте договоримся, — примирительно сказал Никсов. — Вы работает с трупом. Он ваш. А выстрел на террасе — мой. Дальше — созвонимся.

На этом и расстались.