Сестры из Сен-Круа

4

Субботнее утро застало Рэйчел в пути к Чарлтон Амброуз: она решила вновь навестить Сесили Стронг.

Прежде всего она позвонила, чтобы узнать, можно ли зайти, и Сесили, обрадованная звонком, пригласила ее на чашечку кофе. Рэйчел охотно согласилась. После работы с архивом «Кроникл» у нее возникло еще несколько вопросов, на которые она надеялась получить у старушки ответ. Хорошо, если Сесили сможет навести на след еще каких-нибудь родственников погибших — тех, кто сейчас живет в деревне.

За чашкой утреннего кофе она поискала фамилии из своего списка в телефонной книге. Некоторые нашлись, но принадлежат ли они родственникам тех самых людей, покажет время.

Рэйчел припарковалась возле коттеджа Сесили, но зашла вначале в церковь — взглянуть на мемориальную доску, о которой упоминал Тим. Церковь была старая, золотистый песчаник стен — мягкий и гладкий. Вокруг, как цыплята вокруг матери-наседки, сгрудились надгробия жителей Чарлтон Амброуз — беспорядочная мешанина памятников и крестов и две большие гробницы-саркофага по обе стороны от тропы. Зимняя трава тут и там пробивалась между камнями и зелеными холмиками. У одной-двух могил лежали живые цветы, кое-где попадались рождественские венки, а какие-то были украшены лишь сухими стеблями, торчащими, как пики, из стеклянных банок, или давным-давно мертвыми, усохшими до состояния скелетов растениями в горшках.

Старая дубовая дверь была открыта, и, распахнув ее, Рэйчел увидела внутри двух женщин, занятых уборкой. За работой они болтали друг с другом и почти не обращали внимания на Рэйчел, пока та бродила по церкви и разглядывала мемориальные доски.

Она нашла то, что искала, у дальней стены, под большим окном, глядевшим на запад. Сначала она увидела латунную табличку с надписью:

ВО СЛАВУ БОЖИЮ

И БЛАГОДАРНУЮ ПАМЯТЬ

ОТВАЖНЫХ ГЕРОЕВ

ИЗ ЧАРЛТОН АМБРОУЗ,

ОТДАВШИХ ЖИЗНИ ЗА КОРОЛЯ И СТРАНУ

ВО ВРЕМЯ ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ 1914–1918 ГГ.

КАПИТАН ФРЕДЕРИК ЧАРЛЬЗ ХЕРСТ

РЯДОВОЙ ГАРРИ КУК

РЯДОВОЙ ДЖОН ДЭВИС

РЯДОВОЙ УИЛЬЯМ АРТУР СТРОНГ

РЯДОВОЙ АЛЬФРЕД ДЖОН ЧАПМЕН

СЕРЖАНТ ДЭНИЕЛ ДЭВИС

СЕРЖАНТ ДЖОРДЖ ХЭПГУД

КАПРАЛ ДЖЕРАЛЬД УИНТЕРС

ОНИ ВЕЧНО ЖИВЫ В НАШИХ СЕРДЦАХ

Внизу, на другой табличке, очевидно втиснутой позже, словно бы впопыхах, было написано:

И В ПАМЯТЬ ПАВШИХ

ЗА КОРОЛЯ И СТРАНУ

ВО ВРЕМЯ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

1939–1945 ГГ.

САЙМОН БРЭДВЕЛЛ

ПОЛ ЭНДРЮ КАРР

ДЖЕК ТЕРНЕР

ГОРДОН ДЭВИД БЛАНТ

ГАРОЛЬД ЧАПМЕН

СТИВЕН ДРЮ

ДОНАЛЬД СТЮАРТ

ЧАРЛЬЗ ФИНЧЕМ

ТОМАС СУИНФОРД

ДЖОРДЖ ДЖОН УЭСТ

ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ

Рэйчел прочитала имена на обеих табличках, а потом достала фотоаппарат и сделала снимок. Вспышка привлекла внимание уборщиц, и одна из них крикнула:

— В стойке у двери есть открытка с западным окном.

Рэйчел обернулась:

— С западным окном?

— Ну да. — Женщина указала на окно над мемориальными досками. — Оно есть на открытке, можете купить, если хотите. И история церкви там тоже есть.

— А, спасибо, — ответила Рэйчел. — На самом деле я рассматривала мемориальную табличку героям войны, а не окно. Хотя, — поспешно добавила она, — оно очень красивое.

Рэйчел подняла глаза, чтобы как следует разглядеть витраж, и увидела, что окно действительно красивое. Даже сейчас, когда солнце на него не попадало, цвета были живыми и яркими. Витраж изображал притчу о добром самаритянине; раненый лежал на обочине, самаритянин подносил к его губам чашу, а ослик, на котором приехал самаритянин, терпеливо ждал на продуваемой всеми ветрами дороге.

Ниже стояли слова: «И, увидев его, сжалился».

Под цитатой вилась лента со словами:

Руфус Херст

Капитан 1-го батальона Белширского полка легкой пехоты

Умер 5 ноября 1854 г. от ран, полученных в битве при Инкермане

Прочитав эту надпись, Рэйчел поняла, что окно — тоже мемориальное, в память о другом Херсте, предке Фредди, убитом на еще более давней войне. Херсты не одного сына отдали за страну и короля (или королеву).

Женщина прервала уборку и подошла к Рэйчел. Тоже посмотрела на окно и сказала:

— Страшное дело война… правда же? Все эти ребята так и не пожили нормальной жизнью, не увидели, как их дети растут… да и детей-то не успели завести.

Рэйчел кивнула и заметила:

— Здесь несколько одинаковых фамилий. Братья, должно быть. Как ужасно — потерять сразу двоих сыновей или братьев. — Она взглянула на списки еще раз и добавила: — Смотрите-ка, Чапмены гибли в обеих войнах. Наверное, это отец и сын?

— Не знаю. Наверняка родня какая-нибудь, конечно. — Женщина улыбнулась. — Мы ведь в эту деревню не так давно переехали, так что я мало знаю про ее историю. — Она подумала с минуту и добавила: — Может быть, пастор знает. Во всяком случае, у него хранится приходской архив. Может быть, он позволит вам на него взглянуть, если интересуетесь. Да вы его самого спросите. Его дом прямо через дорогу.

— Спасибо, — сказала Рэйчел. — Пожалуй, так и сделаю.

— Его зовут Адам Скиннер.

Рэйчел еще раз поблагодарила женщину, и та снова взялась за уборку. На выходе из церкви Рэйчел купила открытку с изображением западного окна и буклет об истории церкви. Просмотрев его, она нашла абзац, посвященный окну.

Витраж западного окна изображает притчу о добром самаритянине, который ухаживает за раненым путником на обочине дороги.

Это произведение сэра Говарда Моргана было установлено в церкви сэром Фредериком Херстом в память о его сыне Руфусе, погибшем в битве при Инкермане в 1854 году.

Под этим мемориальным окном находятся таблички в память павших в двух мировых войнах с именами всех прихожан, погибших на фронте. Следует отметить, что в деревне есть еще один мемориал: девять ясеней в роще, посвященной памяти тех, кто отдал свои жизни в 1914–1918 годах. Ясени были подарены деревне сэром Джорджем Херстом, сын которого, Фредерик, погиб в битве на Сомме в 1916 году. Они освящены приходским священником Генри Смолли в 1921 году в память обо всех павших.

Выходит, с сожалением подумала Рэйчел, информацию об Эшгроуве может найти любой — достаточно прочитать краткую историю церкви. А вот о людях, которым он посвящен, ничего не известно.

Рэйчел решила непременно обратиться к пастору и выяснить, не сможет ли он помочь ей достроить интересующие ее генеалогические деревья. Однако прежде нужно было встретиться с Сесили Стронг.

Когда Рэйчел пришла в коттедж Сесили, оказалось, что старушка уже ждет ее — с булочками на столе и с кофейником наготове. Они расположились в тесно заставленной вещами гостиной, среди бесчисленных украшений и сувениров — памятных вех долгой жизни Сесили, — и хозяйка налила в чашки кофе.

За кофе Сесили сказала:

— У меня есть фотография, на которую вам, пожалуй, интересно будет взглянуть. Это Уилл. Снимок сделан во Франции. Уилл прислал его нам.

Она взяла со стола богато украшенную рамку с фотографией и протянула ее Рэйчел. С коричневатого, цвета сепии, снимка весело улыбался Уилл Стронг. Рэйчел с минуту разглядывала его и, почти не думая, пробормотала:

— Такой молодой!

— Семнадцать лет, — тихо сказала Сесили. — Всего семнадцать.

Рэйчел вернула фотографию, и Сесили, поставив ее обратно на стол, сказала:

— А теперь рассказывайте, что хотите выяснить.

— Да. — Рэйчел отставила чашку. — Мне нужно найти родственников тех, в честь кого посажен Эшгроув. Я хочу написать хорошую статью об Эшгроуве, о том, что он значил для людей в то время, когда его посадили, и что он значит для людей сегодня. Мне кажется, будет ужасно, если его просто срубят для удобства застройщиков. Я знаю, вы тоже так думаете, поэтому хотела узнать, не можете ли вы помочь найти живых родственников тех людей, в честь которых он посажен.

— Попробовать могу, — с сомнением сказала Сесили, — но они ведь почти все разъехались. А зачем они вам?

— Видите ли, мне кажется, что Майк Брэдли и его фирма тоже будут их искать, и мне хотелось бы по возможности опередить их. Я хочу узнать, что они на самом деле думают и чувствуют, пока им не предложили взятку, чтобы они не поднимали шум.

— Взятку? — В голосе Сесили послышалось изумленное негодование.

— Ну, скажем так, побуждающий стимул, — сказала Рэйчел. — Они назовут это компенсацией. Дело в том, что «Бригсток Джонс» слишком много теряет, если эта сделка сорвется, а разрешение на застройку вполне может зависеть от разрешения родственников вырубить деревья. Выгоднее заплатить родственникам — пообещать им новый мемориал вместо Эшгроува и живые деньги в придачу.

— Ну, моего согласия они не получат, — решительно заявила Сесили, — ни за какие деньги.

— Да, но этого может оказаться недостаточно, чтобы спасти деревья. Вся суть Эшгроува в том, что это общий мемориал, где увековечена память всех павших, без различия званий и происхождения. Может быть, им даже окажется достаточно срубить не все деревья, а только некоторые, но это все равно будет означать гибель мемориала в целом.

Сесили мрачно кивнула:

— Понимаю. Выходит, я не смогу им помешать.

— В одиночку, пожалуй, нет, — согласилась Рэйчел, — но я составила здесь список всех, чьи имена там увековечены. — Она достала из сумки лист бумаги и посмотрела на него. — Капитан Фредерик Херст. О нем вы мне уже немного рассказывали в прошлый раз, а теперь я выяснила еще кое-что. У него была дочь Аделаида, которая родилась уже после его смерти, а потом его жена вышла замуж второй раз, за человека по имени Ричард Энсон-Грейветти. Я читала заметку о похоронах сэра Джорджа в 1921 году, и там сказано, что они приезжали его хоронить. А вы помните те похороны? Вы ходили?

— Вся деревня собралась, — ответила Сесили. — Я, конечно, была еще ребенком, но помню, что занятия в школе отменили в знак траура, и нас всех выстроили у дороги, когда гроб несли из поместья в церковь.

— А его невестку вы не запомнили? Или девочку? Ей тогда было лет пять.

— Наверное, я про них знала, — с сомнением в голосе проговорила Сесили, — но видела ли их самих, сказать не могу.

— Например, за чаем в клубе после похорон?

— Нас, детей, на чай не звали, — сказала Сесили. — Нас отправили играть на улицу. Все взрослые ушли в деревенский клуб, и там были какие-то речи и все такое, но нас это не интересовало — мы просто радовались, что в школу идти не надо.

— Значит, вы не знаете, где в Лондоне жила семья Энсон-Грейветти?

— Нет, ей-богу, понятия не имею. Я и про Лондон-то не знала.

— Об этом упоминалось в той заметке в газете.

— Значит, скорее всего, правда, — сказала Сесили. — Я знаю только, что жена Фредди редко приезжала сюда после его смерти и еще реже — после смерти сэра Джорджа.

— Да, — вздохнула Рэйчел, — теперь отыскать следы Аделаиды Херст будет нелегко. Она вполне могла взять фамилию отчима, раз не знала своего настоящего отца, а потом, вероятно, вышла замуж и снова сменила фамилию, да к тому же вполне возможно, что ее уже и в живых нет. А если жива, то ей уже за восемьдесят, и жить она может где угодно.

Рэйчел снова взглянула на свой листок, но тут же подняла глаза, услышав слова Сесили: