Я тебя заколдую

Глава 25

Бархатные синие сумерки окутали дворец, когда шейх вновь прислал за ней. Пока она шла за Абу по крытым переходам и галереям, у Софьи возникло чувство, что ее время утекает, как мелкий песок сквозь пальцы. Все в ней противилось тому, что произойдет, но она также знала, что Фархад не отступит от своего слова. Господи, дай мне силы пережить эту ночь и жить дальше, молила она про себя. Дай мне силы дождаться того дня, когда я смогу снова увидеть всех тех, кто мне дорог. Абу открыл двери, ведущие в покои шейха и пропустив ее вперед, закрыл их за спиной девушки. Соня отступила на шаг назад, и уперлась спиной массивные створки, обитые медью. Сердце болезненно заколотилось, когда она различила мужской силуэт на фоне светлеющего окна. Фархад обернулся и отошел от оконного проема, направляясь к ней. Его движения напоминали ей хищника, подкрадывающегося к своей жертве. Сильные руки сомкнулись на тонкой талии, притягивая ее к разгоряченному мужскому телу. Твердые жесткие губы впились в ее рот, подчиняя, заставляя приоткрыть губы и впустить его во внутрь. Она подчинилась, но на поцелуй не ответила, оставаясь безучастной в его руках, как послушная кукла.

- Так значит, - усмехнулся он, на мгновение, отпуская ее. Темные непроницаемые глаза блеснули в последних отблесках заходящего солнца, кривая усмешка обнажила ровные белые зубы.

- Посмотрим, надолго ли тебя хватит, - длинные пальцы легли на вырез тонкой шелковой кофточки и рванули ее вниз резким движением. Пуговицы, украшенные драгоценными камнями, с тихим стуком посыпались на мозаичный пол. Софья закрыла глаза, чтобы не видеть хищный блеск его глаз. Она сдавлено ахнула, когда горячие губы обхватили розовую вершинку ее груди. Влажный язык обвел крохотный бутон, сжавшийся в тугой комок. Горячие ладони легли на ее бедра, скользнули к талии, развязывая пояс шаровар, которые с тихим шелестом соскользнули с ее стройных ног.

Шейх Фархад знал все о том, как заставить женщину потерять голову, забыть обо всем, кроме тех ощущений, которые он способен подарить ей. Подхватив Софью на руки, он опустил ее на широкое ложе. Его губы и руки сводили с ума, дарили ласки, от которых все тело плавилось в истоме. Сильные пальцы сжали тонкие запястья, не давая возможности увернуться от его поцелуев. Его губы едва касаясь бархатистой кожи, проложили цепочку горячих поцелуев вдоль стройной шеи, спустились ниже, лаская напряженные вершинки сосков. Дыханье девушки сбилось, она закусила губу, чтобы удержать рвущиеся из груди стоны наслаждения. Рука шейха скользнула между стройных бедер, чуткие умелые пальцы проникли внутрь ее лона. Ощутив выступившую влагу, он тихо усмехнулся в ее губы. Коленом, раздвинув бедра, вошел в нее сильным мощным рывком, заполнив целиком. Он двигался в ней ровными толчками. Не в силах сдержать себя она извивалась под ним всем телом, больше уже не сдерживая тихих стонов, желая его и проклиная себя за испытываемое в его объятьях наслаждение. Нет, он не насиловал ее, она сама отдалась ему, испытывав, при этом острое на грани боли наслаждение. Оба тяжело дышали, когда вихрь страсти, подхватив их, пронес над землей, и оставил на широком ложе совершенно опустошенными.

Софья отвернулась, несколько слезинок выкатились из под закрытых век. Истерзанное муками совести сердце обливалось кровью. Она ненавидела себя за то, что так легко уступила ему, за то, что получила удовольствие от близости с ним. Его губы ласково коснулись поцелуями нежных щек, собирая с них соленую влагу.

- Не плач, - услышала она тихий вкрадчивый шепот, - Твое тело создано для наслаждения, и ты не виновата в том, что возбуждаешь во мне такое желание.

Она поднялась и села на роскошном ложе, прикрыв грудь шелковой простыней.

- Могу я уйти теперь, - спросила Соня.

- Иди, - усмехнулся Фархад, - Ты можешь убежать от меня, от себя не убежишь.

Она резко обернулась так, что роскошные локоны взметнулись вокруг головы.

- Лучше бы мне умереть после этого, - злые слезы повисли на роскошных ресницах.

- О нет, ты не умрешь, я не позволю, - прошептал шейх, касаясь, поцелуем тонкого запястья, там, где его жесткие пальцы оставили заметные следы.

Выдернув руку, Софья поднялась, набросив на себя простыню наподобие римской тоги, она подошла к дверям. Открыв их, обернулась на пороге. Фархад остался лежать, опираясь на согнутую в локте руку, напоминая сытого и довольного хищника. Бросив на него взгляд, в котором смешалась боль, отчаяние и гнев Соня вышла, хлопнув тяжелой створкой двери.

- Абу, - позвала она, оказавшись за дверями его покоев.

Чернокожий слуга возник перед ней, как из под земли. Испугавшись его внезапного появления, она тихо вскрикнула, чем развеселила его. На темном лице сверкнули ослепительно белые зубы. Склонившись в поклоне, он жестом предложил ей следовать за ним. Вернувшись в свои покои, она долго сидела во внутреннем дворике, тихо роняя слезы в прозрачную воду фонтана.

Рана, полученная в сражении при Днестре, в полевых условиях не заживала. Пуля, вошедшая в плечо, намертво застряла в кости. Удушающий зной и антисанитария, царившая в военном лагере, привели к возникновению лихорадки. Волевым решением командования его светлость князь Воронцов был отправлен в тыл, восстанавливать здоровье. По прибытию в столицу его прооперировали. Так получилось, что начало нового сезона застало Василия Андреевича в столице. Прослышав об улучшении его здоровья, император пожелал видеть героя русско-турецкой войны. Без особого желания Воронцов прибыл на официальный прием, где ему и был вручен орден Андрея Первозванного в помпезной и торжественной обстановке. Князь сдержано поблагодарил государя и весь вечер оставался, мрачен и неразговорчив.

Приглашения посыпались на него как из рога изобилия. Светское общество любопытное и жадное до всевозможных сенсаций с упоением смаковало подробности и обстоятельства его признанного незаконным брака с Софьей Алексеевной. Недруги Софьи злорадствовали. Какая там внучка графа, дочь беглой холопки, вот кто она! Молоденькие барышни вились вокруг него словно стая мотыльков. Окруженный флером романтизма и трагичности, он словно притягивал их как огонь, глупых насекомых.

Государь со свойственной ему «деликатностью», решив поощрить отличившегося на ниве боевых сражений князя высочайшим повелением объявив о его помолвке с княжной Дашковой.

Воронцов не сопротивлялся этому решению, ему, казалось, было все равно. На свою невесту он не обращал никакого внимания. Ольга Михайловна из кожи вон лезла, чтобы привлечь внимание светлейшего князя, но он не замечал ее попыток произвести на него впечатление.

Как-то прогуливаясь с ним под руку в Александровском саду под сенью вековых деревьев, одетых в яркий осенний убор, княжна Дашкова решилась заговорить с ним об этом.

- Василий Андреевич, Ваша светлость, - не удержалась она, - Не могли бы Вы хотя бы на людях уделять мне немного больше внимания.

- Если Вам не хватает внимания, значит, Вы выбрали не того кавалера, - сухо ответил он, - Мне жаль, что я не оправдал Ваших ожиданий. Если Вы считаете, что я не подхожу Вам, я не стану настаивать.

Ольга с досады прикусила губу. Ну, вот почему он такой черствый с ней? Что она ему плохого сделала? Несмотря на его скандальную репутацию, она согласилась выйти за него замуж. Хотя она лукавила, она рада была выйти за него замуж, пусть бы эта репутация у него совсем отсутствовала.

Свадьбу решили отложить до Нового года. Василий понимал, что Софью ему уже не вернуть, но тоска по ней никуда не делась, и по-прежнему терзала его по ночам, когда она являлась в его сны. В такие моменты ему хотелось выть, как зверю, загнанному в клетку. Только Строганову были известны его истинные чувства, но и Никита не одобрял этих душевных мук и терзаний.

- Пойми, - часто говорил он, - Если Софи попала в гарем, для тебя она теперь все равно, что мертва. Неужели ты думаешь, что шейх не тронет ее?

- Я знаю, что она жива, чувствую, вот здесь, - дотронулся он рукой до груди в том месте, где билось сердце, - А вдруг она ждет, что я приду за ней?

Никита мрачно покачал головой.

- Ее не примут в обществе, да и ты не забудешь, где она была.