Сестры из Сен-Круа

— Вот это и есть ферма Вэлли, — показал Ник. — Я часто хожу домой этой дорогой.

Рэйчел смотрела на дом, где прошло детство ее бабушки и прабабушки. В длинном сером здании не чувствовалось ни тепла, ни уюта, и она поежилась.

Солнце скрылось за облаками, и ветер пронесся по открытому склону холма, продувая ее флисовую куртку.

— Даже сейчас вид у нее довольно унылый, — сказала Рэйчел, запахивая куртку поплотнее. — А представляете, что было восемьдесят лет назад.

— Нелегко тут было жить, — согласился Ник. — Хотите спуститься?

— Да, надо бы взглянуть, удастся ли точно выяснить, где была сделана фотография Молли. И еще я хочу сделать несколько снимков — как ферма выглядит сегодня. И отсюда сейчас сниму. — Она достала из кармана фотоаппарат и сделала снимок, а потом без предупреждения навела объектив на Ника, который сидел на ступеньке ограды и смеялся над фокусами Вомбата, и щелкнула еще раз.

Ник рассмеялся.

— Не получится, — сказал он. — Вомбат как раз прыгал.

Они двинулись вниз по холму — к дорожке, ведущей к воротам фермы. Настежь распахнутые ворота были современные, с гальваническим покрытием, а рядом красовалась вывеска: «Ферма Вэлли». Во дворе был припаркован грязный «лендровер», а в дальнем конце располагался тоже современного вида доильный зал. Слышалось жужжание доильных аппаратов, а в загоне Рэйчел с Ником увидели коров, ожидающих дойки. Ясно было, что ферма действующая. Рэйчел сделала пару снимков, а затем Ник взял у нее аппарат и сказал:

— Встаньте у ворот, я вас сфотографирую.

Рэйчел стояла почти на том же месте, что и Молли когда-то, и, глядя на нее через видоискатель, Ник подумал, не разыгралось ли у него воображение: ему почудилось, что он уловил на лице Рэйчел тень сходства с Молли.

— Хотите войти в дом? — спросил Ник, отдавая ей фотоаппарат.

Рэйчел взглянула на старый дом и вновь поежилась.

— Нет, — сказала она, — пожалуй, не стоит.

— Что ж, тогда, кажется, пора сматываться, — сказал Ник. — А то промокнем.

Рэйчел подняла глаза и увидела, что он прав. Небо потемнело, и она почувствовала на лице капли дождя.

— Идемте, — сказал Ник. — Я проведу вас кратчайшим путем.

Он зашагал по тропинке, Вомбат побежал за ним по пятам, и Рэйчел двинулась следом, жалея, что не надела непромокаемую куртку вместо флисовой. Они перешли через ограду на полпути, и тут Ник свернул куда-то к полю. Дождь уже лил вовсю, и ветер швырял ледяные капли им в лицо, так что приходилось пригибать головы. Снова ступеньки через ограду, еще одно поле, затем тропа — и тут Рэйчел поняла, что они уже шагают по дороге, ведущей в деревню. По левую сторону от дороги стояли дома, и Ник провел ее в ворота одного из них.

— Заходите и сушитесь, — сказал он ей, — до вашей машины еще полмили, я вас через минуту подвезу. — Он открыл дверь, и Вомбат проскочил у него между ног, спеша в тепло. Ник отступил в сторону, чтобы пропустить Рэйчел — та, уже насквозь промокшая, была рада наконец оказаться под крышей.

— Снимайте куртку, — сказал Ник, закрывая за собой дверь. — Я повешу ее возле бойлера. Хотите чашку чая? — Он вернулся из кухни и протянул Рэйчел полотенце. — Вот, — сказал он, — подсушите волосы.

Рэйчел взглянула в маленькое круглое зеркало, висевшее на стене, и увидела, что она похожа на выловленную из речки крысу: мокрые темные кудри облепили голову, и она чувствовала, как вода стекает по шее. Она взяла полотенце и вытерла волосы.

— Спасибо, — сказала она. Оттянула липнущий к шее воротник рубашки, и Ник улыбнулся ей.

— Вы насквозь промокли, — сказал он. — Идите наверх и примите душ. Я достану вам сухую рубашку и свитер, а потом поедете домой. — Рэйчел заколебалась, но он слегка подтолкнул ее в спину и сказал: — Давайте. Первая дверь наверху справа. А я пока чай заварю. — Она все еще колебалась, и тогда он с ухмылкой добавил: — Я не вломлюсь туда и не наброшусь на вас, обещаю! — С этими словами он указал на лестницу. — Марш!

Давненько с Рэйчел никто не разговаривал таким командным тоном. Но она все же накинула полотенце на шею и поднялась по лестнице. Вскоре, выйдя из душа в элегантном хитоне из полотенца, она выглянула на лестничную площадку. Там лежали аккуратной стопкой рубашка, толстовка и брюки от спортивного костюма. Рэйчел утащила это все в ванную и через несколько минут спустилась вниз в одежде Ника — та, конечно, висела на ней мешком, зато была теплой и сухой.

Когда она появилась на кухне, Ник поднял глаза и рассмеялся.

— О, очень мило, — сказал он, протягивая ей кружку дымящегося чая. — Входите, я тут камин зажег.

Он прошел в гостиную и указал ей на кресло у камина.

— Грейтесь, — сказал он и плюхнулся в кресло, по другую сторону камина.

— Спасибо за одежду, — сказала Рэйчел, — и за чай. Откуда вы знаете, что моя машина припаркована в полумиле отсюда? — вдруг резко спросила она, и Ник засмеялся.

— Видел, как вы оставили ее там сегодня утром, — сказал он.

Рэйчел посмотрела на него поверх кружки.

— Так значит, наша встреча на холме была не такой случайной, как мне показалось, — весело сказала она.

— Ну, я просто подумал — может, вам не помешает компания для прогулки. — Ника этот вопрос, казалось, совершенно не смутил. — Да и вообще, Вомбат сказал, что хочет пройтись.

— Ясно. Значит, все дело в тебе, а, собака? — сказала Рэйчел, подталкивая Вомбата, блаженно спящего у камина. — Ох и трус же у тебя хозяин — сваливает на тебя ответственность за свои решения!

— Ну нет, — весело сказал Ник. — Решение принял я сам, он просто поддержал меня. — Он выдержал паузу и, глядя на девушку, одетую в его одежду и свернувшуюся калачиком в кресле у камина, спросил: — Вы не сердитесь?

Рэйчел словно бы задумалась на мгновение, прежде чем ответить.

— Нет, — сказала она, — Вомбат — прекрасная компания. — Она допила чай и встала. — Мне пора. Сегодня рождественская вечеринка в редакции. — Она бросила взгляд за залитый дождем сад, на унылые, по-зимнему голые участки земли за ним. — Вижу, ваши окна выходят на тот самый пресловутый участок, где планируется застройка, — заметила она, сообразив, что перед ней. — Эти новые дома будут у вас прямо за забором.

— Это верно, — спокойно согласился Ник, — но я надеюсь перебраться в другое место до того, как их построят.

Он отвез ее туда, где она припарковала свою машину, и она пересела, захватив сумку с мокрой одеждой.

— Нужно будет как-нибудь вернуть вам вещи, — сказала она.

— Я заеду и заберу их после Рождества, — ответил Ник. — Завтра я уезжаю — буду праздновать Рождество с мамой.

Когда Рэйчел вернулась домой, на экране телефона уже светилось текстовое сообщение:

«Счастливого Рождества, Рэйчел. Не пропадайте.

Жаль, что у меня дома не было омелы[20]».

Рэйчел улыбнулась и, поддавшись внезапному порыву, молниеносно отстучала ответ:

«Мне тоже жаль».

Только на следующий день после Дня подарков у Рэйчел наконец-то дошли руки до писем, лежавших в жестянке из-под печенья. Рождество она, как всегда, праздновала с бабушкой: они провели вместе три тихих дня, ели рождественский ужин, прогуливались по набережной Белмута, смотрели телевизор и разговаривали. Из этих разговоров Рэйчел узнала еще кое-что о детстве бабушки, и сердце у нее щемило, когда она представляла себе девочку, оставшуюся без матери. Она рассказала бабушке о найденных могилах на кладбище, и Роуз сказала, что тоже нашла их, когда умерла ее бабушка. Это она написала на камне имя Джейн Дэй и строчку из Библии.

— Я ее не любила, — сказала она, — но понимала, что она была бы совсем другой, если бы не дедушка.

— А Молли? Твоя мать?

— Она упокоилась с миром. А я начала новую жизнь.

За эти три дня она получила несколько эсэмэсок от Ника.

«Нафарширован фаршированной индейкой».

«Здесь есть омела. Жаль, что нет тебя!»

«Вомбат ждет не дождется настоящей прогулки. Просил лизнуть тебя от него в нос!»

«Еще один пирожок, и я лопну».

«Игровая приставка — класс, жаль, не мне подарили!»

«Выпьем чего-нибудь в четверг? В „Замке“».

«Ты не выходишь у меня из головы. Когда ты успела там поселиться?»

Рэйчел отвечала легкомысленно-шутливо на все, кроме последнего. На этот вопрос у нее не было ответа — ни шутливого, ни серьезного. Если на то пошло, она сама могла бы спросить его о том же. Ник все время был где-то на периферии ее мыслей с тех самых пор, как они расстались в Чарлтон Амброуз в четверг — не мешал, не тревожил, но и не уходил. Она могла только гадать, почему он все время пишет ей, а не звонит, но, прочитав последнее сообщение, поняла: такие вещи легче писать, чем говорить. Тут все-таки остаются варианты: можно ответить, а можно и промолчать без лишней неловкости для обеих сторон. Сейчас она решила промолчать, и Ник вновь отступил куда-то на второй план.

Вернувшись домой в среду, ближе к вечеру, Рэйчел разожгла камин, задернула занавески на темном окне и наконец уселась читать письма из жестяной коробки. Развязала обе пачки и увидела, что не все письма к Молли — от Тома. На конвертах были разные обратные адреса, написанные разными почерками. Рэйчел разложила письма из обеих пачек на столе и рассортировала по датам на почтовых штемпелях, чтобы читать по порядку.

Было непонятно, как попали обратно к Молли письма, которые она писала Тому. Может, их вернули ей после его гибели? Рэйчел отыскала информацию о Фредди и Томе на сайте, посвященном захоронениям военного времени, и знала теперь все, что было официально известно об их смерти.

Фредди был убит в первый день битвы на Сомме. Согласно сайту, капитан Фредерик Джордж Херст из первого батальона Белширского полка (легкая пехота) погиб в бою 1 июля 1916 года, в возрасте двадцати четырех лет.

Капитан Херст был женат на Хизер Мэри Херст из поместья Чарлтон Амброуз, Белшир. Его имя увековечено на мемориале в деревне Типваль на Сомме.

Рядовой Томас Картер, номер 8523241, из первого батальона Белширского полка (легкая пехота), погиб 1 августа 1916 года в возрасте двадцати трех лет.

Похоронен в деревне Типваль на Сомме.

На сайте было фото надгробия с именем Тома, названием полка и датой смерти. И больше никаких подробностей. Ни слова о семье. Ни слова о Молли.

Итак, теперь Рэйчел знала, когда погибли эти двое, но знала и то, что от большинства тех, чьи имена выбиты на памятнике в Типвале, не осталось даже могил. Может, и Фредди остался лежать где-нибудь в ничейной земле? Очевидно, он погиб в первый кровавый день битвы на Сомме, когда там за одни сутки полегло шестьдесят тысяч человек. Участвовал ли Том в том же бою? Скорее всего, да, они ведь с Фредди были в одном батальоне. Но, может быть, по какой-то причине именно в тот день ему не пришлось идти в атаку. Во всяком случае, после этой бойни он остался в живых. Вероятно, или скончался от ран, или погиб позже в ходе сражения, длившегося еще три долгих, изматывающих месяца — до самого октября. Как бы то ни было, письма, полученные им от Молли, отправили обратно, и теперь Рэйчел могла их прочитать.

Разложив письма в хронологическом порядке, Рэйчел открыла первое — оно было написано черными чернилами, твердым угловатым почерком и датировано октябрем 1915 года. Это было письмо сэра Джорджа, отправленное после того, как он обнаружил, что Молли уехала из дома без разрешения.