Царство селевкидов. Величайшее наследие Александра Македонского

Вся эта страна, которая теперь подпала под власть двух персов, была организована за двадцать лет до того Евменом как македонская провинция. Однако после быстрого македонского завоевания Востока чаша весов уже склонилась на другую сторону: отвоевывая себе обратно эту страну, варвары начали длительный процесс, продолжавшийся два с половиной века.

С разделом после Ипса (301 до н. э.) Малая Азия перестала быть частью единого царства. Теперь впервые Селевк столкнулся с проблемами туземцев. Действительно, вифинцы на северо-западе, которые внушали тем более опасений, чем два новоиспеченных каппадокийских княжества, поскольку они уже вынесли удар македонского оружия, попали в долю Лисимаха где-то между битвой при Ипсе (301) и Корупедионе (281). Лисимаху, в свою очередь, пришлось разбираться с ними до того, как они привлекли внимание Селевка или его родичей. Он осознавал важность покорения этого мятежного уголка; Лисимах взялся за это дело, сознавая всю серьезность этой цели. Вифинии все еще было суждено быть гробницей славы полководцев: Зипойт вел своих соплеменников так же талантливо, как и его дед Бас. Только общий очерк событий дан нам в нескольких словах, выписанных из сочинений Мемнона[166]. Лисимах послал свой отряд: он был побежден, а командир его убит. Он посылает еще одну армию: ее Зипойт «далеко отогнал от родного царства». Тогда Лисимах лично повел армию против него: он также потерпел поражение[167]. Это все, что нам известно. Действительно ли Лисимах, будучи отбитым, согласился с независимостью вифинцев, или же он готовился возобновить атаку, когда его правление закончилось, – мы не знаем. Представляется, что в 297 г. Зипойт принял титул царя[168]. Определенно он завоевал право на это. Его династия, которая доказала свою способность удержать свои владения под давлением со стороны персов и македонцев в течение ста лет, заслуживала того, чтобы принять царские регалии.

О том, находилась ли область, лежавшая к северу, которую теперь завоевывал Митридат, в сфере влияния Лисимаха или Селевка, нет никаких данных[169]. Возможно, теперь не имеет особого значения, как выглядела в этом случае официальная карта, поскольку ни у одного из царей, видимо, не было времени, чтобы послать войска в эту дальнюю область или помешать Митридату в его трудах. Именно в Южной Каппадокии Селевк оказался к моменту раздела, и ему пришлось иметь дело с непобежденными племенами. Два скудных свидетельства указывают на его деятельность в этом направлении. Одно – это пассаж у Плиния, где он цитирует Исидора: Исидор говорил, что царь Селевк уничтожил свирепые племена (ferocissimas gentes) ариэнэев и капреатов в области «между Киликией, Каппадокией, Катаонией и Арменией», где в память об их подавлении он основал город Апамея Дамея[170]. Этот регион географы пока не смогли отождествить. В другом пассаже[171] говорится о гибели каких-то войск Селевка под командованием Диодора (очевидно, после Корупедиона) в Каппадокии. Был ли командующим победоносной армией Ариарат и вообще какими были отношения между Селевком и Ариаратом, сведений у нас нет. Остается лишь факт: династии Ариарата позволили прочно владеть этой частью Каппадокии, а ту часть, которую смог захватить Селевк, теперь стали называть особенным образом – Каппадокия Селевкида, чтобы отличить ее от регионов, которыми владели два персидских князя[172].

После уничтожения Лисимаха вся Малая Азия снова оказалась (по крайней мере теоретически, с точки зрения македонских правителей) под властью одного господина. Селевку теперь следовало определить свои отношения с самым западным из этих трех местных княжеств – Вифинским. Ему надо было признать царя Зипойта или объявить его врагом царства и принять соответствующие меры. Он выбрал последнее, как и обязан был сделать любой правитель, надеявшийся завершить македонское завоевание Азии[173]. Из последующих военных действий историк Гераклеи упоминает только о набеге Зипойта на этот город, как на союзный Селевку, – набеге, в котором, как хвалится историк, он наконец получил достойный отпор. И с Митридатом Селевку тоже надо было бы вскоре разобраться – если бы жизнь Селевка продлилась дольше. На момент кончины последнего мир уже начал признавать Митридата в качестве силы, противодействовавшей греческому царю в Азии. Жители Гераклеи начали переговоры с ним, порвав с Селевком[174]. Ни Зипойт, ни Митридат еще не почувствовали на себе власть Селевка, когда все его планы были оборваны рукою убийцы.

Итак, в результате пятидесяти лет македонского правления Малая Азия, вопреки ожиданиям, не оказалась под властью одного сильного и организованного правительства. По сравнению с тем положением вещей, которое было при Персидской империи, никакого заметного прогресса в этом направлении не произошло. Действительно, греческие цари принесли с собой лучшие идеалы; Александр и Пердикка начали сглаживать старые барьеры, но с момента развала империи эти идеалы оставались нереализованными вследствие длительной междоусобной борьбы македонских князей. Поэтому теперь, в 281 г. до н. э., вифинцы и писидийцы все еще не подчинялись контролю извне; старые непокоренные регионы по обеим сторонам великих дорог оставались непокоренными, и северные племена причерноморских областей были не только свободными, но под предводительством своих иранских вождей превратились во внушавшие страх государства. У греческой власти еще не было шансов: сначала она была ограничена в своем движении вперед преждевременной смертью Александра, затем – длительной борьбой между соперниками, затем, когда наконец казалось, что империя стала единой при Селевке, снова ткань ее расползлась, и проблема варварских народов Малой Азии снова встала в своем прежнем виде перед любым, кто теперь хотел бы взять на себя бремя власти над империей.