Сокровища ханской ставки

– Но тогда получается, что последнее двустишие – лишнее? – сказал Волин.

Не лишнее, а избыточное, поправил его генерал. В таких случаях обычно то, что избыточно, содержит в себе дополнительную информацию. Последнее двустишие по смыслу как бы дублирует предыдущее. И там, и там речь идет о погибшем фазане, который указует путь во тьме, преодолевает эту тьму и становится носителем вечной памяти.

Волин кивнул задумчиво.

– Ну да. А что у нас служит носителем вечной памяти? Памятник какой-нибудь, стела, кладбище…

– Культовое сооружение, – добавил генерал. – Например, кирха. В подвале которой может быть спрятан золотой конь.

Старший следователь посмотрел на Воронцова. Тот чуть заметно улыбался.

– А что, Сергей Сергеевич, идея-то неплохая, – сказал Волин.

Генерал кивнул головой: во всяком случае, есть с чем работать.

– И как именно будем работать? – полюбопытствовал старший следователь.

Воронцов вздохнул: вот тут-то как раз и затык. Если бы Луков знал остальные координаты, они бы и сами все дело могли дальше устроить. Но фон Шторн, конечно, Лукову координат не сказал. Таким образом, придется теперь связываться с фон Шторном и самим ехать на место. Так сказать, предложить ему их координаты против его. Когда немец скажет им, что знает, они скажут, что знают, ему. И тогда уж останется только раздобыть подробную карту этих мест и изучить эти два километра, чтоб понять, какие там есть памятники, некрополи и культовые сооружения.

– Да, – сказал Волин, – только карта должна быть старая. Потому что на новых картах наверняка не все отмечено, а кое-что, может быть, и вовсе снесено. В общем, не мытьем так катаньем разберемся, всего-то два километра надо исследовать.

Волин победно схрумкал последнее генеральское печенье и вдруг задумался. Ладно, это все они сделают, золотого коня найдут – а потом что?

– За потом не беспокойся, – сказал генерал, – главное – найти коня. А там уж возможны варианты. Например, выкопаем его, передадим государственным органам ФРГ, а на положенную нам по закону премию купим луковскому внуку лекарство. Пусть порадуется парень, и дед его пусть порадуется – заслужил.

Старший следователь только головой покачал. А если фон Шторн не захочет сдавать коня государству?

– А кто ж его спросит? – удивился генерал. – Тут уж закон скажет свое веское слово. Или, думаешь, захочет наш Отто ближе к пенсии сесть в тюрьму? Наверняка не захочет. Да и незачем. Такой конь столько стоит, что всем хватит – и фон Шторну, и внуку луковскому и даже, может, нам с тобой по мелочи чего-нибудь перепадет. Я вот, например, давно хотел ремонт в кухне сделать. А тебе не мешало бы новую машину купить.

– Да у меня и старая еще ничего себе бегает, – заметил Волин. – А, впрочем, если настаиваете, можно и новую – не помешает.

– Только нашу, российскую покупай, а не этот зарубежный хлам, – строго сказал генерал. – Поддержи отечественного производителя.

– Тогда две куплю, – отвечал старший следователь. – Одну, российскую – чтоб поддержать производителя, и вторую, иностранную – чтобы ездить.

Воронцов засмеялся, но вдруг умолк. Хитро посмотрел на Волина.

– А знаешь, что мы сделаем, Орест Витальевич? Мы коня-то этого найдем, вот только сдавать его не будем. Во всяком случае, не в Германию. Конь-то ведь, он что такое? Он собственность Российской империи, которой современная Россия является наследником. Так вот тебе мой юридический сказ: золотой конь Батыя был незаконно вывезен их России и должен быть туда возвращен! А мы с тобой как раз этим и займемся, как только его найдем!

– А как же премия? – спросил старший следователь. – Мы же хотели ее луковскому внуку отдать.

– За премию не беспокойся, – отвечал генерал. – Премия будет, только выплатит ее нам не Германия, а Россия!

– А фон Шторну, значит, ничего не достанется? – спросил Волин.

– Как – ничего не достанется? – удивился Воронцов. – А радость человеческого общения с нами? А удовлетворение от торжества исторической справедливости?

Старший следователь только головой покачал: суровый все-таки человек, Сергей Сергеевич. Все же фон Шторн тридцать лет искал этого коня, мечтал, надеялся. А мы у него раз – и в одночасье все отнимем!

Воронцова нахмурился: опять Волин лезет со своим абстрактным гуманизмом. Старший следователь кивнул: опять лезу. Но согласитесь, товарищ генерал, жалко человека. От такого огорчения недолго и коньки отбросить, особенно, если здоровье слабое.

Генерал поскреб в подбородке и махнул рукой: черт с ним! Отдадим фон Шторну все деньги, которые останутся у нас после покупки лекарства для полковничьего внука!

– Значит, новой машины мне не видать, – вздохнул Волин.

– Ничего, у тебя и старая еще неплохо бегает, – отвечал генерал. – Поездишь на ней, не рассыплешься.

– Как скажете, – согласился старший следователь. – А можно мне по такому случаю еще печеньку?

– По такому случаю – можно, – разрешил генерал. – По такому случаю, пожалуй, даже им я одну съем.

И оба, чрезвычайно собой довольные, одновременно протянули руки к вазочке и совершенно синхронно захрустели печеньем.

Конец