Камеристка

— Очень волнует, — он скользнул взглядом по лицу и опустил глаза. Сначала на грудь, а потом и ниже. — В замке так много мест, которые нам с вами нужно… осквернить. Стоит начать как можно скорее. Дел невпроворот.

Тувэ хихикнула. Она бы с удовольствием еще поболтала с Элиотом о всяких осквернениях, но очередная делегация сменилась.

После послов поздравления и пожелания начали высказывать придворные, министры, советники… Официальная часть закончилась только к ночи. И когда все гости направились в банкетный зал танцевать и чревоугодничать, король повел Тувэ совсем в другую сторону.

— Святым рыцарям и Наставнику Тимею не терпится уехать, так что освидетельствование брака пройдет чуть раньше. Вы же не расстроитесь, что нам не удастся потанцевать сегодня?

— Вот уж нет. Лейхгарские танцы скучные до ужаса.

— Вот и отлично, Камеристка проводит вас.

Кая ждала в коридоре. Не одна. Рядом были Изель, Йорун, Ньял и Мэрик. Все оживленно что-то обсуждали, смеялись. Кроме Камеристки. Она, конечно же, просто стояла в сторонке.

— Что за сбор?

— Нер-Рорг, — Ньял склонил голову.

— Да брось, здоровяк, — Йорун толкнула его в плечо. — Теперь ее надо звать Ваше Величество!

Северянки покатились со смеху.

— Да-да, тут есть, над чем хохотать, — Тувэ закатила глаза. Ей было приятно, что в такой день радостно было и ее людям. Всем, кроме вечно серьезного Ньяла.

— Тебе нужна охрана на сегодня?

— Вы можете дежурить в коридоре вместе с королевской стражей, — она пожала плечами. — Правда, я сомневаюсь, что в этом есть смысл.

— Ты не должна так сильно доверять чужакам, — укорил Ньял. В последнее время он в основном отмалчивался, так что замечание его было весьма неожиданным.

— Я не… — она хотела отрицать. Все отрицать. Потому что звучало так, будто, доверяя Элиоту, она предает свой народ.

— Будь осторожна, — он положил руку на ее плечо и доверительно, даже с заботой, посмотрел ей в глаза. — Я и Мэрик будем до утра дежурить в коридоре. Потом нас сменять Ир и Ульф.

— Хорошо, спасибо.

— Еще, — Ньял замялся, а потом как-то слишком уж тепло улыбнулся. — Еще ты сегодня очень красива. Надеюсь, ты будешь счастлива. Твои братья точно желали тебе счастья. Знаешь, защитники из них были лучше, чем я. Они бы не допустили… Всего этого…

От его слов в горле образовался ком. Ей было совсем не обидно, скорее уж она распереживалась за Ньяла.

Тувэ сделала несколько шагов и просто обняла его. Обхватила за талию и тесно прижалась. Ньял был высок и широк, так что руки соединить за его спиной не удавалось. Но она все равно прижималась к нему так сильно, как могла. Он был для нее одним из братьев, и наблюдать, как его терзает вина, было выше ее сил. Тем более, все сложилось хорошо. И король не был таким уж гадом, как показалось вначале.

— Все хорошо. Ты отлично справился. А все это… Я же счастлива, и роргмерат мы вернем. Все хорошо, Ньял. Тебе не за что виниться перед моими братьями.

Он ничего не ответил. Только хлопнул ее пару раз по плечу и отстранил от себя.

— Пора, — раздался холодный спокойный голос за спиной. — Вам нужно подготовиться, принять ванну и сменить одежду. Служанки уже ждут.

Тувэ отстранилась от Ньяла.

— Никаких служанок. Пусть все уйдут.

— Мы помо…

— Нет, — прервала она Изель. — Никого, кроме Камеристки.

Северянки вообще прислугой не были, так что без особой надобности Тувэ не хотела их беспокоить, тем более, когда речь шла о таком пустяке как принятие ванны.

Камеристка проводила ее в покои. Не в те, что принадлежали Тувэ, а в комнату Элиота. По крайней мере, так она думала, пока Кая не сказала, что это совместная спальня, подготовленная для короля и королевы.

Все в покоях было светлым. Простыни белые, покрывало золотое. Подушки на светлой софе и креслах красные. На столиках стояло вино, кубки, фрукты, закуски. Тувэ на еду не облизывалась. Ее голод был другим, поэтому закуски совсем не прельщали.

— Ванна там, — Камеристка указала на дверь. — Позвольте.

Она протянула руки к шнуровке на спине.

Тувэ стянула перчатки, опасливо поглядывая на дверь. Знала, что должны прийти церковники, и вроде не особо волновалась по этому поводу, но не хотела предстать перед ними совсем раздетой.

— Не переживайте. Никто не придет раньше положенного часа. У нас хватит времени.

— Я не переживаю, — Тувэ деланно безразлично передернула плечами.

— Все переживают.

— Спасибо, что в такой момент напоминаешь, что я его третья жена.

— Вы знали, за кого выходите замуж. Вам будут часто напоминать о покойных королевах. Вас будут сравнивать. Вы должны быть готовы.

— Да готова я, готова, — верхнее платье скатилось к ногам.

Всё она понимала. И, по правде говоря, мертвячки ее не сильно беспокоили. Вряд ли они поднимутся из могил и придут по душу Элиота, а заодно из ревности и ей голову снимут с плеч.

— Давай лучше о делах. Как ты пустишь мне кровь?

— В простынях спрятан кинжал. Никто постель проверять не посмеет. Это было бы чересчур. Вы уже видели, что я могу заставить предметы двигаться, так что, управляя кинжалом, я оставлю неглубокий порез на вашем бедре. Ничего более.

Она усадила ее на пуфик перед зеркалом и помогла разуться, снять чулки, украшения, высунуть из волос шпильки.

— Ваш меч леди Изель спрятала в комод.

Тувэ кивнула, встала и направилась в ванную. Кая пошла следом. Но уже молча. И пока Тувэ натирала себя душистым мылом, она не произнесла ни слова.

В спальне внезапно стало шумно. Дверь хлопнула. И еще раз.

— Пора, — Кая встала у корыта, развернув белоснежную простынь.

Камеристка бережно ее обтирала.

Тувэ понимала, что близится тот самый момент, но никаких противоречивых чувств не испытывала. Предвкушала, да и только. Скорее бы уже. Скорее бы отделаться от церковников, скорее бы в полной мере насладиться друг другом… Скорее бы. Просто скорее.

Панталоны Кая предлагать не стала. Помогла надеть белую ночную сорочку и халат.

Голоса за дверью становились все более громкими. Кто-то даже рассмеялся.

— Зачем им смотреть? — тихо спросила Тувэ, пока Кая расчесывала ее влажные волосы. Она не ждала ответа. Просто бросила свой вопрос в воздух.

— Потому что это унизительно.

— Что? — она внезапно повернулась, и Камеристка неприятно потянула волосы. Кая недовольно нахмурилась, и Тувэ пришлось снова повернуться на пуфике.

— Эта традиция унижает женщину. Все происходящее призвано показать, что вы никто. Тень призрака вашего супруга. Вещь. И они проверяют вашу пригодность, что вы чиста и невинна. И, конечно, это показатель влияния. Церковь способна забраться даже в постель к королю. Ничего не скрыть от взора Демиурга. Но, конечно, они никогда не признаются в том, что все это просто приносит им удовольствие. Наставники всегда говорят только о своих благих намерениях.

— Ты, кажется, их ненавидишь, — Тувэ хмыкнула.

Кая во всем была сдержанна, но в разговорах с союзниками допускала резкие высказывания в сторону церкви. При том, что в глаза наставникам она улыбалась, была послушной и прямо-таки верующей.

— Ненавижу.

— Почему? — она замерла.

Камеристка редко отвечала на вопросы, относящиеся к ней. Всегда ловко меняла темы. Оттого вопросы было задавать только интереснее. Задавать и гадать, сможешь ли узнать что-то волнующее об этой таинственной женщине или нет?

Кая молчала. Бережно прочесывала волосы.

Неужели и сейчас не ответит?

Голоса и смех за дверью уже стали неприлично громкими. Сколько человек там собралось?

— Ненавижу, потому что они убили предыдущего короля, — голос стал тихим. И очень напряженным. Она точно говорила правду. Какую-то очень болезненную правду. — И потому, что они охотятся за мной.

Кая отложила расческу.

— За всеми нами, — добавила она и повернулась к двери. — Вы готовы? Его Величество уже ждет вас в покоях.

— Готова. Пойдем.

Камеристка толкнула дверь. Тувэ вышла вслед за ней в спальню.

Ей казалось, она совсем не нервничала. Думала, никакого волнения. Не может быть это страшнее битвы. Да и… Это же просто постель. Они супруги. Ну, посмотрят на них несколько минут… Ничего страшного. Можно пережить. Просто не думать.

Но вот она увидела короля…

Элиот беседовал с церковниками в одинаковых синих одеждах. И даже Тимей собственной персоной пришел… освидетельствовать законность брака.

По спине побежали неприятные мурашки, бросило в холодный пот, а сердце забилось так быстро, что даже дышать стало больно.

О боги… О боги!