Нокс. Эпоха войны

«Магия воздуха… так еще и в Мусхелльме — столице Преисподнии. Он худ, невысокого роста, но ходит в дворянском» — рассуждал Маркус. Когда незнакомец медленно направился к нему, толпа вдруг закричала:

— Давайте, убейте его, Генерал!!! Выпустите ему потроха!

— Стой на месте, — грозно и четко проговорил принц, наконец обнажив свой палаш и направив его на незнакомца. Тот пошатнулся и встал. Его голова вальяжно опустилась в сторону воющей толпы, а потом горделиво поднялась перед Маркусом. Капюшон спал. Рука принца дрогнула. Райан…

— Разве так нужно встречать брата, а, Маркус? — спросил Райан с ядовитой улыбкой.

— Что ты делаешь?

— А на что это похоже? — голос юного принца был легок и беззаботен.

— Ты же понимаешь, что этот эльф: враг и признанный судом преступник Мартинии?

— Суд — проплаченное дерьмо, которое в угоду Владык и советников простит и серийного убийцу и признает старушку виновной в поджоге солдатского корпуса.

Маркус тяжело вздохнул и опустил палаш, потирая свободной рукой переносицу. Выражение Райана пропиталось злостью, а глаза не снимали свой взор с брата.

— Райан… Лучше отойди от него, пока худо не было.

— А если не отойду?

— Лучше отойди… — повторил Маркус рычащим голосом.

— Видимо, ты хочешь размяться, а, братец? — улыбка снова осветила лицо юноши. — Так давай же устроим представление!

— Райан, это не шутки. Отойди от эльфа и скройся с глаз моих. Как ты не понимаешь, что сейчас выставляешь и себя, и меня в дурном тоне?!

— Дурном тоне? — улыбка исказилась. Зубы засветились в оскале. — О каком дурном тоне ты можешь вести речь, когда вся эта херь с казнью лишь заранее обговоренное Владыками вещь? Да и почем вам всем знать всю правду про этого эльфа? Я лично сражался бок о бок с ним, так что я не уйду отсюда без его целой задницы.

— Это не просьба, а приказ отца… нет… Владыки Марса. Ты намерен воспротивиться воле правителя?

— Если это касается моего товарища, то я хоть стану вторым врагом Мартинии. Что мне ваши национальные ценности?! Если коррупция и бюрократия поглотили нашу политику, то о какой справедливости может идти речь? Все здесь лишь стадо баранов, а Владыка — их пастух. И раз уж мы, как овцы, будем отправлены на убой, то я стану той самой паршивой овцой. Так что захлопнись и не смей говорить мне о правильности!

— Да чтоб тебя… — Маркус поник.

— Хватит этого детсада! — раздался громкий басистый крик. Толпа мигом угомонилась. На площадку поднялся третий демон. Его фигура была бы заметна даже в самых дальних рядах.

— Рога мои ангелам… — обреченно проронил Райан, — что ты-то здесь забыл, Азазель?

— Пришел посмотреть на отсечение остроухой головы. А ты сейчас помешал представлению.

— Как всегда… (Райан ехидно улыбнулся) ты такой же тупой, как и всегда.

— Ах ты ублюдок!

Земля под ногами стала пропадать, а неведомая сила тащила вниз. Все демоны припали к земле, все, кроме Райана и Маркуса. Из-за спины Азазеля вытянулся обоюдоострый топор, который тут же облился темной эссенцией. Глаза демона загорелись магическим оттенком красного, а клыкастые зубы заблестели во мраке. Райан с круглыми глазами наблюдал, как его топор медленно, но уверенно начинал падать в сторону кудрявого. Юный принц ничего не смог сделать — магический импульс приковал его к полу. И если бы не земляная стена Маркуса, то Райан был бы располовинен. Блейд-старший прижал брата к себе и одновременно с этим нанес быстрый удар ребристой стороной ладони по шее Райана. Тот сначала покряхтел, а потом подался вперед без сил. Маркус закрыл его собой, боясь, что топор Азазеля пробьет и стену. Но ожидаемые опасения не случились. Маркус жмурился и кашлял, разгоняя поднявшуюся земельную пыль. Он увидел две ровные половины глыбы. Когда пыль осела, Блейд увидел пыхтящий силуэт высокого рогатого мужчины. То был Азазель. Топор его горел эссенцией, а сам демон был полностью облит потоками магии.

— Смеешь защищать этого щенка?! — раздался его звериный рык.

— Азазель, угомонись. Мало того, что всю здешнюю армию всполошил, так еще и на брата замахиваешься топором!

— При всем уважении к тебе, как к военачальнику, Маркус, я возмущен твоими действиями. Ты не проявил должной хватки: не остановил этот цирк, позволил этому сопляку что-то там кричать про справедливость, пока сам стоял с обосранными штанами. И к тому же… плевать я хотел на братскую кровь! Признавать такого наглого идиота, как он (Азазель бросил желчный взгляд на бездыханное тело Райана), своим братом — позор для меня… да и для тебя тоже…

— Однако он не чужой бродяга, а выросший вместе с нами младший брат!

— А часто ли ты себя вел с ним, как брат с братом, м? Лишь после его поступления в Эрагон ты как-то смягчился, что отвратительно сказалось на тебе. Вспомни, как ты отвернулся от него в момент драки… хотя, вернее сказать, избиения. Помнишь, как он жалобно пялился на тебя, пока ты стоял в стороне и просто глазел на происходящее? Я помню, когда ты отвернулся и старался не показываться на глазах. Стыдно было? Стыдно за слабость братца? Так чего же ты сейчас-то за него печешься, а?! Смотрите (Азазель повернулся к умолкшей, как аудитория в театре в момент кульминации, толпе вояк)! разве генерал поступил верно? Разве правильно спускать молокососу с рук то, что должно караться законом Преисподнии?

Несколько из демонов подали возмущенный голос, а за ними поднялись и другие. Крики и возгласы требовали должной расплаты над юным принцем. Маркус потерянно смотрел на их яростные лица. Азазель, пускай и хотел позлорадствовать, сохранял угрюмое лицо; ядовитые глаза смотрели на брата.

— В отличии от тебя, я не лицемер… — тихо, чтобы не слышала армия, произнес Азазель. Но неожиданно для братьев Сокум, некогда стоявшей в стороне тихо, начал истерически смеяться. Его опухшие глаза смотрели в пол.

— Чего ты ржешь, остроухий? — спросил Азазель.

— Да так… мысль смешная, что даже абсурдная, пришла в голову. Вы достигаете положения силой и утверждаете, что равны друг перед другом, однако сами же пользуетесь положением, высшим, чем другие. Вы не равны перед законом, а лишь делаете имитацию равенства… когда царей, императоров и королей уже не будет, а графы, да князья останутся лишь старым упоминанием — тогда-то и наступит равенство не только перед законом, но и пред другими. Вы равны лишь в войне, которую все равно проиграете. Вы жалкие…

— А ну быстро захлопнул пасть!!! — крикнул Азазель, поднимая топор. — Ты, грязный и бесчестный ублюдок! — демон хотел махнуть топором, но остановился.

Сокум почувствовал, что теплая жидкость из его шеи стала стекать по груди. В глазах его помутнело, а ноги он перестал чувствовать. Последнее, что он сказал, довольно улыбаясь, было: «Я умираю без страха…». Его голова покатилась к краю площадки и еще подавала некоторые признаки жизни. Тело резко свалилось, как камень, утопая в собственной крови. Толпа снова затихла и была сильно поражена. Азазель тоже был в шоке, но потом убрал топор и смиренно хмыкнул.

Взмах палаша скинул оставшуюся на лезвии кровь. Маркус молча убрал его в ножны и, подхватив Райана, направился с площадки. Братья перекинулись взглядами. Маркус вдруг сделался яростным, мрачноватым в лице и диким в ауре. Азазель застыл и покорно ждал, пока брат не сойдет с площадки. Азазель понимал, что в такие моменты Маркус ван Блейд явно не тот демон, с которым можно конфликтовать.

— Райан — мой брат… я буду стоять до конца, Азазель…

Азазель проводил его и Райана раздраженным взглядом и обратился к толпе:

— Чего встали, выродки? А ну быстро разошлись!

Дождь прекратился, а на смену тучам пришли мелкие черные облака ночи.

***

В воскресенский день небо было необычайно светло, пускай и укрывалось за тучами. Падавший снег был мягким и большим, а ветер лишь тихо нашептывал ушам. За последние недели погода успокоилась, словно устала трясти шатких мартинцев.

Повозка остановилась. Лошади тяжело выдохнули; из их ноздрей поднялся плотный пар. Под скрипучий звук дверцы и гавкающие крики кучера на лошадей пассажиры ступили на белую, никем не протоптанную дорогу.

— Через два часа повозка должна быть здесь, — твердо и чуть басом сказал Гавриил кучеру. Тот лишь кивнул, как бы уважительно приподнимая кепку, что обычно выдается в заводах, и вздернул поводья.

— Здесь так тихо… — шепотом проговорила Ребекка, смотря в небо.

Снежинки, которые в тихую погоду называли хлопьями, медленно падали на лицо девушки, лениво тая. Кроткая улыбка появилась на лице ангела, а глаза были закрыты. Уши ничего не слышали, да и не было ничего, что могло шуметь. Вечер обычно был темным, и лишь фонарь у здания мог осветить дорогу. Говоря о здании, стоит отметить его изношенный вид: перед ангелами стоял не приют, а какой-то жалкий сарай. Гавриил брезгливо осмотрел сверху до низа, получше укутываясь в шарф.

— Многие попрятались в дома. Делать-то на улице нечего… — сказал ангел, желая поддержать разговор.

— Я бы осталась здесь и смотрела, как эти снежинки падают. Может, и звезды бы показались ближе к ночи…

— Госпожа, лучше пройдем во внутрь.

— Да-да… — нехотя, Ребекка пошла с Гавриилом, держась за его руку.

В прихожей висело много маленьких курточек, на большом высоком комоде валялись детские шапочки ушанки, а рядом с комодом стояли в ряд серые валенки. Вдалеке, справа, стояла широкая деревянная арка, из которой вырывались желтые лучи огня, танцуя на противоположной стене. Детские звуки доносились из этой арки. Рядом с аркой, чуть ближе к пришедшим гостям, исходили металлические звуки битья и копошения. Стоило ангелам чуть-чуть принюхаться, как манящий запах готовки завладел их разумом, но лишь на секунду, однако животы стали урчать у обоих. Наконец, свесив верхние одежды, они прошли к той большой арке. Они увидели камин, что стоял в середине одной из стен. Вокруг него сидели дети, подложив подушки под себя. Они с интересом слушали Гортензию, которая сидела в кресле, стоящем сбоку от камина. Лицо ее освещало яркое и теплое пламя — приют не был особо обогрет, и лишь гостиная, да кухня были очагами дома. Старушка не спеша перелистывала страницы красной книги в руках, иногда поправляя пенсне. Добрая улыбка не слезала с ее лица. Перелистывая очередной лист, она заметила две фигуры в проеме и хитро улыбнулась. Сняв пенсне, она выпрямилась и, задрав голову, сказала:

— Как думаете, ребятки, кто дольше сможет продержаться с вами: Райан и Джейсон или наши друзья ангелы?

Дети заморгали и удивленно уставились на нее, пока один из детей не обернулся. Крики и скорые стуки голой детской ножки о деревянный пол раздались по гостиной. Словно рой пчел, дети окружили ангелов и потащили их к камину. Ребекка улыбчиво осматривала все взлохмаченные головы, что летали вокруг нее. Гавриил же смущенно и боязливо пытался не потерять равновесие — глаза разбегались, не успевая уловить хотя бы одного ребенка. Гортензия тихо посмеялась и встала. Поклонившись ангелам, она громко шикнула, и все дети мигом замолчали, усевшись на свои подушки.

— Не думала, что вы скоро навестите нас.